Чародей и летающий город

Эвандер и принцесса, как завороженные, уставились в лицо монстра. Его глаза горели, и из горла вырывались звуки, мало похожие на человеческую речь. Беглецы не могли даже пошевелиться. Чародей наклонился, чтобы повнимательнее разглядеть их, злобно усмехнулся и заговорил.
— Теперь я тебя узнаю, — проскрипел старик. — Ты тот дерзкий мальчишка, который в Порт-Тарквиле помешал свершиться моему правосудию. Насколько припоминаю, я тогда наложил на тебя крайне неприятное заклинание. Но почему ты похож на человека? Ты должен был превратиться в жабу или в нечто подобное. Похоже, твоей дерзости нет пределов.
— Я не хотел…
— Молчи! А теперь ты появляешься, чтобы всадить мне нож во внутренности. Такая жестокость в совсем еще молодом существе! Да, да, да, придется обойтись с тобой так, чтобы другим неповадно было. Конечно, я признаю твою смелость. Гадджунга из Батуджа никто не пытался заколоть уже несколько тысячелетий. Но это не единственная причина подвергнуть тебя самому жестокому наказанию. Ты похитил мою невесту. Я своими глазами видел, как вы целовались. За это я превращу тебя в ничто на глазах у собравшихся здесь людей. Можешь утешаться мыслью, что эта казнь гораздо более быстрая, нежели другие. Она послужит хорошим уроком для всех и убедит, что я, их повелитель. Великий Гадджунг, уничтожу каждого, кто причинит вред мне или моей дорогой невесте. — Монстр бросил злобный взгляд на принцессу:
— А раз уж моей будущей жене так нравится тебя обнимать, я позволю ей остаться рядом с тобой до тех пор, пока не распылю тебя на мельчайшие частицы. Пусть она чувствует твою агонию и хорошенько все запомнит. Тогда дух ее будет сломлен.
Чародей воздел обе руки над головой и заговорил громче:
— Охг нок ригуйи, рладст ан виркул… — Голос его становился все громче и громче, словно рев обезумевшего быка.
С предостерегающим криком, широко раскинув руки, король Агрант бросился вперед:
— Нет, сын мой, нет! Не применяй твои могущественные чары здесь — это же башня Тимнала!
Но предупреждение короля осталось незамеченным. Древний Гадджунг, гцуг древней Красной Эры, уже слишком глубоко погрузился в сплетение и взаимодействие мощных сил. Он проговорил несколько строк на давно умершем языке, и заклинание было завершено. Потом, несмотря на протестующие крики короля, чародей высоко поднял руки и метнул в съежившуюся на ковре парочку огненный шар.
На мгновение Эвандеру и принцессе показалось, что весь мир вспыхнул красным светом. Даже камни башни отливали красным — но вовсе не из-за огня. Влюбленные все еще сидели рядом, целые и невредимые.
Величайший запрет Монжона был нарушен. Магия чародея не сработала. Гадджунг просто не мог в это поверить. И тут проснулась ярость Тимнала — ответный столб красного огня взметнулся уже от камней самой башни. Земля, отвергшая чужеродную магию, на несколько секунд разверзла свое чрево с жутким зубовным скрежетом.
Эвандер почувствовал, как его приподняло, ковер пришел в движение, юноша протянул руку и понял, что сдерживавшая их волшебная сеть исчезла. Вокруг он видел только клубящиеся облака и обрывки тьмы.
Так продолжалось одно мгновение, потом юноша ощутил поток холодного воздуха. Вокруг витал запах гари.
Эвандер тяжело упал на твердую песчаную землю — приблизительно с высоты в один фут. Вокруг сплошной стеной стоял бело-серый туман. Ковер исчез. Внезапно рядом из тумана возникла Сирина.
Эвандер порывисто обнял девушку. Оба они, перепуганные и почему-то страшно замерзшие, прижавшись друг к другу, вглядывались в бескрайний серый туман.
— Что это за проклятое место? — пробормотала Сирина.
«Проклятое место? Что ж, очень может быть», — подумал Эвандер.
