Тайные сомнения

Закрепляя вожжи за маленький крючок на передке двуколки, Сара заинтересованно посмотрела туда же, но солнце слишком ослепляло. Девушка увидела только темную полосу оголенной мачты на ослепительно голубом небе.
– О, мисс Сара, мисс Лиза, – воскликнул, оборачиваясь, Персиваль, его внимание привлекла лошадь, бьющая копытом о землю. – Купили все необходимое? – поинтересовался он.
Ни Сара, ни Лиза не стали отвечать на его вопрос, слишком болезненным он им показался. Пока Сара закрепляла вожжи на крючке, мужчина отвернулся от покрытых солью перил причала и подошел к двуколке. Из-под его ботинок при каждом шаге поднимались маленькие облачка пыли. Персиваль был единственным не осужденным европейцем, среди работающих на ферме ее отца. Сара понимала, что это не единственная, но главная причина, по которой его назначили надсмотрщиком. Бывший моряк, как можно было догадаться по многочисленным пикантным оговоркам, вырос в английском сельском графстве. Персиваль страстно стремился стать джентльменом. Около десяти лет назад торговый корабль, на котором он служил вторым помощником капитана, вошел в доки Мельбурна, и тогда Персиваль узнал, что в Австралии можно слыть за джентри  [1] , если ты не осужденный или не прямой потомок такового. Тогда-то он и решил осесть в разрастающейся колонии английских каторжников. Шесть лет назад Персиваль появился на Ловелле и с тех пор не покидал ферму. Был усердным работником, обладал умением убедить, заставить стать такими же тех, кто попадал под его начало. Уже через год его назначили надсмотрщиком.
Эдвард Маркхэм теперь советовался с ним прежде, чем принять какое-то важное решение. Персиваль управлял фермой на редкость независимо. И стал похож на преуспевающего скотовода. Несмотря на жару, он оделся в черный сюртук, на шее был замысловато завязан галстук. Он вежливо улыбался, глядя на Сару, отчего его морщинистое лицо морщилось еще больше. Он выглядел сейчас довольно добродушно, каковым на самом деле не был. Сара улыбнулась ему в ответ довольно прохладно. Но ее сдержанность, похоже, не охлаждала его. Персиваль оказался чересчур толстокожим. И продолжал решительно ухаживать за девушкой, не обращая внимания на ее откровенное недовольство. Сара не сомневалась, что отец, Лидия и сам Персиваль, уверены в том, что она будет приветствовать его домогательства. В конце концов, она уже давно девица на выданье, ей исполнилось двадцать два года, и поблизости нет ни одного подходящего жениха. Время идет, и Сара с каждым годом не молодеет. Об этом ей не раз напоминала Лидия. Джон Персиваль еще сравнительно молод, (сорок – это не старость, убеждала Лидия, которой было немногим больше), здоров, физически приятен. По мнению семьи, он подходит в качестве жениха чопорной старой деве идеально, ведь больше ей неоткуда ждать иного предложения. Но Сара была настроена решительно и отвергала все попытки принудить ее к замужеству. Если она так и не встретит мужчину, который вызовет в ее душе хоть какое-то теплое чувство, то она вообще не выйдет замуж. А Персиваль не вызывал в ней ничего, кроме отвращения. По крайней мере, ее не пугала перспектива остаться незамужней.
