Цена любви

Она не раскрывала рта, мозг ее лихорадочно работал. Все это время Джордан ожесточенно спорила сама с собой. Конечно же, она обязана сказать Гельмуту, что не собирается выходить за него замуж. Даже сегодня он выкроил для нее время, поинтересовался, поставила ли она в известность родителей об их помолвке. Вместо ответа Джордан уклончиво напомнила ему о том, насколько хлопотными выдались последние два дня. Ему же просто не терпелось сообщить об этом всем и каждому.
Однако сегодня сил для подобного разговора у нее явно не было. Гельмут наверняка не отступится от нее так просто и станет приводить десятки аргументов, а она не найдет, что возразить. Джордан обязательно поговорит с ним, но — позже, когда почувствует себя сильнее и когда образ Ривза сотрется из ее памяти. А до тех пор…
Уже около двери Гельмут бесконечно долго целовал ее на прощанье, желая спокойной ночи и приятных снов. Он был красив и по-мужски обаятелен, у него наверняка было много женщин. Почему же его поцелуи не волновали ее? Он обнимал ее, но в этих прикосновениях, но никак не объятиях, не чувствовалось силы, в которой заключаются одновременно страсть и нежность. Он прижимал ее к себе, но она ощущала, что их тела не подходят друг к другу — будто перчатку надеваешь не на ту руку.
Наконец Гельмут отправился восвояси, а Джордан, взбираясь по темной лестнице, ругала себя за свою черствость по отношению к нему. Она не видела от этого человека ничего, кроме добра. Более того, он помог ей избежать опасного романа с таким беспринципным существом, как Ривз Грант. Она должна быть благодарна ему за одно только это. Разве не так?
Уже лежа в постели, Джордан уговаривала себя рассуждать здраво и подумать о том, какой Гельмут хороший, однако разум отказывался повиноваться ей. Перед ее мысленным взором неизменно возникал Ривз и та глупая повисшая на нем курица по имени Диана. Неужели он трогал ее, целовал? Неужели шептал ей на ухо те же слова, что и Джордан, когда они занимались любовью? Нет, это невыносимо! Если она будет и дальше так мучить себя, то попросту сойдет с ума. Нужно занять свои мысли чем-то другим: родителями, книжным магазином, горячим шоколадом — чем угодно!
Ривз… Ривз. Ривз!
Уже засыпая, Джордан представляла себя на вершине горы, затянутой серой дымкой тумана, и ей казалось, что его теплые руки снова обнимают ее.
Телефон прозвонил несколько раз, прежде чем она поняла, что это — не сон, а явь. В темноте она долго шарила рукой по тумбочке в поисках трубки. Опрокинула на пол будильник, уронила книгу, но наконец все же нашла.
— Алло, — сонно пробормотала она.
— Джордан! Ты что, спишь?
— Билл? — Произнося имя своего позвонившего из Лондона куратора, она невольно зевнула. — Я… да… Сколько сейчас времени?
— Извини, детка, но я не утерпел. Хотел поскорее позвонить тебе и поздравить. Вот это да! Когда-нибудь ты обязательно расскажешь дяде Биллу, как это тебе удалось.
Нет, она ошиблась. Это все же сон. Чтобы ее босс звонил ей в такую рань и нес всякую чушь?
— О чем это ты? — спросила она отчасти в трубку, отчасти в подушку.
— Будет тебе, Джордан, куколка моя! Это же я, Билл! Я прочитал о твоей помолвке в «Таймс». Надо же, ну и рыбку ты подцепила! Гельмут Экхердт! Когда же свадьба? Надеюсь, я приглашен? Я буду паинькой. Обещаю, что не напьюсь, не буду орать, чесать яйца и сквернословить, не буду…
— Билл, — перебила его Джордан, внезапно проснувшись. — Повтори еще раз. Ты сказал, что прочитал о моей помолвке с Гельмутом в «Таймс»? Когда?
— Вчера вечером.
Джордан потеряла дар речи.
— Ты в этом уверен? — наконец выдавила она. — Как это стало возможным?
