Искатели приключений

 
8
Когда мужчины оделись, женщины начали проявлять беспокойство. Они шепотом переговаривались между собой. Потом старшая из них, та, которая оцарапала меня, подошла к нам.
— Вы же не собираетесь бросить нас в этих джунглях? — спросила она.
Мануэло как раз закончил застегивать ремень.
— А мы вас сюда не приводили.
— Но мы же погибнем, — быстро возразила женщина. — Нас некому защитить, некому накормить.
Не отвечая ей, Мануэло взял свой пистолет и перезарядил его.
Женщина приняла его молчание за согласие.
— Разве мы вас не ублажили? Вы получили все, что хотели, и столько раз, сколько хотели. Мы не жаловались.
Мануэле отвернулся от нее и обратился к нам:
— Все ружья собрали?
— Да, — ответил Котяра.
— Тогда пошли, — сказал Мануэле и двинулся по тропе.
Женщина побежала за ним, схватила за рукав.
— Бандит! — Ярость исказила ее лицо. — Ты просто бесчувственное животное. Ведь каждая из нас могла зачать твоего ребенка!
Мануэле вырвал руку, и женщина отлетела на несколько шагов.
— Собака! — воскликнула она. — Ты хочешь, чтобы мы умерли здесь?
— Да, — равнодушно ответил Мануэле, поднял пистолет и выстрелил в нее.
Пуля отбросила женщину к дереву, они медленно опустилась на колени и, скорчившись, упала на землю. Ее рука судорожно сгребла горсть земли и замерла.
Мануэле отвернулся от нее и поднял еще дымившийся пистолет.
— Две других сбежали, — сказал Котяра.
Я посмотрел на противоположную сторону поляны. О присутствии женщин напоминала только легкая дрожь листвы.
— Догоним?
— Нет, — ответил Мануэле, пряча пистолет в кобуру. — Мы и так уже много времени потеряли с этими шлюхами. До долины и хорошей пищи нам почти целый день пути. Там, дома, помрут с голода, если мы не поторопимся.
Котяра улыбнулся.
— Впредь будет хороший урок этим шлюхам, — сказал он, когда мы тронулись в путь. — Пусть не воображают, что могут командовать мужчиной только потому, что переспали с ним.
В долину мы добрались лишь на следующее утро. Мы спускались с гор в предрассветном тумане, как вдруг сквозь облака пробились солнечные лучи, и нам во всей красоте предстала долина, словно толстым ковром покрытая зеленой травой. Я выпрямился в седле и устремил свой взор вдаль, стараясь разглядеть свой дом. Прошло уже больше двух лет, как я последний раз видел его.
Мне вспомнился тот день, когда было принято решение. Отец с генералом тихо беседовали на террасе, и отец время от времени бросал взгляды в мою сторону. Я играл во дворе с Пьерро, обучая его новым трюкам.
— Дакс?
Я посмотрел на отца, держа в руке кусок сахара, который собирался бросить Пьерро.
— Да, папа?
— Иди сюда.
Я бросил сахар и направился к террасе, а Пьерро, схватив сахар, с радостью принялся грызть его, тычась мордой мне в ноги. Когда я начал подниматься по ступенькам, он остановился внизу, удивленно глядя мне вслед.
Меня позабавила его поза, он знал, что ему не разрешается подниматься на террасу.
— Подожди меня, — сказал я ему.
Пьерро лег в пыль возле ступенек и зажал сахар в лапах, словно это была кость. Хвост его медленно подрагивал.
Подойдя к отцу, я посмотрел на него. Лицо его было покрыто морщинами, которых я никогда раньше не замечал, а обычно смуглая кожа приобрела пепельный оттенок.
— Генерал сказал мне, что говорил с тобой по поводу отъезда к нему домой в горы.
— Да, папа,
— Тебе этого хочется?
— Генерал сказал, что у меня будет ослик, а когда подрасту, то и пони. — Отец промолчал. — А еще генерал сказал, что ты уедешь с ним. Это правда? Я бы лучше остался здесь с тобой.
Отец и генерал переглянулись.
— Мне не хочется уезжать от тебя, сынок, но я должен.
— Почему?
— Это очень важно. Мы с генералом заключили соглашение.
Я ничего не понял.
