Черные глаза

— У меня есть предложение! — воскликнул Блейн, разыгрывая роль радушного хозяина. — Давай, Ханна, потанцуй с Мэтью в знак гостеприимства и в надежде на то, что он подольше поживет в нашем городе. Мэтью и Ханна стояли лицом к лицу.
— Танцуйте же, танцуйте! Не стесняйтесь! — продолжал настаивать Блейн.
Взяв Ханну за руку и притянув к себе, Мэтью изрек:
— Что ж, придется пройти и через это. Ей ничего другого не оставалось, как положить руки ему на плечи.
— Вы уж слишком меня прижали, — пожаловалась она.
— Успокойтесь, — прорычал он ей в ухо. — Не надо так напрягаться: вы словно натянутая струна.
— Вы так меня стиснули, что я еле дышу. — Ханна раскраснелась, и ей в самом деле казалось, что не хватает воздуха.
Близость Мэтью так волновала ее, потому что она слышала удары его сердца. Ее волосы трепетали под это дыханием, а его крупные руки поглаживали ее спину. И хотя на словах она протестовала, на самом деле ей хотелось быть еще ближе к нему, и от этого ей становилось страшно.
— Я не хочу больше танцевать, — сказала Ханна низким срывающимся голосом, глядя ему в глаза.
— Но если мы не будем танцевать, то Доктор Улыбка опять начнет проявлять свое гостеприимство. А я предпочитаю вашу невоспитанность его радушию.
Они стояли в полутемном углу гостиной, и Ханна была обескуражена его шутливым замечанием. Она испытывала, незнакомое ей до тех пор волнение и влечение к этому странному человеку.
— Я и сама удивилась, что вы так быстро нашли общий язык с Блейном, — заметила Ханна, поглядывая на Мэтью из-под полуопущенных ресниц, точно «женщина-вамп». — Динозавр не может подружиться с птичкой.
— Это я, по-вашему, динозавр? — Мэтью засмеялся, сверкая белоснежными зубами. — Вы меня боитесь, крошка? — Наклонившись, он нежно захватил ртом мочку ее уха.
Ханна вздрогнула, но не от страха.
— Перестаньте называть меня крошкой, — строго сказала она. — Меня зовут Ханна, хотя у вас, видимо, проблема с памятью. С тех пор как мы с вами встретились, вы ни разу не назвали меня по имени.
— Ваш образ не соответствует моему представлению о женщине с таким библейским именем, — заметил Мэтью, прижимая ее к себе.
— А мои родители считают, что детей следует именно так называть, — пробормотала Ханна. — Старших сестер зовут Сара и Дебора, а моего брата…
— Должно быть, Ной?
— спросил Мэтью, прикасаясь губами к ее шее. Отодвигаясь от него, Ханна ответила:
— Нет, его зовут Бэйлор Карлтон Фарли Четвертый.
Голова закружилась от прикосновения его прохладных влажных губ, и она вздохнула при мысли, что эти губы могут коснуться ее рта.
— Ваше имя необычно и прекрасно, — сказал он срывающимся голосом. — Оно так же прекрасно, как и вы сами.
— А вам нравится имя Александра? — неожиданно спросила Ханна.
Мэтью замер, потом его сильные пальцы сжали прядь ее волос на затылке и оттянули голову назад — так, что она была вынуждена посмотреть в его блестящие черные глаза.
— Что за игру вы затеяли, милая крошка?
Неужели он догадался о ее проделках? Догадался о том, что она рылась в его сумке и нашла доказательства его интереса к поместью Уиндэмов?
— Я жду ответа, — требовательно заявил Мэтью, не отпуская ее.
— Это вы затеяли игру, а не я, — ответила она, с трудом сохраняя самоуверенный тон. — Мне лично нравится имя Александра. Будь моя воля, я бы хотела носить такое имя. К тому же так зовут одну очень элегантную даму в нашем городе. — Интересно, как он прореагирует на это, подумала Ханна, продолжая, как бы невзначай, рассказывать о том, что, по-видимому, было для него крайне важно. — Хотя этой даме, вероятно, около пятидесяти лет, выглядит она значительно моложе. У нее темные волосы — возможно, она их красит — и, как у всех Уиндэмов, синие глаза.
Боже! Она говорит о его матери! И хотя близость молодой красивой женщины волновала его, но неожиданная информация смешала все карты.
— Вопрос с именами, кажется, прояснился, — сказала Ханна, выдавив улыбку.
