Патриот

— Горгульи? Во множественном числе? Но я думал, что у нас имеется только констебль Водослей…
— Недавно к нему добавился констебль Фронтон.
— А, еще один из твоих новобранцев…
— Из наших, сэр. Вы подписали…
— Да, да, конечно, подписал. Черт!
Порыв ветра зачерпнул воды из переполненной сточной канавы и щедрой рукой вылил ее Ваймсу за воротник.
— Говорят, этот новый остров своим появлением вызвал возмущение воздушных потоков, — заметил Моркоу.
— Не только воздушных и не только потоков. — Ваймс попытался отряхнуться. — Столько шумихи из-за пары квадратных миль ила и груды старых развалин! Да какая разница, чьи они будут?
— Говорят, это место очень важно стратегически. — Моркоу подстроился под шаг Ваймса.
— А нам-то что? Мы-то ни с кем не воюем. Ха! Но мы способны развязать войну ради какого-то богом проклятого островка только потому, что он нам может понадобиться в случае войны, — так, да?
— О, его светлость сегодня во всем разберется. Уверен, когда спокойные и выдержанные люди доброй воли собираются за круглым столом, нет такой проблемы, которую они не смогли бы решить, — бодро отозвался Моркоу.
«Можно не сомневаться, — хмуро подумал Ваймс. — Он совершенно искренне так считает».
— Ты что-нибудь знаешь о Клатче? — спросил он.
— Читал немного, сэр.
— Говорят, там кругом пески.
— Да, сэр. Наверное.
Где-то впереди раздался грохот, за ним последовал пронзительный крик. Если ты стражник, то со временем начинаешь отлично разбираться в криках. Знаток с первой ноты отличит «Я вдребезги пьян, только что наступил на собственные пальцы и не могу встать!» от «Осторожно! У него нож!»
Не сговариваясь, Ваймс и Моркоу бросились на крик.
Узкий переулок озарился вспышкой. Тяжелый топот затих во мраке.
За разбитой витриной какой-то лавчонки плясал огонь. Едва не оступившись, Ваймс взбежал по ступенькам, рывком стянул намокший плащ и швырнул его на горящий пол.
Послышалось шипение, потом запахло паленой кожей.
Отступив на пару шагов, Ваймс попробовал понять, где, собственно говоря, очутился.
На него смотрели какие-то люди. Его мозг медленно составлял цельную картину из отдельных кусочков мозаики: тюрбан, борода, рядом — женские украшения…
— Откуда взялся этот челокек? Кто он такой? [2]
— Э-э… Доброе утро?.. — откликнулся Ваймс — Здесь, похоже, что-то стряслось?
Он аккуратно поднял с пола плащ. В луже шипящего масла валялась разбитая бутылка.
Ваймс бросил взгляд на разбитую витрину.
— О…
Рядом с мужчиной стоял юноша почти такого же роста, а из-за юбки женщины выглядывала маленькая девочка.
От этого зрелища желудок у Ваймса скрутился узлом. В дверях появился Моркоу.
— Ушли, — тяжело выдохнул он. — Их, похоже, было трое. Когда так хлещет, ничего не видно… О-о, это ты, господин Горифф. Что тут стряслось?
— Капитан Моркоу! Кто-то бросил в окно горящую бутылку, а потом сюда ворвался этот оборванец и погасил пламя!
— Что он говорит? А ты что сказал? — встрял Ваймс. — Кстати, ты что, говоришь по-клатчски?
— Так, немного, — скромно ответил Моркоу. — Никак не удается овладеть этим гортанным звуком, ну, знаете…
— Но… ты понимаешь, что он говорит?
— О, конечно. Он, кстати, очень вас благодарил.
— Его можно не бояться, господин Горифф. Он стражник.
— Слушай, это невероятно, ведь ты…
Опустившись на колени, Моркоу принялся изучать разбитую бутылку.
— Знаете, как это бывает… — пожал плечами он. — Заходишь сюда во время ночной смены съесть парочку-другую горячих плюшек, слово за слово, ну и начинаешь постепенно говорить. Вам и самому, наверное, случалось подхватывать всякие необычные словечки.
— Разве что «виндалу» какое-нибудь, но ты…
— Это была зажигательная бомба, сэр.
— Вижу, капитан.
— Очень плохо… И кто же это мог сделать?
— В данный момент? Думаю, добрая половина города.
