Железное сердце
Лори понимала, что он избегает наезженных троп и следует менее известными. Что это — обычная осторожность или он подозревает беду? Она вспомнила, как в Ларами он пытался выяснить, не расспрашивал ли кто-нибудь о них. И каждым утром, когда они сворачивали стоянку, он зарывал пепел костра. Конечно, на тропе попадались следы и других всадников, полностью устранить их было невозможно, но, очевидно, он стремился свести их к минимуму.
Лори старалась не думать о причинах этой осторожности, не думать о рейнджере, о своих мучениях и голоде. Ей хотелось остановиться, но едва они делали это, как ей снова не терпелось тронуться в путь. Когда бы они ни останавливались, близость рейнджера причиняла девушке еще большую неловкость, чем наручники на собственных руках. Получив несколько раз резкий отпор, он перестал предлагать ей помочь спешиться. Лори не выносила его прикосновений, ее бросало в жар, потому что они напоминали ей о тех двух поцелуях.
Она смотрела в холодную глубину его глаз, вспоминала о том, как они на миг потеплели, и боль воспоминаний была для нее непереносимой.
Лори закрыла глаза, пытаясь думать о славных и беззаботных временах, когда их труппа замечательно выступала в городках и вся семья была вместе. Они смеялись и подшучивали друг над другом, все, кроме матери, которая всегда отличалась спокойным нравом и робостью. Почему-то она поглядывала на всеобщее веселье с непонятной для Лори опаской…
Лошади встали, и она открыла глаза. Рейнджер наконец спешивался возле источника. Надежно привязав лошадь, он, как обычно, приказал Нику спешиться, затем замкнул ножные кандалы на его лодыжках, прежде чем освободить его руки от седельной луки. После этого он вернул Нику куртку и запер наручники на обеих кистях. Теперь настала очередь Лори. Он всегда позволял ей быть без наручников, пока не наступало время ложиться спать, очевидно полагая, что сможет справиться с ней, когда бодрствует. Это раздражало ее, хотя она и понимала, что он прав. У нее было не больше шансов справиться с ним, чем у пригоршни снега в аду.
Солнце заходило за горные вершины, и температура падала. Лори отвечала за сбор сушняка, и поэтому, пока рейнджер расседлывал лошадей, она отправилась на его поиски, остановившись на миг у источника. Опустившись на колени, девушка попробовала воду на вкус.
Горячая. Это был один из теплых источников, восхищавших ее на пути к северу, в Вайоминг. Опустив в воду руки, она вымыла лицо слегка ароматной водой. Как ей хотелось искупаться, постирать одежду свою и Ника.
Она оставила источник и набрала сушняка. Очевидно, здесь снегопада не было. Дерево было сухим, и пламя немедленно вспыхнуло. Ник подошел к источнику и, последовав примеру сестры, ополоснул лицо, затем тоскливо уставился на источник. Лори знала о его мечте искупаться. Ни в коем случае не будучи щеголем, Ник всегда щепетильно относился к своей внешности. Обычно он был чисто выбрит и по прибытии в городок в первую очередь всегда разыскивал баню. Сейчас его лицо покрывала щетина, и он еще поразительнее походил на столь же заросшего рейнджера.
Но Ник скорее умрет, чем попросит рейнджера об одолжении. Лори знала это и поэтому сама подошла к Моргану. Она все еще не позволяла себе думать о нем иначе как о рейнджере. Не как о Моргане Дэвисе, человеке, к которому ее неудержимо влекло, а просто о рейнджере. Это напоминало ей, что он враг.
При ее приближении он вопросительно поднял глаза. Они едва ли обменялись парой слов с той ночи в хижине.
— Да, Лори? — спросил он с любопытством. Голос не был ни теплым, ни холодным — просто любопытным. Неуклюже стоя перед ним, она вдруг выпалила:
— Этот источник… он теплый и может быть полезным для лодыжки Ника.
Он поколебался.
— Я постираю твою одежду, — предложила она взамен, не желая просить, а предпочитая заключить сделку.
Синева в его глазах сгустилась, но на лице не дрогнул ни один мускул.
— Это ни к чему, — сказал он.
