Вдоводел

— И он заметил, что карты крапленые?
— Нет. Я же сказал, заметить это невозможно. Черт, если бы он заметил, я умер бы еще до рассвета.
— Так что же произошло?
— Я собирался улетать и продал колоду одному из местных за пару тысяч кредиток, — грустная улыбка осветила лицо Мэллоя. — Кто бы мог подумать, что именно в эту ночь на город обрушится первый за зиму буран. Космопорт закрыли, поэтому я вернулся в город погреться и выяснил, что этот сукин сын, которому я продал колоду, сдал меня Маркизу! Я прятался до рассвета, а потом попытался добраться до своего звездолета.
— Так где?
— Что где?
— Где твои деньги?
— Приклеены липкой лентой к унитазу в мужском туалете его казино, — ответил Мэллой.
— Понятно, — Найтхаук положил на стол несколько купюр. — Пора их забирать.
— Что забирать?
— Твои деньги. Полагаю, они тебе пригодятся?
Мэллой замигал, словно ящерица, которую внезапно вытащили на солнце.
— Ты полагаешь, что я вот так просто войду в казино Маркиза, возьму деньги и выйду оттуда? — спросил он.
— Ну, мы можем пропустить там по паре стаканчиков, чтобы убедиться, что нас заметили.
Мэллой долго смотрел на него.
— Ты уверен, что ты — Вдоводел?
Молодой человек не ответил, но начал надевать космический скафандр. Мэллою ничего не оставалось, как облачиться в шубу и унты.
— Это далеко? — спросил Найтхаук.
— Середина следующего квартала.
— Дойти сможешь?
— У меня там двести семьдесят тысяч кредиток! Как ты думаешь?
Дверь закрылась, как только они вышли на скованную морозом улицу.
— Господи, как же я ненавижу этот айсберг! — выдохнул Мэллой, но Найтхаук, по обыкновению опустивший щиток, ничего не слышал. Быстрым шагом они добрались до казино, без промедления вошли внутрь. Найтхаук оставил скафандр и шлем в Охраняемой зоне воздушного шлюза. Мэллой, который не мог позволить себе такие расходы, повесил шубу на крюк вешалки, занимающей полстены.
Если таверна Золотоглазого пустовала, казино Маркиза едва вмещало желающих провести там время. Стены изменяли цвет в соответствии с тональностью музыки, все вокруг купалось в ярком свете, хотя ни ламп, ни люстр Найтхаук не обнаружил. В зале, рассчитанном на сто пятьдесят мест, толпилось не меньше двухсот человек, плюс сорок инопланетян. В трех футах от пола плавали столы для рулетки, баккара, десяти вариантов игры в кости (с восемью, десятью, даже двенадцатью гранями). Два стола предназначались для джабоба, инопланетной карточной игры, пользующейся бешеной популярностью во Внутреннем Пограничье. Одну стену занимал бар с хромированной стойкой, предлагавший напитки с доброй сотни миров. Над ним возвышалась небольшая сцена, где, извиваясь, вроде бы танцевала полуголая девица. Другие стены украшали вращающиеся голограммы обнаженных женщин и инопланетянок.
— Видать, доход у Маркиза приличный, — пробормотал Найтхаук.
— Девяносто процентов собравшихся здесь работать на него. И играют на деньги, которые он им дает, — ответил Мэллой, нервно оглядываясь по сторонам. — Я не хочу показаться излишне любопытным, но как ты думаешь выбираться отсюда, если все-таки убьешь его? Тут никак не меньше двухсот стволов. Даже Вдоводелу не справиться с такой армией.
Найтхаук не ответил, оценивая пути отхода, прикидывая расстояния, взвешивая шансы.
— Знаешь, если я смог догадаться, зачем ты здесь, пройдет не так уж много времени, прежде чем об этом проведает кто-то еще, — прошептал Мэллой. — Давай уйдем отсюда. А за деньгами я зайду в другой раз.
И уже двинулся к двери, когда Найтхаук схватил его за руку.
— Мы остаемся.
Мэллой хотел вырвать руку, но передумал.
— Ладно, остаемся. Ты собираешься пришить их всех?
— Только в крайнем случае, если не останется ничего другого.
— А как ты намерен избежать крайностей?
— Еще не знаю.
— А если кто-то из них соображает быстрее тебя?
— Ему придется об этом пожалеть.