Ваймс в растерянности посмотрел на Гориффа. Лицо господина Гориффа выглядело смутно знакомым. Такие лица, как правило, видишь на противоположном конце руки, протягивающей тебе порцию карри или кебаба. Иногда посетителей обслуживал мальчик. Заведение работало ранним утром и поздним вечером, в часы, когда улицы отдаются на откуп пекарям, ворам и стражникам. Ваймсу это место было известно под названием «Едальня». Шнобби Шноббс как-то рассказывал, что, придумывая имя для своего заведения, Горифф хотел дать ему такое название, чтобы сразу становилось ясно: здесь подают нечто обычное, ежедневное, простое. Торговец наводил справки до тех пор, пока не услышал это слово. Оно пришлось ему по вкусу.
— Э-э… скажи ему… скажи, что останешься здесь, а я вернусь в штаб-квартиру Стражи и пришлю кого-нибудь тебе в подмогу, — сказал Ваймс.
— Спасибо, — поблагодарил Горифф.
— О, так ты понима… — Ваймс почувствовал себя полным идиотом. — Ну конечно, ты же здесь уже сколько — пять, шесть лет?
— Десять лет, сэр.
— В самом деле? Десять? — как завороженный, повторил Ваймс. — Так долго? Кто бы мог подумать… Ну я, пожалуй, пойду. Доброго вам всем утра…
Он заторопился прочь, под дождь.
«Я ходил сюда год за годом, — думал он, шлепая сквозь ночь по лужам. — И все, что я выучил, это „виндалу“. А Моркоу… Стоило ему зайти сюда разок-другой — и вот он уже вовсю болтает на чужом языке как на родном.
О боги, я могу кое-как говорить по-гномьи и с горем пополам сказать на ломаном тролльем „Бросай каменюку, ты арестован“, но…»
Оставляя за собой приличных размеров лужи, он ввалился в штаб-квартиру. За столом мирно подремывал Фред Колон. Ваймс знал Фреда уже много лет, и из уважения к этому факту командор Стражи снимал свой плащ особенно шумно и долго.
Когда он наконец все же повернулся к сержанту, тот сидел по стойке «смирно».
— Я не знал, что вы сегодня дежурите, господин Ваймс…
— И никто не знал, Фред, — откликнулся Ваймс. От определенной категории людей он терпел обращение «господин». Ведь люди людям рознь. — Пошли кого-нибудь в «Едальню», что в Скандальном переулке, хорошо? Там небольшая заварушка.
Он двинулся к лестнице.
— Вы остаетесь, сэр? — спросил Фред.
— Ага, — мрачно отозвался Ваймс. — Нужно разобраться с бумагами.
И на Лешп тоже обрушился ливень такой силы, что остров, наверное, уже не раз пожалел о своем решении подняться из морских пучин.
Большинство первопроходцев и исследователей новых земель крепко спали, каждый в своей лодке. На вознесшейся над морем суше, конечно, имелись дома, но…
… Эти дома были не совсем в порядке.
Дубина Джексон высунулся из установленного на палубе брезентового шатра. Пропитанная водой почва источала туман, а вспыхивающие время от времени молнии заставляли туман светиться. Город, периодически освещаемый грозовыми огнями, выглядел крайне зловеще. Нет, что-то знакомое тут было — колонны, например, лестницы, арки и тому подобное, — но было и кое-что другое… Его бросило в дрожь. Город выглядел так, будто люди, некогда тут жившие, долго и тщетно пытались привнести нечто ЛЮДСКОЕ в строения, которые были древними задолго до появления племени человеческого…
Это из-за его сына Леса все сегодня ночевали в своих лодках.
Утром несколько анк-морпоркских рыбаков отправились на берег в поисках сокровищ, которыми, как всем известно, усыпано океанское дно. Вскоре рыбаки наткнулись на выложенную плитками площадку, чисто вымытую дождем. Из красивых сине-белых квадратов слагался узор: волны, морские раковины, а в самой середине — кальмар.
И в этот момент Лес произнес:
— Ну и здоровый же он, па.
И тогда все посмотрели на высящиеся вокруг поросшие водорослями здания, и у всех возникла одна и та же большая Мысль, оставшаяся невысказанной, но породившая множество маленьких мыслей. Мыслей о зловещей ряби на морской поверхности, о таинственных всплесках в темной воде подвалов, о щупальцах, шевелящихся в зеленой глуби, и о всяких разных странностях, которые иной раз находишь в своих сетях или на берегу после прилива. Вид некоторых таких странностей мог отбить охоту к рыболовству на всю оставшуюся жизнь.