Железное сердце
— Проклятая железная дорога привозит сюда всякое отребье.
— Если вы увидите тех охотников за премией…
Шериф ухмыльнулся:
— Я отправлю их на север. — Он кивнул на девушку:
— Мисс?..
Лори подарила ему милую улыбку, от которой напряглись мускулы у Моргана. Ему чертовски хотелось знать, о чем она думает.
— Шериф… — отозвалась она, и лицо законника выразило откровенное самодовольство.
Морган решил не давать ей шанс затеять что-либо и, коротко окликнув Брэдена, повел его к двери. Они уже были рядом с ней, когда их остановил голос шерифа:
— Вы уверены, что вы не братья?
— Вполне уверен, — произнес рейнджер, оборачиваясь, — поскольку мои родители были убиты, когда я родился, и до меня у них никого не было. — Он не знал, что побудило его объяснять, но ему не нравился укоризненный тон шерифа. Он чертовски устал от всяческих недоразумений. Ей-богу, это с ним поступили несправедливо, а не с Николасом Брэденом. Его собственная жизнь уже не принадлежала ему с тех пор, как Брэден убил юного Уордлоу.
* * *Начальник территориальной тюрьмы согласился подержать у себя Брэдена два дня. У него было место, и Морган дал поручительство, гарантирующее оплату расходов штатом Техас. Потом он нашел гостиницу и снял две оставшиеся комнаты — для себя и для Лори.
Когда он оставил ее у двери, она обратила к нему застывшее от гнева лицо:
— Меня удивляет, почему вы не попытались запереть в тюрьму и меня.
— Я подумывал над этим, — мягко сказал он. — Они содержат там нескольких женщин. Но полагаю, вы не сможете что-либо предпринять, пока ваш брат под замком. И вы обязательно отправитесь этим дилижансом в среду.
Он подумал, не приковать ли ее к кровати, — но, впрочем, куда она денется? К тому же она женщина и, по сути, не совершила никакого преступления.
Смерив его злым взглядом золотистых глаз, Лори открыла дверь, вошла в комнату и молча закрыла дверь. Это обеспокоило Моргана больше, чем любые слова. Гром небесный, как рад он будет, когда все это кончится. Он постоял — несколько минут у закрытой двери, затем подошел к своему номеру, сожалея, что тот не находится ближе. Но он отбросил эту мысль, ведь с этим пока что придется мириться. Зато Брэден надежно упрятан.
Рейнджер спустился на улицу, отыскал самого надежного владельца конюшни и отвел туда всех трех лошадей, дав хозяину десять долларов.
— Никто, — предупредил он его, — а особенно юная леди, не должен подходить к лошадям.
Мужчина кивнул, не сводя глаз с жетона Моргана.
Морган нашел баню, затем цирюльника. Как хорошо снова ощутить себя чистым. Но он мысленно выругался, взглянув на себя в зеркало. Несмотря на оставленные усы, сходство с пленником, казалось, усилилось еще больше.
Он решил сосредоточиться на хорошем — бифштексе, после которого неплохо поспать. И тут же подумал о Лори Брэден. Пожалуй, ему придется заплатить за ее обед. Вряд ли у нее есть деньги, и он в любом случае собирался оплатить ей проезд в дилижансе и дать вознице дополнительную сумму на ее расходы.
Он не пожалеет никаких затрат на то, чтобы избавиться от нее. И все же… на миг он почувствовал сожаление. Она была для него заманчивым вызовом, и он ожил впервые за много лет. Он даже не подозревал, насколько глубоко он похоронил в себе любые чувства.
Когда это случилось — после войны? С тех пор как умер Кэллум? Или же Кэллум просто выбил их из него с самого детства? Будучи ребенком, он не помнил страха. Опасность и смерть вошли в его жизнь с тех пор, как он начал ходить. Он вырос рядом с ними, привык к ним, как привык к утреннему рассвету.
Он тяжело вздохнул. Проклятый Брэден пробудил в нем чувства, которые лучше бы оставить в покое.
* * *Лори смотрела из окна вниз, на улицу. В любое другое время она была бы там, смешиваясь с толпой и стремясь слиться с ней в одно целое. Она уже столько слышала о Билле Хикоке и Бэффало Билле, что хотела бы увидеть их собственными глазами.
