Не было бы счастья...

Проводить время с Джонасом и Джулианой у них в доме — это одно дело, и совсем другое дело, немного позже решила Зои, когда они неожиданно заполонили ее дом, вызвав в ней еще большую тревогу и большее смущение. Остановившись на пороге своей тесной кухоньки, Зои смотрела, как Джонас зажигает газ, чтобы подогреть для нее бульон, и изо всех сил боролась с затопившей ее волной восторга.
Он такой домашний в своих потертых джинсах и мешковатом свитере, а малышка такая довольная и счастливая, и вся эта сцена такая… такая по-семейному обыденная. У Зои вдруг закружилась голова.
Она не позволит себе слишком уж всем этим наслаждаться. Зои тоскливо вздохнула. Это лишь временная, случайная ситуация. Вечером Джонас и Джулиана вернутся домой, а она, Зои, останется здесь в одиночестве. Как всегда. Она твердила себе, что должна радоваться… Но вместо радости пришло уныние.
— Почти готово, — бросил через плечо Джонас, размешивая бульон.
Не успела Зои ответить, как Джулиана выдала целый поток самых разнообразных звуков — вперемешку с пузырями. Взрослые разразились смехом.
— Нет! — воскликнул в ответ Джонас — будто в шоке от заявления Джулианы. — Что ты говоришь!
Крошечный ротик округлился в букву «о», и Джули испустила очередную серию возгласов.
— Не верю ни одному твоему слову, — продолжал Джонас тем же изумленным тоном, который, похоже, пришелся Джулиане по душе. — Уж слишком невероятно.
— О-о-о-ох, — заверила его Джули.
— Что, она и вправду так говорила? — потрясенно ахнул Джонас. — Ну а ты что сказала?
— Ки-и-и-и, — отозвалась малышка.
— Пожалуй, ты права. Я и сам бы сказал то же самое.
— Ннн.
— Могу себе представить.
— Кх.
— Точно. Полностью с тобой согласен.
Вот когда Зои поняла, что любит Джонаса Тейта. Неизвестно, когда и как это произошло, но это произошло, и отрицать сей факт было бы просто глупо. Она любит человека, которого до недавнего времени считала своим заклятым врагом. И, перебрав в памяти прошлые месяцы, была вынуждена признать, что любовь пришла к ней намного раньше, чем он попросил ее помочь ему с Джулианой.
Наверное, именно поэтому Зои всегда чувствовала себя так неловко в его присутствии; наверное, именно поэтому инстинктивно ощетинивалась, едва он оказывался в радиусе пятидесяти метров от нее. В глубине души она знала, что теряет из-за него голову. И пыталась уберечь себя.
Разумеется, она была права. Потому что любовь к Джонасу Тейту не принесет ей ничего, кроме страданий и беспокойства.
— Ты действительно сказала Джули, что считаешь меня самым неотразимым мужчиной в округе? — громко спросил Джонас, вырвав ее из раздумий.
Зои подняла голову. Джонас смотрел на нее с улыбкой, а Джулиана в своем креслице с еще большим азартом колотила ножками. У малышки тоже расцвела на губах улыбка, и Зои могла бы поклясться, что эта парочка связана каким-то заговором.
— Что? — переспросила Зои. Захваченная сделанным открытием, она не расслышала его вопрос. Незадолго до этого принятое лекарство помогло Зои — теперь ей дышалось уже значительно легче. Хотя в голове все еще стоял туман.
— Я спросил, действительно ли ты призналась Джули, что находишь меня совершенно неотразимым? — повторил он. — Джули утверждает, что ты целых две недели без умолку говорила обо мне. О том, что ты без ума от меня. И о том, как тебе трудно сдерживать свои чувства, когда я рядом. Зои тоже улыбнулась.
— Значит, так сказала Джули? Джонас кивнул.
— Честное слово.
— В таком случае Джули рассказывает тебе сказки. Не помню, чтобы я вообще упоминала при ней твое имя. Разве когда выругала тебя за то, что не нашла в шкафу свои любимые кексы «Лакомка».
— А Джули утверждает обратное.
— Джули не понимает… Она же не пробовала «Лакомку».
— И не попробует, скажи я хоть слово. Зои фыркнула.
— Размечтался. Ты еще совсем новичок в воспитании.
Джонас круто обернулся к ней.