Морган поднялся, нашарил в кармане ключ и подошел к Нику. Наклонившись, он отпер ножные кандалы, не обращая внимания на удивление Ника. Затем отомкнул один из наручников, позволяя Нику сбросить куртку и рубаху.
— Не заставляй меня пожалеть об этом, — грубо бросил он, потом отошел и прислонился к дереву, легко опустив ладонь на рукоять револьвера.
Ник улыбнулся впервые за четыре дня и сказал, что ему это и в голову не пришло бы. С этими словами он стянул сапоги и как можно выше засучил штанины. Лодыжка была все еще опухшей; он погрузил ноги в источник и со вздохом облегчения потянулся.
— В моих сумках есть мыло, — набравшись смелости, сказала Лори.
Рейнджер кивнул, она поблагодарила его и, едва не танцуя, устремилась к седельным сумкам, достала мыло и присоединилась к брату. Она тоже сбросила сапожки и опустила ноги в воду. Ник глянул на нее, и былой чертенок заиграл в его глазах, тот самый, что исчез со времени появления рейнджера. Явно довольный, Ник ухмыльнулся и начал намыливать тело.
Он наклонился, чтобы вымыть голову, и Лори толкнула его в воду. Ник вытянул руку, пытаясь ухватиться за нее, и девушка плюхнулась рядом, погружаясь с головой. Она всплыла на поверхность, смеясь и на миг забывая о том, где находится. Она вновь была вместе с Ником, и они веселились, как в старые времена. Вода была теплой, и находиться в ней было чудесно даже в одежде.
Тут она увидела рейнджера: он хмурился, и недолгая радость быстро покинула девушку. Но она не собиралась оставлять начатое, пока не вымоет голову. С лица Ника тоже исчезла улыбка, когда он вышел из источника в насквозь мокрых штанах. Тело его чуть дрожало в холодном воздухе. Но он подождал, пока сестра вымоет голову, затем подал ей руку и поднял из воды, причем дьявольские браслеты свешивались с его левой кисти. Лори, задрожав от холода, направилась к огню, ощущая на себе пристальный взгляд рейнджера.
Он не произнес ни слова, когда она, нахохлившись, села у костра. Ник натянул сухую рубаху и рылся в скатке в поисках другой пары брюк. Лори отвернулась, позволяя брату на миг уединиться, но понимая, что от рейнджера он этого не дождется. Даже с расстояния двенадцати футов она чувствовала настороженность Моргана, похожую на ежесекундную готовность гремучей змеи нанести удар.
Услышав несколько щелчков, она поняла, что Ник уже оделся и рейнджер запер оковы на его руках и ногах. В этот момент она ненавидела его. Только что они с Ником были свободны, и потеря свободы казалась сейчас более мучительной, чем раньше. А на что она надеялась? Что рейнджер смягчится и отпустит Ника? Что та минута нежности способна переменить его характер? Ну и глупа же ты, Лори. Она прикусила губу, сдерживая охватившую ее дрожь и надеясь, что дрожь вызвана холодным воздухом, но в глубине души зная, что причина совсем не в этом.
Вдруг он очутился рядом с ней, держа в руке ее одежду.
— Тебе не помешает переодеться, — произнес он, протягивая ей вещи. — Не то заболеешь воспалением легких. Мне больше не нужны задержки.
* * *Морган снова заворочался под своими одеялами. Он ворочался так всю ночь. Господи, наступит ли когда-нибудь безмятежная минута?
Вряд ли раньше, чем он избавится от Брэденов.
Образ девушки не покидал его мыслей — он вспоминал ее победную улыбку, когда он согласился на ее просьбу, затем показавшееся из-под воды ее смеющееся лицо. Он видел ее улыбающейся и раньше, но на ее лице не было радости, и теперь ее улыбка поразила его в самое сердце — она преобразила ее лицо из милого в прекрасное и зажгла жизнью глаза. Он не в силах был отвести от нее взгляд и желал видеть ее такой всегда.
А потом она выбралась из воды. Прилипшая к телу одежда подчеркнула идеальные пропорции ее фигуры, и он ощутил, как тело его напряглось ответной реакцией. Лори посмотрела на него, и радость исчезла с ее лица, а удовольствие сменилось настороженностью. Он почувствовал, как что-то жизненно важное покидает его тело, хотя оно все еще горело волнением.