Ноги из глины

— Тут есть что-то еще, — сказала она, тихонечко втягивая воздух. — Слабый запах. Неживого существа… Неужели ты не чувствуешь? Что-то вроде грязи, но не совсем. Что-то вроде… оранжевое…
— Гм… — тактично откликнулся Моркоу. — Вообще-то, не у всех людей нюх, как у тебя.
— Я обоняла это и раньше, где-то в городе. Не могу вспомнить где… Сильный запах. Перебивает остальные. Запах грязи.
— Ха, ну, на ЭТИХ улицах…
— Нет, это не… не совсем грязь. Пахнет острее. Раза в три.
— Знаешь, иногда я завидую тебе. Наверное, хорошо быть волком. Но время от времени и недолго.
— В этом есть и свои недостатки.
«Например, блохи, — думала она, пока они запирали музей. — И еда. И очень хочется надеть сразу три лифчика».
Ангва продолжала убеждать себя, что все нормально, что она держит все под контролем, — и в некотором роде так оно и было. Лунными ночами она бродила по городу… да-да, время от времени Ангва совершала набеги на курятники, но всегда помнила, что произошло ночью, и наследующий день обязательно возвращалась на место преступления, чтобы просунуть деньги под дверь.
Как трудно быть вегетарианкой и периодически по утрам выковыривать застрявшее между зубов мясо. Хотя она неплохо держалась.
«Очень неплохо», — еще раз заверила себя она.
Да, на ночные прогулки выходила Ангва, а не какая-нибудь дикая волчица. Она была полностью уверена в этом. Волк не остановится на курице, не выдержит.
Она содрогнулась.
Ну кого она обманывает? Днем каждый дурак может быть вегетарианцем. Главное — не стать людоедом ночью, вот на что уходят все силы.
Часы начали отбивать одиннадцать, когда карета Ваймса наконец добралась до дворца патриция. Ноги командора Ваймса были уже не те, что прежде, но он молнией взлетел по пяти лестничным пролетам и, задыхаясь, рухнул в кресло в приемной.
Минуты шли.
В дверь патриция стучаться нельзя. Он сам тебя вызовет, поскольку знает, что ты его уже ждешь.
Ваймс сидел, наслаждаясь кратким мгновением ничегонеделанья.
— Дзынь-дзынь, дзынь-подзынь! — раздалось вдруг из внутреннего кармана камзола.
Он вздохнул, вытащил обтянутую кожей шкатулку размером с небольшую книжку и открыл ее.
Дружелюбная, но немного взволнованная мордочка глянула на него из-за решетки.
— Да? — спросил Ваймс.
— Одиннадцать ноль-ноль. Встреча с патрицием.
— Да ну? Уже пять минут двенадцатого.
— Э… Стало быть, вы встретились? — с надеждой уточнил маленький демон.
— Нет.
— Мне продолжать напоминать об этом или как?
— Спасибо, не надо. Кроме того, ты почему-то не напомнил мне о том, что сегодня в десять меня ждут в Геральдической палате.
Мордочка бесенка в панике исказилась.
— Но ведь эта встреча была назначена на вторник! Зуб даю, что на вторник!
— Она была назначена на сегодня. И состоялась час назад.
— Ой. — Бес выглядел подавленным. — Э. Ну что ж. Извини. Да. Гм. А хочешь, я скажу тебе, сколько времени сейчас в Клатче? Или в Орлее? Или в Гункунге? Где угодно. Мне это раз плюнуть.
— Я не хочу знать, сколько времени в Клатче.
— А вдруг? — безнадежно вопросил бесенок. — Сам подумай, какое неизгладимое впечатление ты произведешь на людей, если во время скучной беседы неожиданно скажешь: «А между прочим, в Клатче сейчас на час меньше». Или в Бес Пеларгике. Или в Эфебе. Ты спрашивай, не стесняйся. Я всегда готов помочь. Ну?
Ваймс про себя вздохнул. Раньше у него был блокнот, куда он все записывал. Это было так удобно. А затем Сибилла, да благословят боги ее заботливую душу, купила ему этого многофункционального бесенка, который в отличие от блокнота умел чуть ли не все на свете. Впрочем, насколько уже понял Ваймс, по меньшей мере десять из пятнадцати вживленных в бесенка функций отвечали за извинения в том, что оставшиеся пять функций работают неисправно.
