Полночное свидание

— Деточка, твоя мама… Миссис Серина… Она… — Делила заплакала.
Пеньюар Сильвии упал на пол.
— Что — мама? Говори же, Делила!
— О Господи, она умирает! Миссис Серина умирает!
 
Глава 15
Сильвия смотрела на Делилу, которая с трудом сдерживала рыдания. Размахивая руками, она что-то невнятно бормотала, и по ее испуганному черному лицу потоком текли слезы.
— Прекрати! Прекрати, Делила! Ты должна держать себя в руках. В таком состоянии ты не сможешь помочь мне. Врача вызвали?
Служанка молча кивнула в ответ.
— Папа с ней?
— Да, мистер Эдвин у нее.
— Послушай меня, Делила: пожалуйста, возвращайся к маме. Я приду, как только оденусь.
— Да. — Делила выбежала из комнаты.
Сильвия решительной походкой направилась в гардеробную. Утро выдалось жарким, и ее стройное тело покрыла испарина, но сердце сковал ледяной страх. Она не рыдала. Сильвия знала, что сейчас она должна быть сильной. Она убедилась в этом, когда, одетая и подтянутая, вошла в спальню родителей и увидела расстроенного отца, сидевшего рядом с кроватью. Она тихо подошла к нему и положила руку на его плечо, но он даже не взглянул в ее сторону.
— Папочка, успокойся, — прошептала она, наклонившись к нему. — Мама может проснуться в любую секунду, и мне бы не хотелось, чтобы она видела у нас слезы.
— Ты права, — ответил отец. — Я… прости. Я… — Вынув из кармана носовой платок, он вытер слезы и высморкался.
— Вот так-то лучше.
Сильвия улыбнулась ему, склонилась над кроватью и взяла в руки маленькую холодную руку матери.
— Мама, дорогая. — Она нежно сжимала руку матери. — Мы здесь. Мы с папой не оставим тебя одну.
Весь долгий июньский день Эдвин Фэрмонт и его дочь сидели у постели больной. Состояние Серины Фэрмонт ухудшалось с каждым часом.
День тянулся бесконечно долго. Наконец солнце начало опускаться за горизонт. Мягкий свет залил комнату и ее молчаливых обитателей. Сильвия сидела в кресле, распрямив спину. И вдруг ресницы Серины затрепетали, и она медленно открыла глаза. Сильвия, вскочив со стула, метнулась к матери. Эдвин, вскинув поникшую голову, бросился вслед за ней. Серина слабо улыбнулась ему и тихо сказала:
— Мой дорогой, ты выглядишь усталым. Тебе надо отдохнуть.
Эдвин попытался ответить, но рыдания душили его. Он схватил руку жены и молча покачал головой.
— Что мы можем для тебя сделать? — спросила Сильвия, глядя с улыбкой на мать. — Тебе удобно?
— Два самых дорогих мне человека рядом. Что мне еще желать?
— Мы не хотим утомлять тебя, — сказала Сильвия. — Я пойду и оставлю тебя с папой.
— Нет, дорогая, подожди. — Серина посмотрела на мужа. — Эдвин, любимый, позволь мне поговорить с Сильвией. Ты потом зайдешь ко мне?
Тяжело сглотнув, Эдвин прошептал:
— Да, дорогая. Я буду рядом.
— Зажечь лампу? — спросила Сильвия, когда отец ушел.
— Нет. Здесь так мирно и спокойно. Сильвия, в верхнем ящике комода лежит изумрудное кольцо. Пожалуйста, достань его оттуда.
— Да, мама. — Сильвия была рада, что мать дала ей возможность хоть что-то для нее сделать. Она достала кольцо и подошла к постели. — Надеть его тебе на палец?
— Нет, надень его на свой.
Сильвия почувствовала, как ее сердце вновь леденеет от страха.
— Но ведь это твое кольцо, мама! Оно тебе дорого, и ты…
— Ты даже представить себе не можешь, как дорого мне это кольцо, Сильвия. — Голос Серины был таким слабым, что Сильвия с трудом слышала ее. — Обещай мне никогда не расставаться с ним, хорошо? — Серина замолчала, перевела дыхание и тихо продолжала: — Он бы захотел, чтобы ты носила его. — По щекам Серины потекли слезы.
— Кто, мама? Папа?
— Да, твой отец, — ответила, плача, Серина. — Обещай мне еще одну вещь, дорогая.
— Все, что угодно, мама. — Сильвия зажала кольцо в кулаке так крепко, что оно врезалось ей в ладонь.
— Присматривай за Эдвином. Он очень дорог мне. Ему будет нужна твоя помощь.