Однако Лиза не разделяла чувств Сары по отношению к Персивалю. Девушка только-только начала входить в образ роковой женщины. И, как считала Сара, слишком переигрывала. Ей очень хотелось отбить поклонника у старшей сестры. Вот и теперь Лиза подарила ему самую обворожительную улыбку, на какую только была способна в шестнадцать лет. На это, конечно же, стоило посмотреть. Девушка была в муслиновом темно-розовом платье, каштановые локоны убраны под легкую соломенную шляпку, которая защищала нежную кожу оливкового цвета от палящих солнечных лучей. Карие глаза сияли, белые зубки посверкивали, когда Лиза улыбалась губами, натертыми лепестками роз в тон цвету платья. Совершенно ясно, что Лиза становится настоящей красавицей. И хотя нос у нее был чересчур вздернут, живость юных глаз скрашивала этот недостаток. Правда, у Лизы был грубоватый квадратный подбородок, но губки надутые и капризные в форме лука Купидона компенсировали и этот недочет. Носик был усыпан золотистыми веснушками, что не умаляло прелести, а наоборот подчеркивало нежность кожи. Лиза была изящна так, как этого требовала мода. Маленькая, но аппетитно округлая фигурка привлечет всех чувствительных самцов, какие имеются в округе. К чести Персиваля он вел себя очень сдержанно, почти не обращал внимания на попытки юной девушки очаровать его. И сейчас он бегло и небрежно ответил на ослепительную улыбку Лизы, снова сконцентрировав внимание на Саре. Увидев недовольную гримаску сестры, Сара не смогла сдержать усмешки, но в результате, улыбнулась предполагаемому кандидату в женихи немного теплее и доброжелательнее, чем обычно. Ободренный, Персиваль снял шляпу, смущенно встряхнул головой, чтобы отбросить назад непослушные каштановые волосы и протянул руку.
– Не хотите ли выйти на минутку, мисс Сара и немного размяться? Мистер Маркхэм поднялся на борт «Септимуса», возможно, ему придется задержаться там какое-то время.
– Возникли какие-то сложности, мистер Персиваль? – нахмурилась Сара, не решаясь выйти из коляски, но потом положила затянутую в перчатку руку в большую широкую ладонь мужчины. Она хорошо знала, что отец терпеть не мог посещение кораблей с каторжниками. Значит, только необходимость могла заставить его ступить на палубу одного из них.
– Вам не следует беспокоиться, мисс Сара, – успокоил ее Персиваль, помогая спуститься на причал. Она подозревала, что его ответ будет именно таким. Как и большинство мужчин, он неодобрительно относился к женщинам, которые суют нос в мужские дела. Его раздражало и то, что девушка активно участвовала в управлении Ловеллой.
– Будет лучше, если вы мне все объясните, – спокойно сказала Сара и посмотрела на воловью упряжку, медленно движущуюся по пристани. В повозке сидело несколько каторжников, закованных в кандалы. Ради приобретения дешевой рабочей силы отец и отправился в эту необычную поездку среди недели. Осужденные были приговорены правительством к каторжным работам на полях австралийских землевладельцев. Эдвард Маркхэм нелегально за плату договорился с капитаном корабля о доставке сильных мужчин. С капитаном он уже ранее имел дело.
Персиваль остановился как страж возле повозки, хотя в этом не было никакой необходимости. Каторжникам бежать некуда. А если бы они попробовали, то их тотчас же выловили бы, словно собак. В данный момент Персиваль стоял к ним спиной, совсем не обращая внимания, будто это самые богобоязненные и добропорядочные граждане в мире.
«Похоже, что у них добрые намерения», – подумала Сара, вновь взглянув на осужденных. После утомительной морской поездки в условиях, которых Сара не могла себе представить, каждый из них помышлял только о спасении жалкого тела. Мужчины ослабли от многомесячного сидения в набитом людьми душном трюме. Полуголодные, с распухшими от цинги деснами они ни для кого не представляли опасности. Потребуется не менее недели отдыха и хорошего питания, прежде чем самые сильные из них смогут приступить к рытью колодцев. Именно для такой работы их сюда и привезли.
Персиваль не спешил отвечать на вопрос Сары. Она рассердилась и резко обернулась к нему. Он рассматривал ее с явным восхищением. Совершенно понятно, что он собирался демонстрировать ей свой восхищенный взгляд. Саре это польстило. Его преувеличенное внимание могло насмешить, если бы не было столь надоедливым. И тут же девушка нахмурилась, он смотрел на нее неподвижным коровьим взглядом, якобы предназначенным для того, чтобы выразить крайнюю степень влюбленности и очарованности.
Он вел себя так, будто видел перед собой неистовую красавицу, которой, как прекрасно сознавала Сара, она не была. И даже рядом не стояла. Она была слишком высокого роста, одетая в простую льняную блузку английского покроя и прямую юбку. Выглядела угловатой. Как известно, мужчины предпочитают мягкие, округлые формы. Ее волосы имели великолепный цвет густого темно-желтого золота, но были жесткими и непокорными, словно конская грива и такими же прямыми.