Неизвестно откуда взявшийся ветерок прорвал туманную завесу, и запах гари усилился. Сквозь серые облака проникали мутные, рассеянные лучи. В просветах между многочисленными пыльными смерчами то тут, то там можно было разглядеть грандиозные руины — огромные здания, превращенные в свалки и развалины. Неподалеку, футах в пятидесяти, высилась на опорах потрескавшаяся скульптурная группа — что-то вроде клубка извивающихся узловатых лент, с которого в безмолвном отчаянии смотрели в никуда пустыми глазами десятки каменных лошадиных голов.
— Что это за место? Что произошло? — потрясенно спросила Сирина.
— Я знаю только, что это не Монжон. Внезапно девушка испуганно вскрикнула и отдернула ногу.
Из зияющего в серой почве глубокого оврага выбралась сверкающая фигурка примерно в фут высотой. Она напоминала серебристо-синего маленького человечка с яркими изумрудными глазами на невыразительном лице.
 
Глава 23
Эвандер ущипнул себя за руку. Зловонный ветер по-прежнему без особого успеха разгонял серый туман.
— Не верю, что я это вижу, — выдавила из себя принцесса, когда маленькая металлическая фигурка остановилась перед ними, уперлась руками в бока и, откинув голову назад, оглядела влюбленных удивительными глазами, похожими на драгоценные камни, вставленные в ничем не примечательное лицо.
— Поверь, — сказал юноша. — Я тоже это вижу.
— Ну что, никто из вас двоих не представляет, как мы будем выбираться отсюда? — резко спросил человечек на фурду без малейшего акцента.
— Оно разговаривает, — ошарашенно прошептала принцесса.
Эвандер подавил вздох, не желая показывать, что удивлен и напуган не меньше Сирины.
— Ну естественно, я разговариваю, — заявила металлическая фигурка. — Я разговаривал с вами и раньше, просто вы меня не слышали — я ведь был всего-навсего ковром.
— Что? Ты — ковер? Волшебный ковер Юми?
— Ну разумеется, и именно таким меня давным-давно сотворил великий Замбалестес. Меня зовут Конитомимо, что на этот варварский язык, на котором вы оба говорите, на фурду, можно перевести как «Маленький принц воздуха».
— Я прошу прощения за нашу неискушенность в языках, — ответил задетый за живое Эвандер. — Но именно на фурду сейчас разговаривает большинство людей в нашей части света.
— На фурду! — с явным презрением фыркнул человечек. — А что же случилось с сеншви и оодом? Это были куда более совершенные языки.
— Не знаю, — ответил юноша. — Никогда не слышал этих названий. Но объясни, что с тобой произошло? Если ты ковер Юми, то почему ты уже больше не ковер?
— Понятия не имею. Вообще-то я надеялся, что вы просветите меня на этот счет, раз уж это вы переправили нас сюда.
У Эвандера отпала челюсть.
— Извини, пожалуйста, но мы попали сюда из-за самонадеянности злого чародея.
— Ну, конечно! — раздраженно бросил металлический человечек. — Не навлеки вы на нас ярость этого чародея, мы бы до сих пор были в нашем родном мире.
— С каких это пор ковры дерзят своим хозяевам? — скептически пробормотала принцесса.
— Вы мне не хозяева! Я сам себе хозяин. Хоть я и ковер, но работаю на семью Юмитура. Сейчас старший представитель этой семьи — Юми. Да он же и последний: если у них с Элсу не будет детей, то род Юмитура прервется. И я наконец-то освобожусь от древнего заклинания Замбалестеса из школы Хиш Вэн.
Эвандер еще больше удивился.
— Освободишься? — пробормотал он.
— Стану, если захочу, свободным ковром. Или приму другую форму. Не решил еще.
— А-а… Не решил…
Сирина подвела итог всему случившемуся:
— Чародей воспользовался сильным заклинанием прямо над покоями Тимнала. Я заметила красную вспышку. Тимнал пришел в ярость.
— И что это значит?
— Все, что угодно. По крайней мере, мы покинули, как мне кажется, наш мир — Рителт.
— А ковры здесь превращаются в говорящих металлических человечков?
— Никакой я не металлический человечек, — склочно возразил ковер.
— Удивительно, что мы еще живы, — продолжал юноша.
— Эвандер, я боюсь.
Глаза влюбленных на мгновение встретились.
— Мы обязательно найдем дорогу назад, — пробормотал юноша.