— Хорошо, — согласился Ваймс. — Тогда запиши мне памятку.
— Ух ты! Правда? Да. Разумеется. Никаких проблем.
Ваймс прочистил горло:
— Увидеться с капралом Шноббсом, тема: трудовая дисциплина; также тема: графское происхождение.
— Э… прости, это и была памятка?
— Да.
— Гм, ты, конечно, извини, но сначала надо четко и ясно сказать: «Памятка». Именно так написано в руководстве. Можешь сам посмотреть.
— Хорошо, это была памятка.
— Прости, но тебе придется повторить ее еще раз.
— Памятка: увидеться с капралом Шноббсом, тема: трудовая дисциплина; также тема: графское происхождение.
— Принято, — кивнул бесенок. — Должен ли я напомнить тебе о записанном? И когда именно?
— А по какому времени ты будешь напоминать? По местному? — издевательски поинтересовался Ваймс. — Или по клатчскому?
— По правде говоря, я легко могу сказать, который сейчас час в…
— Ладно, лучше я запишу это в свой блокнот, если не возражаешь.
— О, как скажешь. Я умею распознавать почерк, — с гордостью признался бесенок. — Я довольно-таки продвинутый.
Ваймс вытащил блокнот и показал его бесенку.
— Что, ты и это распознаешь? — уточнил он. Бесенок прищурился.
— Легко, — спустя буквально секунду кивнул он. — Это почерк, я уверен на все сто. Завитки и крючочки, соединенные друг с другом. Точно. Почерк. Я сразу его распознал.
— Так, может, ты мне скажешь, что тут говорится?
— Говорится? — осторожно переспросил бесенок. — Разве почерк может говорить?
Ваймс убрал потрепанный блокнот и захлопнул крышку органайзера. Потом снова откинулся на спинку кресла и стал ждать.
Кто-то очень умный, намного умнее, чем тот, что обучал бесенка, создал для приемной патриция особенные часы. Они тик-такали, как и все часы, но против всех обычных часовых правил тик-так их был нерегулярным. Тик-так-тик… а потом явная задержка на долю секунды дольше, чем до того… так-тик-так… а потом тик на долю секунды раньше, чем вы того ожидали. После десяти минут ожидания мыслительные способности даже самых опытных и подготовленных посетителей падали до нуля. Патриций, наверное, хорошо заплатил часовщику.
Часы прозвонили четверть двенадцатого.
Ваймс подошел к двери и, вопреки обычаю, осторожно постучался.
Из-за двери не доносилось ни звука: ни шороха перекладываемых бумаг, ни приглушенных голосов.
Он попробовал ручку. Дверь была незаперта.
«Точность — вежливость королей», — всегда говорил лорд Витинари.
Ваймс вошел.
Шельма старательно соскреб крошащуюся белую грязь, после чего принялся за обследование трупа отца Трубчека.
Анатомии в Гильдии Алхимиков уделялось особое внимание. Во-первых, из-за древней теории, утверждающей, что человек представляет собой микрокосм вселенной, хотя, когда видишь вскрытое тело, трудно себе представить, что вселенная внутри тоже красного цвета и хлюпает, стоит тебе потыкать ее карандашом. А во-вторых, волей-неволей изучишь человеческую анатомию, когда ею покрыта половина стен в здании. Некоторые опыты, проводимые новичками, давали поистине взрывной результат, после чего Гильдии Алхимиков приходилось ремонтировать очередную лабораторию, перед этим сыграв в увлекательнейшую игру под названием «Найди вторую почку».
Отец Трубчек погиб в результате того, что кто-то очень долго и сильно бил его по голове. Каким-то большим тупым предметом. Это и все, что можно было сказать [9].
Шельма внимательно осмотрел тело. Да, все чисто, никаких следов побоев, разве что пара кровяных потеков запеклась на пальцах. Но, вообще-то, кровь была повсюду.
Два ногтя были содраны. Трубчек боролся или, по меньшей мере, пытался защитить себя руками.
Шельма склонился поближе. Под уцелевшими ногтями что-то было. Нечто восковое, похожее на жир. Как этот воск туда попал, Шельма даже предположить не мог, но, может, его новая работа как раз и заключалась в том, чтобы это выяснить? Шельма опытным жестом вытащил из кармана конверт, соскреб туда массу из-под ногтей, запечатал конверт и поставил номер. После чего достал из ящика иконограф и приготовился зарисовать труп.