Патриот

— Да! — с вызовом выкрикнул юноша, не дав отцу сказать и слова.
Затем последовал краткий спор на клатчском. После чего господин Горифф произнес:
— Мы точно должны покинуть дом?
— Ради вашего же блага. А мы установим наблюдение за вашей лавкой. Теперь берите все самое необходимое и следуйте за сержантом. И дай сюда арбалет.
Горифф с выражением громадного облегчения на лице передал Ваймсу арбалет модели «Сюрприз-Субботним-Вечером». Данная модель славилась своей непредсказуемостью: когда производился выстрел, из всех находящихся поблизости лишь стрелок мог чувствовать себя в относительной безопасности, да и то случалось всякое. К тому же никто не предупредил хозяина арбалета, что полка под прилавком в насыщенной парами закусочной, где периодически выпадают дожди из жидкого жира, не лучшее место для хранения арбалета во взведенном состоянии. Тетива, конечно же, растянулась. В общем и целом этим арбалетом действительно можно было убить — если очень сильно ударить им человека по голове.
Наконец, Горифф и его семейство покинули «Едальню», и Ваймс в последний раз окинул взглядом закусочную. Помещение не поражало своими размерами. На кухоньке в горшке, уже на самом его дне, кипело что-то очень пряное. Ваймс обжег пальцы, но все-таки сумел вылить содержимое горшка на огонь, после чего, смутно припоминая действия своей матери, залил горшок водой, чтобы отмокал.
Затем, как можно лучше забаррикадировав окна, Ваймс вышел из лавочки и запер за собой дверь. Надпись на неприметно заметной медной дощечке с гербом Гильдии Воров, приколоченной над дверью, сообщала миру, что господин Горифф добросовестно уплатил ежегодный взнос [8], но мир грозил множеством менее формализованных опасностей, поэтому Ваймс вытащил из кармана кусок мела и написал на двери:
«НаХодиЦа Под АхРаной СтрАжи».
И, немного подумав, добавил:
«СрЖ. ДтРИт».
На узколобых в гражданском смысле горожан идея величия закона даже близко не производила такого впечатления, как имя Детрита.
Постановление о Бунтах! От кого он этого набрался? От Моркоу, не иначе. На памяти Ваймса к этому постановлению не прибегали ни разу — впрочем, и неудивительно, если знать, что именно там говорится. Даже Витинари не посмел бы обратиться к этому закону. Так что термин превратился просто во фразу, в пустую оболочку. Остается лишь благодарить богов за безграмотность троллей…
Отступив на шаг полюбоваться своим произведением, Ваймс вдруг заметил странное свечение в небе над Парковым переулком и в тот же миг услышал клацанье железных подошв.
— А, Задранец, привет, — сказал он. — Ну, что теперь? Только не говори, что кто-то поджег клатчское посольство.
— Как скажете, сэр, — послушно откликнулась Шелли.
Переминаясь с ноги на ногу, она тревожно смотрела то на командора, то в сторону Паркового переулка.
— Ну? — нахмурился Ваймс.
— Э-э… но вы же приказали…
Сердце у Ваймса упало. Он вспомнил, что гномы славятся двумя вещами: своим невероятным умением обращаться с железом и таким же невероятным неумением воспринимать какую-либо иронию.
— Что, клатчское посольство в самом деле подожгли?
— Так точно, сэр!
Госпожа Трата приоткрыла дверь.
— Да?
— Я друг… — Моркоу в нерешительности замолк, не зная, представился ли сержант Колон своим настоящим именем.
— Того, что с сексуальным маньяком?
— Прошу прощения?
— Ну, с костлявым таким, что одет как клоун?
— Они сказали, тут сдается комната, — в отчаянии произнес Моркоу.
— Ага, они же ее и сняли, — обрезала госпожа Трата и попыталась захлопнуть дверь.
— Но они сказали, я могу ею воспользоваться…
— Никакой пересдачи!
— А еще сказали, что я должен заплатить за это два доллара!
Дверь слегка подалась.
— Сверх того, что они уже заплатили?
— Разумеется.
— Что ж… — Смерив Моркоу взглядом, госпожа Трата фыркнула. — Хорошо. Ты в какую смену ходишь?
— Не понял?
— Ты ведь стражник?
