Владыки земли и моря

— Нам не нужна слава. Мы любим трофеи. — Ансе начинало казаться, что они мыслят довольно однообразно. Однако для разбойников, думающих только о добыче, они выглядели не слишком преуспевающими. Может, у них были тяжелые времена? Дома, к примеру, его отец сделал жизнь очень трудной для разбойников. В результате его королевство стало самым безопасным в мире. Невванцам повезло меньше: за их северо-восточной границей находилась Омайя, и трудно было винить Шаззад за то, что она не сумела изгнать подобных головорезов. Во всяком случае, она смогла найти им достойное применение.
Еще один день бешеной скачки — и они почти добрались до места, где Гассем вел боевые действия. Люди бежали на юг, многие несли узлы с вещами, а глаза их затуманились от страха. Им уже приходилось раньше сталкиваться с мародерством островитян Гассема. Они указывали назад, на дорогу, по которой пришли, и говорили, что орды дикарей наступают им на пятки.
— Когда люди в панике, они убегают от преследователей, которых нет и в помине, начальник, — сказал Алак.
— Этим людям есть чего опасаться, — ответил Анса. — Но думаю, ты прав. Как-то непохоже на Гассема — преследовать толпу беженцев. Его воины не медлят, но и не мчатся с головокружительной скоростью. Они движутся неумолимо, разрушая все на своем пути. Это их способ. — Он повернул кабо. — Пожалуй, пора свернуть с дороги. Будем держаться ближе к холмам и прочесывать большой район. Если заметим островитян — спешимся. А когда хорошенько все разведаем, начнем искать подходящих пленных.
Одобрительно ворча, они свернули с дороги и поехали через поля, не обращая внимания на то, что топчут посевы. Все равно за ними уже некому было ухаживать. Все фермеры бежали. Они встретили нескольких на дороге, и Анса догадался, что фермеры отвели свой скот в горы в надежде сохранить его, пока не пройдут войска. Все они поступали одинаково.
Как обычно, на холмах у возделанных земель леса было немного. Люди постоянно нуждались в топливе и строительных материалах, уничтожая леса. Ехать верхом там было легко, но укрыться — негде. Это не очень их волновало: вряд ли у Гассема есть верховые войска, а их собственные кабо были достаточно быстрыми, чтобы в случае чего оторваться от погони. На следующий день они заметили первые признаки нападения островитян. Анса и его люди держались за невысокими холмами, чтобы их не заметили, и через одну-две мили отправляли наверх человека проверить, что происходит впереди и вокруг. Разведчик спешивался, не доезжая вершины, проходил оставшееся расстояние пешком и оглядывал окрестности, высовывая только голову.
Около полудня один из них пошел на разведку и начал описывать копьем круги, что означало: «Вижу противника». Анса и Алак взобрались на холм с теми же предосторожностями, последние метры они проползли и стали осматриваться. Разведчик показал пальцем, и Анса осторожно вытащил подзорную трубу. Он увидел четверых воинов-островитян, одетых только в меховые юбки. Они развлекались с двумя или тремя пленниками, которые убегали чересчур медленно. Воины чем-то походили на шессинов, но трое из них были темноволосыми, а четвертый — с бритой головой. Ни один не держал необычного копья шессинов.
— Лучше и быть не могло, — сказал Анса, складывая подзорную трубу. — Видно еще кого-нибудь?
— Нет, — ответил человек, который обнаружил врагов. — Когда я их заметил, они преследовали тех людей. Поймали их как раз перед тем, как вы поднялись сюда.
— Отлично! Алак, передвигаемся немного ближе к ним, скачем вниз с холма и берем их в плен. Запомните, убивать нельзя. Мне нужно допросить всех четверых.
— Мы знаем, как это делается, начальник, — заверил его Алак.
Анса посмотрел ему прямо в глаза.
— Это не деревенщина, Алак. Может, они и не шессины, но все островитяне очень воинственные и исключительно опытные.
Алак мрачно уставился на него.
— Мы не боимся.
— Да я совсем не это хотел сказать… Ох, да забери его нечистый дух, неважно. Вперед. Время уходит.