Лицо ее пылало под его внимательным взглядом, который выражал не только страсть, но и что-то другое, непонятное ей.
Продолжая одной рукой держать ее за волосы, он вдруг взял другой рукой ее за подбородок и, наклонившись, поцеловал в губы.
Не сознавая, что делает, Ханна обвила руками его шею. Продолжая обнимать ее и гладить по спине, Мэтью вдруг коснулся ее груди.
Словно в тумане, издалека слышала Ханна музыку и голоса собравшихся гостей. Мэтью, его руки и губы оттеснили все прочее, распахнули ворота неутоленной страсти, охватившей все ее существо.
— Ханна! — прошептал он, припадая к ней, и ему показалось, что никогда прежде не испытывал он такого желания обладать женщиной, как теперь.
— Вот это да! — прорычал грубоватый голос подвыпившего гостя, заставив Ханну и Мэтью оторваться друг от друга; на них был направлен свет карманного фонарика развеселого Сина Фииджералда. — А ну-ка, жених и невеста, идите сюда! Вам не грех поучиться кое-чему у этой пары: может сгодиться для медового месяца.
Молодежь откровенно хохотала, а Мэтью продолжал обнимать Ханну за талию. Сама Ханна, раскрасневшись, с опухшими от поцелуев губами, выглядела еще более соблазнительно, чем всегда.
Но тут Мэтью, шагнув к Сину, выбил фонарик из его рук.
— Если ты не заткнешься, я засуну этот фонарик тебе в глотку!
Смех, свист и улюлюканье разом стихли. Отступая, Син пробурчал:
— Что это вы так расходились? Я ведь только пошутил.
— А я не шучу, — пригрозил Мэтью, сверкая глазами. — Сгинь сию же минуту!
Неловкое молчание воцарилось в гостиной: все ждали, чем кончится ссора. Взглянув на Мэтью, Ханна поняла, что он готов вступить в драку. Этого еще только не хватало!
Но Син благоразумно отошел.
— О'кей, о'кей, — проквакал он и зашагал прочь, приговаривая:
— Что поделаешь, если у некоторых отсутствует чувство юмора.
Ханне было жаль старого приятеля; остальные парни, бросая на Мэтью косые взгляды, последовали за Сином.
— Зачем вы так накинулись на беднягу Сина? — заступилась Ханна за земляка.
— Подумаешь, бедняга! Сопляк он еще, вот и все! Я просто отделался от него.
— Неужели вам приятно унизить человека перед его друзьями? воскликнула Ханна. Нет, этот тип не для меня, решила она.
— Меня взбесило то, что он посмеялся над тобой, — процедил Мэтью сквозь зубы. — Ты не заслуживаешь того, чтобы быть предметом насмешек.
— Ах, как благородно! — съязвила Ханна. — Я думаю, что Син смеялся не надо мной, а над тобой.
— Что касается меня, мне на это наплевать. Если б ты была какой-нибудь дешевкой, я бы посмеялся вместе с ним.
В это время подошел улыбающийся дантист — Блейн Спенсер.
— Так как я вас познакомил, то чувствую некоторую ответственность за случившееся, — произнес он уже серьезно. — Мэтт, я надеюсь, вы простите Сина. Иногда он не знает меры.
— За что его прощать? — возмутилась Ханна. — Все это не стоит выеденного яйца.
— Нет, я не согласен, — проговорил Блейн, качая головой. — Подсматривать за парами неэтично, тем более что ты не какая-нибудь уличная девчонка из клана Полков.
— А я считаю, что любая женщина, заслуживает уважения, — возразила Ханна.
— Если б твои родичи узнали, что ты защищаешь Полков, их бы хватил удар, — пошутил Блейн.
Гости снова окружили загадочного постояльца и Ханну, а также подошедшего к ним Блейна.
— Кстати, что это за семейство Полк? — поинтересовался Мэтью.
Все собравшиеся дружно расхохотались.
— Разве я сказал что-нибудь смешное? — строго спросил Грейнджер.
— Как вам объяснить? — замялся Блейн Спенсер. — В каждом городе есть опустившиеся люди. Так вот, в Кловере это семейство Полк.
— Мы держим бар на улице Кловер, — подхватила Морин Фицджералд. — И так как мужчины из клана Полков постоянно напиваются и дерутся, то мой дедушка и дядя запретили этим пьянчужкам и драчунам приходить в наш бар.
— Я никогда не забуду, как Джонас Полк унес из церкви Святого Джона ящик с деньгами для бедных, — добавила Эбби, не скрывая своего возмущения.