— Э-э… — С секунду посомневавшись, Моркоу решительно заявил: — Нет, я не стражник. Ха-ха, а вы-то подумали, я стражник? Я что, похож на стражника?
— Ага, похож, — кивнула госпожа Трата. — Ты капитан Моркоу. Я ВИДЕЛА тебя в городе. Но ведь и легавым надо где-то спать.
Расположившаяся на крыше Ангва закатила глаза.
— Никаких женщин, никакой готовки, никакой музыки, никаких животных… — принялась перечислять госпожа Трата, поднимаясь впереди по скрипучей лестнице.
Ангва осталась ждать в темноте. Она ждала, пока не услышала звук открывающейся ставни.
— Ушла, — прошептал Моркоу.
— Здесь черепица усыпана осколками, точно как говорил Фред, — сообщила Ангва, перемахнув через подоконник.
Оказавшись внутри, она сделала глубокий вдох и закрыла глаза.
Для начала надо забыть запах Моркоу — смесь нетерпения, мыла, остатков полироли для доспехов…
…А также запах Фреда Колона — пот плюс пиво; и еще вонь этой странной мази, которой Шнобби лечит свое кожное заболевание, и запахи ног, тел, одежды, ногтей…
Допустим, прошел час. Нос — он же в данном случае глаз — без труда различит застывший во времени запах ходившего по комнате человека. Но если прошел целый день, запахи начинают смешиваться и переплетаться. Приходится отделять их друг от друга, убирать все знакомое, и тогда то, что останется…
— Они все так перепутались!
— Не волнуйся, все в порядке, — успокоил ее Моркоу.
— Их по меньшей мере трое! Но один из них, кажется, Осей… У кровати запах сильнее… и…
Резко открыв глаза, она посмотрела на пол.
— Где-то здесь!
— Что? Что такое?
Ангва пригнулась, едва не касаясь носом пола.
— Я чувствую запах, но увидеть не могу!
Перед ней мелькнул нож. Опустившись на колени, Моркоу провел лезвием по забитой пылью щели в половицах, откуда выскочило что-то коричневое, похожее на большую щепку.
По этой штуковине прошло немало подошв, однако теперь даже Моркоу почувствовал призрачный гвоздичный запах.
— Как думаешь, Осей тут часто пек яблочные пироги?
— «Никакой готовки» — помнишь? — подмигнула Ангва.
— Тут застряло что-то еще…
Моркоу добыл из щели некоторое количество грязи и пыли, среди которой что-то блеснуло.
— Фред ведь говорил, что все осколки снаружи, верно?
— Да.
— А что, если кто-то, вломившись в комнату через окно, подобрал не ВСЕ осколки?
— Для человека, который терпеть не может врать, ты иногда мыслишь довольно изощренно.
— Не изощренно, а логично. За окном валяются осколки стекла, но значит это только то, что за окном валяются осколки стекла. Командор Ваймс любит повторять: нет такой штуки, как Улика. Есть лишь твой взгляд на вещи.
— По-твоему, кто-то вломился сюда через окно, а потом аккуратно повыкидывал осколки наружу?
— Может, и так.
— Моркоу! А почему мы говорим шепотом?
— «Никаких женщин» — помнишь?
— И животных тоже, — завершила Ангва. — Меня, можно сказать, обложили. И не смотри на меня, — добавила она, заметив выражение лица Моркоу. — Это другим нельзя так шутить, а мне разрешается.
Моркоу принялся выцарапывать из щели забившиеся туда осколки, в то время как Ангва, заглянув под кровать, выудила оттуда несколько потрепанных журналов.
— О боги, неужели кто-то это читает? — воскликнула она, бегло просматривая «Наемника Фортуны». — «Испытайте „Рефлекс Локсли 7“: Башку Так И Сносит!»… «Ножки бо-бо?! Сравнительные Тесты Десяти Лучших Проволочных Заграждений!»… А это что еще за журнал?.. «Вокруг осады»?
— Маленькие войны такая штука, они всегда где-то идут, — заметил Моркоу, извлекая из-под кровати коробку с деньгами.
— Ты только посмотри на этот топорище!!! «Хватай да Махай! „Санитар Улиц“ от Коренного и Рукисилы! Шеи Не Ждут!» Да-а, должно быть, правда то, что говорят о людях, которые любят большое оружие…