Десятое пророчество
Мы увидели Феймэна вместе с генералом — тем самым, которого я встретил в иллюзорном городе. Слегка прихрамывавший Феймэн был одним из заместителей генерала; вторым был Уильямс.
Наблюдая за ними, мы начали вникать в историю их взаимоотношений. Великолепный тактик, Феймэн отвечал за стратегию и технические вопросы.
Незадолго до наступления, генерал приказал тайно продать индейцам одеяла, заражённые оспой; Феймэн решительно воспротивился этому — не столько из жалости к туземцам, сколько из-за возможных политических последствий.
Позже, уже после того, как Вашингтон приветствовал победу в этом сражении, журналисты раскопали историю с заражёнными одеялами, и было начато расследование.
Генерал и его близкие друзья в Вашингтоне сделали козлом отпущения Феймэна; его карьера рухнула. Генерал впоследствии стал видным политическим деятелем национального масштаба и оставался им, пока и ему не дали подножку.
Феймэн так никогда и не оправился от удара; его собственные политические амбиции рухнули вместе с его профессиональной карьерой.
С годами он всё более озлоблялся, отчаянно и безуспешно призывая общественность заставить генерала рассказать всю правду о той битве.
Двое-трое журналистов некоторое время занимались этой историей, но вскоре интерес общественности к ней совершенно заглох, и Феймэн окончательно впал в немилость.
Под конец жизни, его сильно мучило, что ему так и не удалось достичь в политике того, о чём он мечтал; считая своего бывшего командира виновным во всём, он совершил покушение на него во время официального обеда и был застрелен телохранителями.
Феймэн, отделивший себя от внутренней уверенности и любви, не смог полностью пробудиться после смерти.
Долгие годы он считал, что провалил дело, и жил в иллюзорных построениях, лелея свою ненависть, обречённый на бесконечное повторение всё того же ужаса: он планировал другое покушение и совершал его — только для того, чтобы снова быть убитым.
Наблюдая, я понял, что Феймэн мог бы оставаться в ловушке иллюзий гораздо дольше, если бы не решительные усилия другого человека, который тогда находился вместе с ним в военном лагере. Увидев его образ, я узнал его.
— Это Джоэл, тот самый журналист, — пояснил я Уилу, стараясь удержать чёткость видения.
Уил кивнул в знак того, что понял.
После смерти Джоэл стал членом внешнего кольца душ и полностью посвятил себя задаче пробуждения Феймэна.
В их тогдашней жизни он намеревался предавать огласке любой случай жестокости или обмана, совершённых военными по отношению к индейцам, и ему была известна история с заражёнными одеялами, но взятками и угрозами его заставили держать язык за зубами.
Посмертный Обзор жизни привёл его в отчаяние, но он не утратил сознания и поклялся помочь Феймэну, который попал в беду, в общем-то, из-за его, Джоэла, отказа от решительных действий.
После многочисленных бесплодных попыток Джоэла выйти на связь с Феймэном, тот, наконец, ответил и сам пережил долгий и болезненный Обзор жизни.
В своей жизни в девятнадцатом веке он собирался стать гражданским инженером. Но его соблазнила перспектива стать героем войны, таким же, как его командующий, и заняться вопросами новой военной стратегии.
В годы, прошедшие между одной и другой жизнью, он помогал людям на Земле правильно использовать технологию; и вот, мало-помалу, его начало посещать видение приближающейся новой жизни.
Сначала медленно, затем, всё более отчётливо он стал понимать, что скоро будут открыты новые методы получения энергии, потенциально способные освободить человечество, но они могут оказаться крайне опасны.
Чувствуя, что рождается, он понял, что будет работать именно в этой области, заниматься именно этой технологией, но понял также и то, что, как и прежде, будет жаждать власти, признания и высокого статуса.
А ещё он увидел, что у него будут помощники — шестеро помощников. И долину, где все они работают вместе, в темноте, возле каких-то водопадов, чтобы, используя некий процесс, принести людям Видение мира.
