Не было бы счастья...

— Джонас, — снова произнесла она.
— Ммм.
— Отпусти меня.
— Не-а.
Он открыл один глаз и подмигнул, не оставив у Зои никаких сомнений, что проснулся давным-давно. Ей следовало бы злиться, а вместо этого хотелось улыбнуться в ответ. Слава Богу, удалось сдержаться, и Зои с притворным возмущением ахнула:
— Значит, ты все-таки распустил руки в машине! — Она поднялась с дивана и приняла горделивую позу.
— Ну и что? — возразил он. — Ты тоже распустила руки на крыльце.
Зои открыла было рот для возражений, потом подумала, что в его словах есть доля истины, и наконец захлопнула рот, решив, что это как раз тот случай, когда молчание — золото.
Джонас улыбнулся ей снизу, с дивана, с мечтательным выражением в глазах. Лучше бы, говорил его взгляд, она была здесь, рядом с ним, а не стояла так далеко! Не отдавая себе отчета в своих действиях, Джонас быстро взял Зои за руку и, потянув, усадил на диван. Она съежилась, но не запротестовала. Даже когда он одной рукой обнял ее за талию, а другой накрыл ее пальцы, она не сделала попытки сбежать.
— Спасибо тебе, — тихо сказал он.
— За что?
— За то, что привезла меня домой. За то, что приехала в больницу. За то, что была рядом всю ночь. За то, что волновалась о Джулиане.
Зои пожала плечами, но беспечного жеста не получилось.
— Я… Не приехать было невозможно, — отозвалась она. — Когда Джаннетт позвонила и рассказала, что случилось, я не раздумывала — ехать или не ехать к тебе в больницу. Мне казалось, что мое место там. — Потупив взор, она добавила:
— Даже не знаю почему.
— А я знаю.
Она обернулась к Джонасу, но продолжения так и не дождалась. Вместо этого Джонас просто сказал:
— Джулиана понятия не имеет, через что заставила нас сегодня пройти. Зои кивнула.
— С детьми всегда так. Уверена, что однажды ты ей расскажешь об этой ночи. Расскажешь, когда она уйдет на свидание с несимпатичным тебе парнем — и вернется под утро.
Джонас усмехнулся.
— Точно. Я заставлю ее почувствовать себя виноватой. Я буду в красках расписывать, как мы с ее мамой…
Он умолк, сообразив, какие слова слетели с его языка. Но было уже поздно, потому что Зои попыталась выдернуть свою руку и отодвинуться от него. Он усилил хватку, не желая отпускать Зои. На этот раз он ни за что не позволит ей сбежать. Она стала слишком важной частью его жизни, и он нисколько не сомневался, что они с Джулианой тоже важны для Зои. Они должны быть вместе, втроем. Они нужны друг другу. Ему только хотелось бы знать, как убедить в этом Зои.
— Зои… — начал он и запнулся в поисках нужных слов.
— Я не ее мама, Джонас, — произнесла она. Ее голос был спокоен, тих и резал как острая бритва.
— Еще нет. Но должна ею быть.
Он просто не мог не произнести эти слова — настолько они ему казались естественными. Зои не ответила. Она лишь безмолвно опустила глаза, не желая ни опровергать его, ни соглашаться с ним. И тогда Джонас привлек ее к себе.
Сначала она уперлась кулаками ему в грудь, противясь поцелую. А потом так же внезапно, словно голодный зверек, набросилась на его рот со страстью, грозившей его испепелить. Она прижалась к нему всем телом, зарылась пальцами в его волосах и впилась в него губами, проникая поцелуем в самую его душу.
Джонас предпочел не удивляться этой внезапной страсти. Он просто был ей рад. Он приветствовал ее и отвечал на нее с таким же жаром. Он провел пальцами по волосам Зои и, осознав, что они все еще заплетены в косу, прядь за прядью выпустил их на свободу. Потом опустил руки к ее талии, одним движением сдернул через голову ее куртку, и та упала на ковер. За курткой последовала футболка, и Джонас восторженно выдохнул, обнаружив, что Зои без лифчика.
Только теперь, полуобнаженная, Зои осознала, что происходит. Она сидела сверху на Джонасе, грива медных волос прикрыла ей грудь, но он видел, как тревожно вздымаются высокие полушария. Джонас ждал, что она тут же спрыгнет с него, соберет свои вещи — и выскочит из дома, как будто спасаясь от смертельной опасности. Но Зои опустила на него глаза, провела кончиком пальца вдоль горла к подбородку, к губам.
