Девушка с прошлым
Алексей начал догадываться, что они – или один полковник? – явно переоценили его возможности. Они были убеждены в том, что он докопался до истины, а он, пинкертон армейский, на самом деле ничего еще не понял. Впрочем, теперь ему уже не составляло труда сделать вывод о том, что полковничек-то, батяня этот, был с душком, а Тишко, получалось, при нем и состоял. Ох, суки, а как удачно провели представление с Керимбаевым… Пришили ведь паренька, приговорили… Сидят тут в своей вотчинке, с бандитами дела ворочают… Полковник ведь взъерепенился именно после того, как Нертов стал въезжать в бандитскую разборку с танком! Да, тут бы стоило покопать…
Вновь угадав ход мыслей Алексея, полковник вкрадчиво произнес:
– Звездочки на погонах замерещились? Имя себе хочешь сделать? Давай-давай, со сто двадцатой статьей. “Петухом” тебе, милок, быть в тюряге зэки оч-чень любят таких нежных мальчиков, опустят тебя, глазом моргнуть не успеешь. А мог бы ведь нас послушать, сынок. Ствол тот – на Керимбаева. Танка ты в глаза не видел. Мало ли что кому померещилось. Кстати, у тебя тут твой двухгодичный срок заканчивается – и адью к мамочке и папочкой. У папочки-то, я в газетах читал, очень неплохое дельце, и сынка бы к нему пристроил. К чему бы тебе, молодому, в армейскую лямку впрягаться? Юристы-то сейчас на гражданке в большой цене…
Алексей подавленно кивнул.
– Вот и славно. А теперь одевайся и поехали в часть начальству звонить, – удовлетворенно сказал полковник. – А с этими я сам разберусь.
Впрочем, “эти” – девица, прапорщик и тетки-понятые – давно куда-то улетучились. Алексей даже не заметил, когда они ушли.
Все оставшееся время, пока он находился в части, рядом с ним кто-нибудь да маячил, так что связаться с особистами, чтобы доложить им о случившемся, не было никакой возможности. Тем не менее, он успел шепнуть прикомандированному к нему шоферу Васе (пареньку, когда-то отмазанному им от гауптвахты), чтобы тот позвонил особистам: “Нужно встретиться срочно и незаметно”.
Под конвоем полковника Алексея довезли до поезда, проводили до места и подождали, пока состав тронется. Мимо за окном проплыл самодовольный батяня…
Батяня, думавший о том, как неплохо ему удалось избавиться от настырного помпрокурора, не заметил невзрачного мужичонку в ватнике, в последний момент вскочившего в вагон.
А мужичонка, дойдя до тамбура, в котором закурил Алексей, улыбнулся ему, как старому знакомому:
– Ну что, Каттани, говорят, тобою Спрут сегодня славно позавтракал? Не подавился, а?..
Через час на каком-то полустанке мужичок выпрыгнул из поезда, поспешил к станции, влез в замызганную “Ниву” и, по-хозяйски развалившись на заднем сиденье, скомандовал водителю:
– Езжай на базу.
Вот так и пришлось Алексею распрощаться с карьерой военного юриста. Прибыв в контору, он отказался писать рапорт о зачислении в кадровый состав, однако шеф-прокурор не очень-то и настаивал на этом. Вскоре пришел и приказ: уволить в связи с окончанием срока службы. И через два года после того, как он ступил на хлипкую дощатую платформу таежного полустанка, Алексей вернулся в Петербург.
За эти два года его однокурсники крепко рванули вперед, а он был никем. Пристраиваться к делу отца, который управлял одним металлургическим комбинатом в области, ему не хотелось. Да и отец всегда старался держать сына подальше от своего бизнеса, почему – догадаться Алексею было нетрудно. К тому же после двух лет захолустья хотелось осесть в Питере, а не погружаться снова в сонную дремоту провинции. Питер был Европой, а тот городок в полутора часах езды от северной столицы, где стоял комбинат отца, каким-то Бхопалом: скопище обветшалых деревянных бараков и облезлых панельных трущоб вокруг денно и нощно дымящихся труб. Южносибирский Дивномайск казался даже райским местечком в сравнении с городом его детства. Алексей собирался съездить туда, погостить у родителей день-другой, а потом возвращаться в Питер на поиски работы.
Вчера Светка уже обещала ему помочь. Нехорошо, конечно, извлекать выгоды из пылкой страсти, но что поделать?
– Леша, – появилась в спальне Светка. – Ты меня вчера утомил.
Алексей самодовольно хмыкнул.
– Я бы на твоем месте так не веселилась. Ты же невменяемый: всю ночь что-то бормотал, кричал, кого-то звал, псих ненормальный. Страшно с тобой. И кто такой Керимбаев?