Все чувствовали себя возбужденными перед небольшим боем, тем более что он больше казался похожим на спорт, чем на битву. А то, что взять воинов в плен требовалось живыми, придавало им еще больше азарта. Они приготовили веревки и оружие, проехали немного на север, обогнули невысокий холм и пустили кабо галопом. До островитян оставалось не больше ста шагов, когда те их, наконец, заметили.
Бритый указал на них и что-то выкрикнул. Двое других оторвались от женщин, над которыми издевались, и схватились за оружие.
Два всадника с гиканьем и улюлюканьем помчались вперед. Первый набросил аркан на одного из темноволосых воинов, но тот не впал в панику и не стал срывать с себя петлю. Напротив, он кинулся бежать прямо на всадника, резко пригнулся, чтобы избежать удара копьем, и вонзил собственное копье в незащищенный живот противника, сдернув того, пронзительно закричавшего, с седла.
Остальные всадники разразились яростными криками и окружили воинов-островитян, ставших легкой добычей для арканов. Несколько безумных минут — и островитяне, поверженные и связанные, лежали на земле, но еще один разбойник погиб, а некоторые были ранены.
— Теперь поняли, что я имел в виду? — спросил Анса, когда все кончилось. И затем более спокойно добавил: — Вы все молодцы. Они живы и могут говорить.
— Мы должны их немедленно убить! — выкрикнул один из бандитов. — Они убили Амани и Джизу!
Алак повернулся к нему.
— Амани был глупцом, кинувшись на них и надеясь взять их в одиночку! Никто не может одновременно кидать аркан и действовать копьем. А что до Джизы — ему просто изменила удача. Это может случиться с каждым в любой момент. Кроме того, мы не хотим их убивать, потому что у меня для них припасено кое-что более интересное. — Остальные свирепо закивали.
— Что мы будем делать с этими, начальник? — спросил один из бандитов, указывая на беженцев, которых поймали островитяне. Анса проехал вперед и посмотрел на них. Старик лежал мертвый. У юноши в боку зияла большая рана, а на губах пенилась кровь. Две женщины лежали на земле, раздетые и окровавленные, и громко стонали. Одна из них была девчонкой не старше одиннадцати лет.
— Долго они не проживут, — сказал Алак.
— Начальник! — всадник указал в сторону долины. Легкой рысцой к ним спешила бесконечная шеренга воинов с черными щитами.
— Как минимум целый полк, — сказал Анса. Он снова глянул на фигуры, корчившиеся на земле. Можно погрузить их на сменных кабо. Но на это не было времени. И Алак сказал верно — они умирают.
— Не надо заставлять их страдать дальше, — решился Анса. — Прикончите их. — Сверкнули ножи, и несчастные успокоились навсегда. Одновременно была убита щепетильность, которую он ощущал, думая о предстоящем допросе.
Пленников погрузили на сменных кабо, и отряд поспешил прочь раньше, чем до них донесся речитатив приближающегося полка островитян.
Они скакали до вечера. Пленники лежали лицами вниз, перекинутые через спины четырех сменных кабо. Сначала они выражали свое презрение стоическим молчанием, но вскоре поняли, что это гораздо хуже, чем просто оскорбление их достоинства. Не успели они проехать и трех миль, как удары твердых хребтов кабо по животам пленников стали доставлять им страшные мучения. С каждым шагом кабо их головы мотались из стороны в сторону, а лицами они ударялись о потные шкуры животных. Вскоре пленники начали стонать.
Алак посмотрел на них и пронзительно захохотал.
— Это их хорошо обработает, вроде как кусок мяса, который целый день пролежал под седлом. Когда мы остановимся, они как раз будут готовы к костру. — Остальные бандиты вторили его смеху.
Анса настраивался на предстоящий допрос. Он знал, жалеть островитян бессмысленно. Когда-то жители равнин пользовались дурной славой опытных истязателей, но король Гейл искоренил это. Так велико было благоговение к нему, что подданные Гейла охотно отказались от удовольствия причинять страдания врагам. Однако даже Гейл признавал, что иногда, в случае крайней военной необходимости, нужно применять самые жестокие меры, чтобы выбить из противника жизненно важные сведения.