— Видишь, ты не можешь нас бросить только потому, что закончились обещанные две недели. Вдруг я что не так сделаю?
У Зои как-то странно екнуло сердце. Джонас говорил неуверенным тоном, жалобно и… соблазняя. Он говорил так, словно в самом деле нуждался в ней.
— За последние две недели вы с Джулианой по-настоящему подружились, — мягко ответила она. — Вам будет хорошо и без меня. Обоим.
Он покачал головой.
— Не рассчитывай На это, Зои. Не рассчитывай.
После чего он снова повернулся к ней спиной. Господи, если бы можно было все изменить, тоскливо вздохнула она. Если бы можно было стереть память о годах ее юности…
Нет, она этого не сделает. Если бы ее прошлое было другим, то не было бы и Эдди. А он ей очень дорог, несмотря на то что его смерть оставила у нее в сердце незаживающую рану. Пусть у нее больше нет сына, но она знала счастье материнства, ей знакомо удивительное чувство, когда мир становится другим с появлением одного-единственного крошечного существа. Она познала ни с чем не сравнимую любовь. Любовь, которую не смогли уничтожить никакие страдания и потери. Пусть недолго, но она была матерью. И не отдаст память об этом чувстве ни за какие сокровища в мире.
Но больше она не рискнет повторить этот опыт. Слишком она исстрадалась.
Зои посмотрела на Джулиану: на ясные голубые глазки, пухлые румяные щечки и беззубую улыбку. Она отдала этой малышке часть своего сердца. И эта часть умрет вместе с исчезновением Джулианы. А она, Зои, снова превратится в пустую оболочку — как после смерти Эдди. Нет, этого допустить нельзя. А значит, нужно расстаться с ними как можно быстрее.
Ее обязательства перед Джонасом и Джули сегодня будут выполнены, напомнила себе Зои. Да, именно. И неважно, что она успела полюбить не только Джулиану, но и Джонаса. Любовь к этому человеку не
значит, что она, Зои, непременно будет счастлива. Наоборот, любовь эта, возможно, разрушит ее окончательно. Ей нужно быть сильной, ей нужно стоять на своем. В конце концов, она ведь крепкий орешек. Так все вокруг считают. А крепкий орешек может справиться с чем угодно. Даже с жизнью в одиночестве.
Если бы только крепкие орешки умели верить собственной лжи.
 
Глава 11
Джонас невидящими глазами смотрел на чашку с супом и думал о том, как выглядела Зои, когда говорила, что им будет хорошо и без нее. Она казалась такой грустной, далекой и очень-очень одинокой. Если бы он только знал, как ему разубедить ее, как доказать, что она страшно ошибается. Зои принесла в его жизнь то, что он умудрился где-то на пути растерять. Тепло. Уют. Спокойствие. Он и не помнил, когда у него было так хорошо на душе, как стало с появлением в его доме Зои. И он не желал потерять все это.
Что же касается Джулианы, то Зои удалось превратить малышку в совершенно другое существо. Куда только подевался истеричный, визжащий ребенок. Теперь Джули была веселой, очаровательной, по-настоящему счастливой девочкой. И Джонас прекрасно понимал, что благодарить за это нужно одну только Зои. Неизвестно, что бы он в одиночку сотворил с девочкой? Может, лет в четырнадцать она тоже очутилась бы на улицах Филадельфии?
Джонас нес огромную ответственность за дочь своего брата и испытывал самый настоящий ужас, когда представлял, что должен остаться один на один со всеми неизвестными трудностями, которые наверняка еще ждут его впереди. Но Зои нужна ему не только из-за Джулианы. Нет, его желание удержать ее было достаточно эгоистичным. Он нуждался в ней сам. Он хотел ее…
Хотел? В жизни он хотел множество женщин. Но ни одну не любил. До тех пор, пока рядом с ним не возникла Зои Холланд. Этот пресловутый крепкий орешек. Со своей несговорчивостью, со своими восхитительными руками и фланелевой пижамой. Возникла — и перевернула его жизнь. Ему нравился тот сумбур, который привнесла в его жизнь Зои. И он не хотел возвращения к упорядоченному, до стерильности чистому и одинокому существованию.
— Бульон готов, — произнес он, в то время как вихрь невысказанных мыслей кружился у него в голове. — А ты должна уже быть в постели.