Алексей, всегда доверявший Светке, вкратце рассказал ту историю, из-за которой он и вылетел из военной прокуратуры. Светка выслушала ее, скучая и пропуская мимо ушей перечисления имен, дат, событий.
– Ох, Лешенька, детский сад это все. Считай, что ничего не произошло. Эти твои полковники да прапорщики – сущая мелюзга. У нас же тут кругом, как говорит одна мудрая старушенция-коллега, акулы пожирают акул. С потрохами съедают при первой возможности. Сам таким станешь – никуда не денешься.
* * *– Ну что, пинкертон, выперли тебя из твоего Мухосранска? – вернувшийся вечером с комбината отец довольно хохотнул, похлопав Леху по спине. – Ничего, наследничек. Как говорят мои немецкие партнеры, в каждом большом свинстве есть маленький такой кусочек ветчины. Привыкай к дерьму.
– Юра… – укоризненно вздохнула мать, – мальчик два года не был дома, а ты ему с порога про свое дерьмо.
– Вот видишь, – она у нас не меняется. Все воспитывает меня. Теперь за тебя возьмется, да и правильно сделает, – отец неожиданно посерьезнел. –Чего ж сразу-то к нам не приехал? Зачем к Светлане поперся?
– Так, захотелось себя в божеский вид привести, – Алексей смутился. – А ты-то откуда знаешь?
– Питер – город маленький. Тебе сегодня одним местом захотелось – завтра тебя в другом месте поимеют.
– Юра! – вновь одернула отца мать.
– Ладно-ладно, я ничего не говорил. Но к Светке больше не суйся. Владимир Иванович Лишков, ее будущий супруг, мужик на редкость пакостный. Но очень нужный.
На следующий день Юрий Алексеевич устроил для своих компаньонов основательный ужин с банькой – по случаю возвращения наследника. Леша с некоторым удивлением увидел, что то почтительно-заискивающее отношение, которое всегда окружало его отца в этом городке, теперь было перенесено и на него. Наследник есть наследник: контрольный пакет акций комбината принадлежал Юрию Алексеевичу. Еще какие-то доли были у области и у одной германской фирмы. Поэтому в баньку на знакомство с Алексеем прибыл и здоровущий немец – господин Раупах, не без удовольствия вкушавший местную экзотику. Немец отлично говорил по-русски.
– Да наш он, этот немчура, гэдээровский. В Москве учился, – пояснил Лехе отец. – Отличный мужик. После девяносто первого года приватизировал там у себя кое-что, так что теперь трудимся вместе. В поте лица, ха-ха…
Отец был в отличном настроении. И сам, расцвечивая повествование все новыми пикантными подробностями, под хохот распаренных банькой и водкой мужиков рассказывал собравшимся о Лешкиных злоключениях, о которых тот поведал ему накануне, не предполагая, что ради острого словца отец не пожалеет и родного сына.
– Представляете, пяточки розовые, грудь цыплячья – этакая Мата Хари гарнизонная, – утирал слезы Юрий Алексеевич…
– Алексей, мне очень жаль, что у вас там были такие большие проблемы, – сокрушенно качал головой герр Раупах, начисто лишенный, как и многие его соотечественники, чувства юмора. – Юрий, мы должны помочь мальчику.
– Да уж, не обидим наследничка! Только он, неблагодарный, здесь оставаться не желает. Манят его, понимаешь ли, огни большого города.
– Юрий, мы с тобой как-то говорили о банке Андрея Артуровича, – не желал сворачивать с деловой стези немец. – Это есть хорошая ситуация…
– Ох, и хитер ты, мин херц!
– Алексей, с его опытом и образованием, мог бы работать в секьюрити банка. Свой человек у Андрея Артуровича – это очень, очень хорошо…
Леша, к приятному удивлению отца, упрямиться не стал. “Служба безопасности солидного банка это не так уж плохо”, – решил он сам для себя. Не в прокуратуру же ему было идти или в ментовку – по нынешним временам там, по его мнению, могли работать только сумасшедшие энтузиасты или отпетые взяточники: на таком-то безденежье! Вольные адвокатские хлеба его пугали. Все-таки за два года он, хотя и сам не желал в том себе сознаваться, умудрился пропитаться армейским духом: ему нужно было стабильное место, стабильное жалованье, рост по службе. Звездочки маячили-таки в его голове… Подобранное отцом место работы выглядело вполне весомо, и Алексей не без удовольствия думал о том, что он теперь на равных вернется в круг своих знакомых. Хуже не было для него, чем слыть несостоявшимся и неудачником.