— Наш народ угнетают, — продолжал отец. — В стране царят беззаконие и голод. Мы должны сделать все, чтобы помочь людям.
— А почему ты не привел их сюда? — спросил я. — У нас для всех хватит места.
Отец и генерал снова обменялись взглядами, и отец усадил меня к себе на колени.
— Мы не можем этого сделать, — спокойно объяснил он. — Их слишком много.
Я знал всех бедняков в долине, их было не так уж много, и я сказал об этом отцу.
Он улыбнулся.
— Но за горами еще больше бедняков.
— Сколько? — спросил я. — В два раза больше? Отец покачал головой.
— Гораздо больше. Тысячи и тысячи, и если они все придут сюда, то нам негде будет спать.
— Ох! — Я попытался представить себе, как это выглядело бы, если отец, конечно, говорил правду. Моего воображения не хватило. И тут мне в голову пришла другая мысль.
— Ты должен ехать с генералом потому, что ты его пленник?
— Нет, — ответил отец. — Мы с генералом друзья, и мы считаем, что людям надо помочь.
— Значит, ты станешь бандитом, как он? — спросил я.
— Генерал не бандит.
— Но его люди бандиты.
— Они уже больше не бандиты, — объяснил отец. — Генерал взял всех бандитов в свою армию, и теперь они повстанцы.
— Армия носит красно-синие мундиры, а у этих нет никакой формы. Они выглядят, как бандиты.
— Когда-нибудь и у них будет форма, — вмешался генерал.
— Да? — Я посмотрел на бесстрашное лицо генерала. — Вот тогда будет другое дело, тогда они будут похожи на армию.
Услышав приближающийся конский топот, я посмотрел на дорогу. Это был мой дедушка, дон Рафаэль.
— Дедушка! — закричал я и, спрыгнув с колен отца, побежал к перилам и стал махать руками. — Здравствуй, дедушка!
Обычно, когда я стоял у перил и кричал ему, он махал рукой и кричал мне в ответ, но в этот раз он хранил молчание. Как только дедушка спешился, я понял по его крепко сжатым губам и бледному лицу, что он разозлен.
Дедушка подошел к ступенькам, и отец встал, приветствуя его:
— Добро пожаловать, дон Рафаэль.
Дедушка не ответил и сурово посмотрел на отца.
— Я приехал за своим внуком, — сказал он.
Я было бросился к нему, но что-то в его голосе остановило меня. Я посмотрел на дедушку, потом на отца.
Когда отец протянул руку и притянул меня к себе, лицо его стало еще более серым. Я чувствовал, как дрожат на моем плече его пальцы.
— Не думаю, что после моего отъезда мой сын будет в безопасности в этой долине, — сказал отец.
— Ты потерял все права на него, — ответил дедушка все тем же ледяным тоном. — Ты связался с убийцами его матери и не можешь больше считаться его отцом. Если общаешься с подонками, то и сам становишься подонком!
Я почувствовал, как пальцы отца впились мне в плечо, но тон его голоса не изменился.
— Это была случайность, и люди, совершившие это, уже поплатились своими жизнями.
Голос дедушки поднялся почти до крика:
— Разве это может вернуть мою дочь и твою жену? Или твою дочь? Они умерли, а ты уже на следующий день собираешься уехать с их убийцами. И им же ты хочешь доверить заботу о своем сыне?! — Отец молчал. — Ты не успокоишься, пока не убедишься, что он стал таким же, как они! Убийцы! Грабители! Насильники!
Дедушка рванулся ко мне, но отец встал между нами.
— Это мой сын, — произнес отец все тем же спокойным голосом, — и он здесь не останется. Как только сюда придет армия, его возьмут заложником. В горах для него будет безопаснее.
— Проклятый негр! Черня кровь! — Дедушка плюнул в отца. — Сын и внук рабов! Низший из низших! Я думал, что ты порядочный человек, иначе не позволил бы тебе жениться на моей дочери. Теперь я вижу, что ошибся. Нет такой низости, на которую ты не пошел бы, чтобы выслужиться перед своими бандитами, как это делали твои родители перед своими хозяевами!
Внезапно с кресла поднялся генерал.
— Довольно, старик! — крикнул он.
Дедушка бросил на него взгляд, полный презрения.
— Бандит! — В устах дедушки это слово прозвучало как самое оскорбительное, которое мне когда-либо доводилось слышать.