Три жизни

Под старым кухонным столиком находилась облупившаяся ванночка, возбудившая его любопытство. Молигрубер потянул ее на себя, но та не двигалась. Тогда он решил, что вначале должен поднять стол. Он потянул стол на себя, и оттуда выпал средний ящик. В ящике оказалось несколько монет. «Ладно, – подумал Молигрубер, – жалко выбрасывать их, я смогу купить на них бутерброд с сосиской». И он засунул монеты в карман. Продолжая исследовать содержимое ящика, Молигрубер обнаружил конверт, набитый бумажными деньгами различных стран. «Ладно, – подумал он, – я смогу показать их там, где меняют валюту, авось что-нибудь мне пригодится». И он снова принялся за работу. Подняв опустевший столик, он увидел, что ванна накрыта прогнившим холстом, под которым лежала поломанная табуретка. Он извлек все это наружу, после чего ему удалось подтянуть ванну к центру гаража.
Ванна оказалась набита книгами. Некоторые книги имели очень странный вид. Но Молигруберу некогда было разглядывать их. Он свалил их в одну кучу. На дне оказалось несколько книг в мягких обложках. Несколько из них привлекли его внимание. Рампа. Книги были написаны Рампой. Молигрубер лениво перелистал парочку из них. «Ага, – сказал он про себя, – этот парень, должно быть, большой чудак. Он верит в вечную жизнь. Хм!» Он бросил книжки на кучу и вытащил еще парочку книг того же автора. «Этот парень написал уйму книг», – подумал Молигрубер. Мусорщика настолько поразило само количество, что он стал пересчитывать все книги Рампы. Некоторые книги были безнадежно испорчены, из-за того, что на них перевернулся пузырек с чернилами. Одна книга была в чудесном кожаном переплете. Молигрубер издал вздох сожаления, вертя ее в руках, – чернило въелось глубоко в кожаный переплет. «Какая жалость, – подумал он, – я бы смог выручить несколько баксов только за переплет, будь он цел». Но стоит ли плакать над разбитым корытом? И Молигрубер отшвырнул книгу в кучу к другим.
На самом дне ванночки, в гордом одиночестве, покоилась еще одна книга. Она была защищена от чернил, защищена от грязи, защищена от пыли прочной пластиковой обложкой. Молигрубер нагнулся и снял обложку. На переплете красовалось название «Ты вечен». Что-то заставило его начать перелистывать эту книгу. В ней оказались иллюстрации. Повинуясь какому-то странному чувству, Молигрубер засунул книгу в карман и снова принялся за работу.
Сейчас же, находясь в этом странном состоянии пребывания в пустоте, он вспомнил некоторые фразы из этой книги. Возвращаясь домой в тот вечер, он купил по дороге банку пива и большой кусок сыра. Расположившись поудобнее за столом и задрав ноги повыше, он стал читать «Ты вечен», но некоторые вещи в этой книге показались ему столь фантастичными, что скоро он запустил ее в дальний угол комнаты. Сейчас он горько сожалел о том, что не прочел этой книги, так как она могла бы дать ему ключ к разрешению нынешней дилеммы.
Его мысли носились по кругу, словно пылинки, поднятые смерчем. О чем шла речь в той книге? Что подразумевал автор под этим? А что хотел сказать автор тем? Молигрубер вспомнил с сожалением, как его всегда возмущала мысль о том, что жизнь возможна и после смерти.
Одна из мыслей, прочитанных в книге Рампы (или это было написано в письме, которое он нашел среди мусора?), пришла на ум Молигруберу: «Если ты не веришь в существование вещи, она не сможет существовать». И еще одна: «Если человек с другой планеты прибудет на Землю и если этот человек окажется совершенно неизвестным землянам, возможно, они не смогут даже увидеть его, так как их разум не сможет принять того, что находится слишком далеко от их точки отсчета».
Молигрубер все думал и думал, а затем произнес про себя: «Ладно, я умер. Но я нахожусь где-то, а следовательно, должен существовать. Значит, должно быть что-то после смерти. Жаль, что я не знаю, что это такое». По мере того как он думал, ощущения липкости или смолистости сгущались. Ощущения были такими странными, что он даже подумал о том, что тогда он, наверное, ошибался и нечто может находиться рядом – нечто, чего он не может увидеть, нечто, к чему он не может прикоснуться. «Почему все так происходит? – недоумевал он. – Может быть, потому, что я просто не мог допустить мысль о жизни после смерти?»