Сильвия не стала говорить матери, мол, ничего плохого с тобой не случится, ты скоро поправишься и сама будешь присматривать за мужем. Сильвия знала, что ее мать не доживет до утра.
— Обязательно буду. Ты можешь положиться на меня.
— Я знаю, Сильвия. Ты сильная и так похожа… так похожа… — Серина на секунду прикрыла глаза, затем снова посмотрела на дочь. — Хочу попросить тебя еще кое о чем.
— Да, мама?
— Скажи мне… скажи мне, ты прощаешь меня за то, что я… мы…
— Тс-с. — Сильвия достала из кармана носовой платок и вытерла слезы на глазах матери. — Простить тебя? За что? Это ты должна простить меня. Мне всегда хотелось быть похожей на тебя.
Серина посмотрела на прекрасное лицо дочери и снова увидела, как видела каждый день на протяжении всей жизни девочки, красивое лицо мужчины, который был ее отцом. Его смуглая кожа приобрела у Сильвии оттенок золотистого меда. Его черные глаза превратились у девочки в дымчато-серые. Она унаследовала от него длинное гибкое тело, упрямый подбородок, высокие скулы, грациозную походку, быстрый ум и властность.
— Я всегда благодарила Бога, что ты так похожа…
— На моего отца? — подсказала Сильвия, хотя всегда считала, что совершенно не похожа на Эдвина, как внешностью, так и темпераментом.
— Да, — выдохнула Серина. — Сильвия, я люблю тебя и очень тобой горжусь. Ты будешь хорошей женой Рэндольфу, и вы будете очень счастливы. Дорогая, пожалуйста, не переноси день свадьбы. Пожалуйста, не делай этого. Поцелуй меня на прощание.
Сильвия молча наклонилась и поцеловала мать в холодные губы, затем положила голову на ее грудь и на миг представила себя маленькой девочкой. Серина нежно гладила своего ребенка по голове.
Сильвия посмотрела на нее и улыбнулась:
— Я пришлю папу. — Она вышла из комнаты.
Она знала, что мать никогда уже не будет держать ее в своих объятиях. И она уже никогда не почувствует себя маленькой девочкой. Детство ушло навсегда.
Сильвия стояла в холле в окружении плачущих слуг. Она разжала кулак и посмотрела на вспыхнувший ярким светом изумруд. На его внутренней стороне виднелась надпись: La croix — «Крест».
Она надела кольцо на палец и поклялась никогда не снимать его. Из спальни донесся приглушенный крик, потом наступила тишина.
Серина Фэрмонт умерла.
— Рэндольф, нам придется отложить свадьбу, — сказала Сильвия, сидя с ним на скамейке во дворике ее дома.
Они вышли на несколько минут из дома, полного людей, собравшихся на поминки.
— Как скажешь, дорогая. — Рэндольф, обнял ее за плечи. — Я сделаю все, чтобы облегчить твое горе.
— Я знаю, — тяжело вздохнула Сильвия. — Ты так мне сейчас нужен, дорогой, и мне бы хотелось, чтобы мы были уже женаты. Но папа совсем обезумел от горя, да и что скажут люди?
— Ты права. Подождем несколько месяцев. Возможно, осенью мы уже сможем обвенчаться.
— Спасибо, Рэндольф. Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Сильвия.
— Мне повезло, Мак! — Джинджер Томпсон ворвалась в офис Спенсера Маккарена. — Мать Сильвии Фэрмонт умерла. Разве это не чудесно?
Густые брови Маккарена изогнулись дугой, и он поцокал языком.
— Ты бессердечная маленькая дрянь, моя дорогая!
— Конечно, я не радуюсь смерти бедной женщины, но ты ведь понимаешь, что это дает нам дополнительное время. Свадьба будет непременно отложена, и ты сможешь продолжить свои поиски. — Джинджер радостно порхала по комнате, вздымая пыль пышными юбками. — Это судьба! Рэндольф Бакстер не женится на Сильвии Фэрмонт. Он женится на мне!
Спенсер Маккарен смотрел на возбужденную, кружившуюся по комнате молодую женщину и чувствовал себя последним негодяем.
Он начал собирать со стола бумаги. Джинджер продолжала кружиться по комнате и напевать.
В два шага он настиг ее. Взяв Джинджер на руки, он положил ее на стол и задрал ее юбку до самой талии. Одной рукой он быстро расстегнул брюки и освободил свою пульсирующую плоть. Вторая рука раздвинула ей ноги и проникла во влажную глубину ее лона. Джинджер, хихикая, расстегнула лиф, обнажая грудь. Она лежала, заложив руки за голову, и ее груди подпрыгивали при каждом толчке.