— Нам нужно поговорить, — тихо произнесла она. — Но разговор подождет.
С этими словами она опустила руку на его грудь и одну за другой расстегнула все пуговицы рубашки. Добравшись до последней, откинула тонкую ткань и положила ладонь на обнаженную грудь. Нашла твердый, по-мужски плоский сосок и легко прижала его большим пальцем, а потом быстро наклонилась, чтобы обласкать темный кружок языком. Джонас протяжно выдохнул и замер. Она надолго припала к соску ртом, и Джонас мог лишь молиться, чтобы самообладание не покинуло его слишком рано. Но когда Зои провела ноготками по животу и просунула пальцы под ремень его брюк, терпение его лопнуло.
Никто из них не заметил, когда они оба скинули джинсы, и Зои вытянулась на нем во всю длину, наслаждаясь ощущением горячей плоти под собой. Джонас осторожно приподнял ее за талию и медленно, так медленно, что это движение, казалось, будет длиться вечность, усадил на себя. Зои потянулась вверх и снова опустилась на него, наслаждаясь восторженным, неповторимым, неописуемым ощущением его внутри себя.
Не разжимая объятий, Джонас перевернул ее на спину, и теперь уже он задавал ритм. И почему она думала, что он не может быть ближе к ней, чем уже был?! С каждым толчком Джонас проникал в нее все глубже. Он добился своего, подумала она. Они действительно стали едины.
Это была последняя ее мысль перед тем, как Джонас увлек ее за собой в такие выси, о которых она прежде и не подозревала. Обессиленные и мокрые, они еще долго лежали рядом в безмолвном блаженстве, и Зои впервые за много лет чувствовала покой и защиту.
— Я люблю тебя.
Зои сама не поняла, что сказала эти слова вслух, пока не услышала ответ Джонаса.
— Я тоже люблю тебя, — нежно отозвался он и еще крепче сжал ее в объятиях. — И тебе пора бы уже это признать.
Она улыбнулась.
— Мне уже многое пора сделать. Он прикоснулся губами к ее виску, накрутил на палец длинную прядь волос.
— Например?
Так много всего, подумала она. Так много, что неизвестно, с чего начать. А потому она просто сказала:
— Например, мне пора оставить прошлое позади и налаживать свою жизнь.
Джонас вглядывался в родинку у нее на груди, у груди Зои — он мог бы в этом поклясться — был вкус спелой клубники. А потом вздохнул. Сейчас самое время спросить, думал он. Именно сейчас, когда она растаяла и раскраснелась в его объятиях, когда ей, возможно, так же хорошо, как и ему.
— А в этой жизни не найдется места и другим людям? — осторожно поинтересовался он. — Нет?
Зои до боли стиснула его в объятиях.
— Может быть. Если только этих людей не больше двух и если один из них весит меньше пятнадцати фунтов.
Он улыбнулся.
— Видишь ли, их может быть и больше двух. Мы с тобой опять кое о чем забыли. Она вернула ему улыбку.
— Ты, может, и забыл. А вот я — нет.
— Значит, ты знала, что все именно так и случится? И приняла меры предосторожности? — Он не сумел скрыть разочарования.
Ее улыбка стала еще шире.
— Нет, я понятия не имела, что все это случится. Я хотела сказать, что вспомнила о предохранении, но и пальцем не пошевелила. Намеренно.
Джонас боялся поверить тому, что слышит.
— Значит, ты хочешь ребенка? Ее ответный возглас был одновременно и печальным, и счастливым:
— О! Я хотела второго ребенка уже через несколько месяцев после рождения Эдди. Я просто боялась… я очень многого боялась.
— А теперь не боишься?
Зои, накрыв ладонью одну его щеку, прильнула к другой губами. Когда она подняла голову, он увидел одну-единственную слезинку, упавшую с ее ресниц.
— И теперь боюсь, — сказала она. — Не знаю, настанет ли когда-нибудь такой день, когда я перестану бояться. Но теперь мне не придется в одиночку справляться со своими страхами, правда?
Джонас провел ладонью по медным прядям и наклонил голову, чтобы стереть влажный след с ее лица.