Затем он снова начал слышать какие-то странные вещи – его приятели со станции говорили о человеке из больницы в Торонто. Все думали, что тот человек умер и покинул свое тело. Молигрубер не мог в точности вспомнить, о чем шла речь, но ему казалось, что этот человек был тяжело болен и когда умер, то покинул тело и увидел какие-то удивительные вещи в ином мире. Затем, к своему неудовольствию, он вновь возвратился в собственное тело, которое реанимировали врачи, и рассказал журналистам все о своих переживаниях. Молигрубер внезапно ощутил приподнятость – он почти что мог различить какие-то формы вокруг себя.
Внезапно бедный Молигрубер протянул руку, чтобы отключить звонок будильника. Будильник звонил точно так же, как и раньше, но только сейчас Молигрубер понял, что не спит. Он вспомнил, что не может чувствовать ни рук, ни ног, а все, что окружало его, было ничем. Вокруг было лишь ничто, за исключением настойчивого эха, которое могло быть звонком будильника, но не было им. Он даже не знал, что это было. Раздумывая над этим вопросом, он ощутил движение. Да, он несся куда-то с огромной скоростью. Но как и раньше, это не было движением. Он не был достаточно образован, чтобы составить представление об измерениях – третьем измерении, четвертом измерении, но все происходящее с ним подчинялось древним оккультным законам. Итак, он все же двигался. Мы называем это движением, так как очень трудно отобразить происходящее в четвертом измерении средствами трехмерного мира. Потому назовем это «движением».
Молигрубер несся вперед все быстрее и быстрее, как вдруг перед ним возникло «нечто», и, осмотревшись по сторонам, он увидел какие-то расплывчатые тени, словно смотрел на мир сквозь закопченное стекло. Как-то во время солнечного затмения один из его приятелей дал ему закопченное стекло и сказал: «Смотри сквозь это стекло, Моли, и ты увидишь, что происходит вокруг солнца. Но смотри, не вырони его». По мере того, как он глядел, дымка постепенно исчезла со стекла и перед его взором открылась странная картина, вызывавшая в нем страх.
Перед ним находилась странная комната, с рядами столов. Они напоминали столы в операционной, но только каждый их этих столов был занят покойником. Все покойники, как мужского, так и женского пола, были голыми. Все тела имели голубоватый оттенок, свойственный смерти. Он смотрел на комнату с чувством всевозрастающего ужаса и отвращения. Страшные вещи происходили с этими трупами; из различных участков их тел торчали трубки, в которых булькала жидкость. Доносился также звон и шум насосов. Он присмотрелся пристально со смешанным чувством ужаса и изумления и увидел, что из некоторых трупов откачивают кровь, в другие трупы закачивают какую-то жидкость. Когда жидкость насыщала тела, они меняли цвет – утрачивали свой мертвенный голубоватый оттенок и приобретали преувеличенно живые краски.
Молигрубер передвигался все дальше. Сейчас он находился в крохотной комнатке или кабинке, где сидела за столом молодая женщина, гримируя лицо одной из покойниц. Молигрубер был совершенно зачарован процессом. Он видел, как завивались щипцами волосы, подводились карандашом брови, подкрашивались щеки и губы, от чего те становились слишком уж яркими.
Затем он увидел еще одно тело, очевидно, только что попавшее сюда. На закрытых глазах покойника покоились металлические приспособления конической формы. Молигрубер сразу же понял, что они нужны для того, чтобы не дать векам раскрыться. Он также обратил внимание на зловещего вида иглу, продетую сразу сквозь обе десны трупа. Он испытал тошнотворное чувство, когда один из работников морга запустил щипчики в левую ноздрю покойнику и, нащупав там кончик иглы, потянул его и проколол носовую перегородку, после чего натянул нитку, чтобы свести челюсти вместе. Его затошнило, и если бы он мог, то тут же и вырвал.