Образ Феймэна стал исчезать, но я, всё же, успел увидеть кое-что из этого процесса. Вначале семь человек начали вспоминать, когда и при каких обстоятельствах встречались раньше, и осмысливать порождённые этим чувства.
Затем, группа сознательно, пользуясь техникой Восьмого откровения, расширила свою энергию, и каждый познакомил других со своим Видением рождения; в конце концов, вибрация ускорилась, объединяя сонмы душ всех семерых.
Из знания, обретённого таким образом, должно было родиться Видение мира — память о полной картине предстоящего нам будущего, того, куда мы идём, и того, что мы должны делать, чтобы исполнить своё предназначение.
Внезапно всё исчезло: и видение, и группа Феймэна. Мы с Уилом остались одни. Его глаза горели.
— Ты видел, что там происходило? — взволнованно спросил он. — Это значит, что первоначальным намерением Феймэна, на самом деле, было усовершенствовать и децентрализовать технологию, над которой он работает. Если он поймёт это, то остановит эксперимент.
— Нам нужно найти его, — сказал я.
— Нет, — немного подумав, возразил Уил. — Это не поможет — пока что не поможет. Мы должны разыскать остальных из семёрки: тогда объединённая энергия группы разбудит память о Видении мира. Они будут вспоминать вместе и подзаряжать друг друга.
— Я что-то не очень понял насчёт прежних чувств.
Уил придвинулся ближе:
— Ты помнишь другие мысленные образы, которые видел? Воспоминания о других местах, других временах?
— Да.
— Члены группы, которая складывается сейчас для борьбы с экспериментом, уже встречались раньше. Это породило какие-то чувства, с которыми обязательно нужно разобраться, причём, каждому.
На мгновение Уил отвёл глаза, потом продолжал:
— Всё это — тоже часть Десятого откровения. Ведь, образуется не только одна группа — на самом деле, их очень много. Нам всем нужно научиться избывать прежние обиды.
Слушая его, я подумал о том, что мне нередко приходилось оказываться среди групп людей, и некоторые сразу же начинали симпатизировать друг другу, в то время как другие — совсем наоборот, причём, безо всякой видимой причины.
Интересно, подумалось мне, готова ли уже человеческая культура к тому, чтобы найти корни этих бессознательных реакций?
В этот момент, без всякого предупреждения, раздался новый пронзительный звук, так и отдавшийся во всём моём теле. Уил вцепился в меня, притянул поближе; наши лица почти соприкасались.
— Если ты снова упадёшь, не знаю, удастся ли тебе вернуться, пока эксперимент производится на этом уровне! — прокричал он. — Тебе придётся найти остальных!
Еще один звуковой удар разбросал нас в стороны, и я почувствовал, что опять несусь сквозь знакомое мелькание цветов. Я понял, что снова, как и раньше, возвращаюсь в земное измерение.
Однако, на сей раз вместо того, чтобы сразу оказаться там, я, словно бы, задержался на мгновение; я испытывал тянущее ощущение под ложечкой, и меня тащило куда-то в сторону.
Я постарался сосредоточиться, вся эта круговерть вокруг меня успокоилась, и я начал ощущать присутствие другого человека. Кого — я не видел, но помнил это чувство. Кто же это?
Наконец, я начал смутно различать футах в тридцати-сорока от себя чью-то фигуру. Постепенно она приближалась, и я узнал — Чарлин!
Когда расстояние между нами сократилось до десятка футов, я вдруг, как бы, полностью расслабился и заметил вокруг неё розово-красное энергетическое поле. Секундой позже, к своему изумлению, я увидел, что такое же поле окружает и меня.
Когда мы находились футах в пяти друг от друга, расслабление, которое я ощущал во всём теле, превратилось во всё нараставшее чувственное возбуждение, и, наконец, меня захлестнула волна любви, доходящей до оргазма. В голове не осталось ни одной мысли. Что с нами происходило?
Как раз в тот момент, когда наши поля должны были соприкоснуться, снова раздался тот пронзительный диссонирующий звук; меня отбросило назад и завертело.