Но не сейчас, поскольку сейчас ничто, кроме Ника, не имело значения. И кроме победы над рейнджером Морганом Дэвисом. Уж он-то не сдастся. А когда она увидела, как спокойно и деловито он управляется с делами в последние два дня, то склонилась к мысли, что он способен добиться успеха.
Тогда Ник умрет.
Ее взор скользнул вдоль улицы, и она заметила рейнджера. Его легкая, как у пантеры, походка выдавала постоянную настороженность хищника. Охотник на человека.
Дрожь пробежала у нее по спине и телу. Ее изумило то, что стоило ей увидеть его — и внутренний мир ее превратился в хаос. Ненависть — вот что это такое, убеждала она себя. Самая обычная ненависть. Он обращался с Ником как с преступником, а с ней — как с неизбежной обузой. Он ошибался в обеих оценках и был слишком праведен, чтобы заметить это.
Но, помоги ей Боже, он очень досконален. Этого у него не отнимешь. Он знает свое дело и не рискует.
Лори раскрыла свой маленький саквояж. У нее при себе было лишь немногое: рубаха и брюки, юбка и блуза, которые на ней сейчас, и одно платье. И еще несколько монет, которые она ухитрилась спрятать под платьем. Это немного. Ник оставил большую часть того, что у него было, в семье, а остальное потратил на дрова и припасы.
Лори переоделась в нарядное платье в светло-коричневую с белым клетку, облегающее стройное тело и подчеркивающее цвет ее глаз. Высокий ворот и рукава с буфами придавали ей простодушный вид.
Она придирчиво осмотрела себя в зеркало и расчесывала волосы до тех пор, пока они не засияли в лучах позднего солнца, проникающих через окно. Затем она затянула их французским узлом. Возможно, платье и красивая прическа помогут добиться того, чего не удалось брюкам, а улыбка окажется сильнее гнева.
Лори пошлет телеграмму отцу с рассказом о случившемся, поухаживает за своей лошадью и обворожит рейнджера.
Если последнее не сработает, ей придется прибегнуть к другому плану.
Для которого ей необходим револьвер.
И выдержка, в чем она очень сомневалась.
Поскольку ей придется убить рейнджера.
* * *Невидимая рука стиснула грудь Моргана Дэвиса, когда он увидел Лори Брэден. Он не помнил, чтобы встречал когда-либо столь очаровательную женщину, как та, что открыла ему сейчас дверь. Ее золотистые глаза сияли, и он догадывался, что так бывает довольно часто, потому что девушка питает любовь к жизни, подавленную вчера ее гневом. Он понял, что такие глаза нравятся ему несравнимо больше, чем те, что мечут на него злые искры. Он напомнил себе, что она вероломна, но сейчас она не казалась такою. Она была просто… хорошенькой.
И беззащитной. Чертовски беззащитной. Губы ее улыбались, но это была полуулыбка, призванная обезоружить, в то время как ласковая улыбка могла лишь вызвать подозрение.
Она была хороша. Она была очень хороша.
Так хороша, что, по сути, он едва не забыл о том, что вовсе не его обаяние и симпатичная внешность интересуют ее.
Что ж, он подыграет ей и посмотрит, куда это приведет. Ее носик чуть наморщился, и он понял, что все еще благоухает едким лосьоном после бритья, как ни старался смыть его с лица.
Она слегка наклонила голову и внимательно посмотрела на него.
— Не говорите этого, — предупредил он, зная, что его сходство с Ником Брэденом еще более усилилось, когда он сбрил щетину.
Она кивнула:
— Вы все равно ничуть не похожи.
Она говорила ему это и раньше, скорее в качестве укора: у Ника Брэдена есть сердце, у рейнджера нет.
— Вы говорите иначе. У вас разная походка. Вы по-разному думаете.
— Я чертовски надеюсь на это.
— Вам не о чем беспокоиться, — произнесла она, привнеся каплю уксуса в сердечность, с которой старалась говорить. Но эта сердечность почти убивала ее, и он чувствовал это.
— Я подумал, что вы не прочь перекусить, — сказал он с лукавой улыбкой. К своей глубокой печали, он обнаружил, что ему в ней многое нравится. Девушка обладала врожденной честностью, — по крайней мере, ее неприятие рейнджера то и дело проглядывало сквозь попытки очаровать его. И ее немыслимая преданность. Он уважал и то и другое.