— Послушай, — Мэллой не говорил — шептал, — может, вы, легенды Пограничья, и не знаете страха, но мы, обычные люди, готовы наложить в штаны при мысли, что придется столкнуться с двумя киллерами, не говоря уже о двух сотнях. Скажи мне что-нибудь успокаивающее.
— Заткнись и думай о своих деньгах.
— В данный момент я могу думать только о том, что ими можно оплатить роскошные похороны, — скулил Мэллой. — Смотришь на тебя, вроде бы нормальный человек, но ты не ведаешь страха, а это верный признак глупости или безумия. — Он помолчал. — Ты — сумасшедший. Джефф? Может, ты все выдумал насчет Вдоводела?
Найтхаук отвернулся от надоевшего ему Мэллоя. И посмотрел на сцену, куда только что вышла новая танцовщица. Ослепительная, как показалось ему, красавица: пепельные волосы, почти бесцветные глаза, стройная гибкая фигура. Но более всего Найтхаука заворожил цвет ее кожи: светло-синий.
Вновь зазвучала музыка, ритмичная инопланетная, и девушка начала танцевать. Крошечные колокольчики, привязанные к пальцам рук и коленям, позвякивали в такт мелодии. Фигурка извивалась с нечеловеческой грациозностью.
— Кто она? — спросил Найтхаук.
— Она? — Мэллой посмотрел на танцовщицу. — Настоящего имени я не знаю. Все зовут ее Жемчужина Маракаибо. Родом вроде бы из звездного скопления Квинелла.
— Мутантка?
Мэллой ухмыльнулся.
— А ты видел людей с синей кожей? Найтхаук не отрывал глаз от танцовщицы.
— Одного мутанта я знаю. Бармена. — Пауза. — Она прекрасна, правда?
— Многие так думают. Но умные держат подобные мысли при себе.
— Почему?
— Она принадлежит Маркизу.
— Ты хотел сказать, работает на него?
— Я сказал то, что хотел.
— По-моему, рабство отменили. Ради этого воевали восемь или девять раз.
— Может, и отменили, но это ничего не меняет.
Найтхаук широко улыбнулся.
— Любопытно. Интересный человек этот Маркиз.
— А это имеет какое-то значение?
— Может, имеет, может — нет, — Найтхаук все смотрел на Жемчужину Маракаибо. — Заранее не скажешь.
 
Глава 4
Музыка смолкла, синекожая девушка скрылась за плавающей сценой.
— Найди ее и скажи, что я хочу угостить ее выпивкой. — Найтхаук повернулся к Мэллою.
— Я не знаю, где ее искать, — с видимым облегчением ответствовал Мэллой.
— Тогда скажи бармену, чтобы он послал ей самый лучший коктейль и поблагодарил от меня за прекрасное выступление.
— Разве тебя не волнует, что ты окружен убийцами, которые преданы только Маркизу?
— Волнует меня только одно: ты попусту мелешь языком и тянешь время.
Мэллой поднялся, долго смотрел на Найтхаука.
— Ты — не он, — наконец вырвалось у него.
— Не понял.
— Я знаю, что Вдоводел дожил до сорока. У тебя это не получится. — Мэллой повернулся на каблуках и зашагал к стойке.
Протиснулся между двух волосатых лодинитов, подозвал бармена, обменялся с ним несколькими словами, указал на Найтхаука и вернулся обратно.
— Ты знаешь какие-нибудь молитвы? — спросил он, усаживаясь.
— Нет. А что?
— Может, это и хорошо. Вряд ли у тебя будет время прочесть хотя бы одну.
— Расскажи мне, как чувствует себя человек, который все время боится? — с неподдельным интересом спросил Найтхаук.
— Нормально, — ответил Мэллой. — Если ты не ведаешь страха, у тебя недостает какого-то гена или не все в порядке с головой. Эти парни не знают, что ты — ожившая легенда. Они думают, ты — молодой задиристый петушок, а когда бармен расскажет им о твоей просьбе, решат, что ты — петушок, думающий не головой, а штучкой, болтающейся между ног.
— Их мнение мне без разницы.
— Разницу ты скоро почувствуешь, — с горечью возразил Мэллой. — Зачем вообще предлагать коктейль мутантке, которая скорее всего не сможет его переварить!
— Ты слишком много волнуешься. Как бы тебе не состариться раньше времени.