— Не знаю, детка, но вот, тут, на третьей полосе об этом написано черным по белому. Как раз сейчас я смотрю на эту газету, причем трезв как стеклышко. Это заметка на два столбца, в которой рассказывается о романе между тобой и Гельмутом и пересказываются ваши биографии. Журналист изобразил тебя настоящей Золушкой: красавица из книжного магазина и прекрасный принц. Очень романтично.
Во рту у Джордан пересохло, руки тряслись.
— Кто написал заметку?
— Джеймс Паркер, репортер ЮПИ.
— ЮПИ? — выкрикнула она. Материалы этого крупнейшего телеграфного агентства распространялись по всему миру, и при той известности, которой пользуется Гельмут, это сообщение перепечатают сотни газет. — Ты говоришь, что в заметке рассказывается обо мне?
— Вплоть до малейших деталей. Вся твоя подноготная: детство, семья и так далее.
Подозрение вспыхнуло в ее мозгу еще тогда, когда Билл впервые упомянул об этой заметке в «Тайме», теперь же оно переросло в твердую уверенность. Кто мог рассказать о ней? Кому она недавно в деталях рассказывала о своей жизни? Кто задавал ей бесконечные вопросы, на которые она, как дурочка, давала исчерпывающие ответы? Кто из ее знакомых имел отношение к журналистике ?
Ривз Грант.
— Мне нужно бежать, Билл, — бросила она в трубку и вскочила с постели.
— Минутку, девочка. Я еще хотел сказать тебе, чтобы ты не беспокоилась о магазине. Через пару недель я пришлю тебе замену.
— Замену? — воскликнула она и от удивления снова села на постель. — Какую еще замену?
— А как же иначе, куколка! Я что-то с трудом представляю себе жену миллиардера, работающую продавщицей в книжном магазине. Ты теперь будешь летать по всему миру на собственном самолете и…
— Билл, ты не понимаешь! Я не собираюсь замуж за Гельмута Экхердта. Я вообще не собираюсь замуж.
— Но здесь же говорится…
— Плевать мне на то, что там говорится! — яростно крикнула Джордан. — Я за него не выхожу. Вся эта статья — сплошная ошибка. Да, я действительно встречалась с ним, но больше — ничего.
— А как же подаренное им роскошное бриллиантовое кольцо, которое, как здесь пишут, ты носишь на пальце.
Женщина вздохнула и потерла лоб ладонью.
— Я действительно его ношу, но…
— Ну-ну?
— Я… Оно… Черт, Билл, это сложно объяснить. Просто поверь мне на слово: я действительно не выхожу замуж, так что пусть моя «замена» остается в Лондоне. А теперь мне пора.
— Подожди минутку, Джордан, — вновь остановил он ее. Она услышала, как прежде, чем заговорить, Билл глубоко вздохнул. — Послушай, детка, все не так просто. Видишь ли, старик Бауэрман уже несколько месяцев достает меня с тем, чтобы я нашел на континенте работу для его дочери. Ей наскучили светские приемы, охота на лис и захотелось поработать, чтобы хоть чем-то занять себя. Когда вчера вечером я прочитал эту статью о твоей помолвке, то подумал, что работа в книжном магазине — как раз то, что ей нужно. Ну и позвонил старику…
— И предложил его доченьке мою работу?
— Ну… в общем… да.
— В общем?
— Да, предложил.
В трубке повисло тяжелое молчание. Джордан была ошеломлена. То, о чем ей только что сказал Билл, не могло быть правдой и тем не менее было. Она потеряла работу, и теперь на ее место приедет дочка мистера Бауэрмана, которому помимо сети книжных магазинов вроде того, в котором она работала, принадлежало еще целое издательство. Наверное, в деловом мире подобные вещи случаются сплошь и рядом, но с ней, Джордан Хэдлок, такое стряслось впервые. Ей было больно, и виноват во всем этом был Ривз Грант.
— Прости, куколка. Мне очень жаль, но…
— Чего уж там, Билл. Я должна идти. Перезвони мне попозже.
Не дожидаясь ответа, Джордан повесила трубку. Она долго сидела на краю постели, не шевелясь и даже не снимая руки с телефонной трубки. Ей очень хотелось, чтобы все услышанное оказалось неправдой, но увы… Во-первых, сообщение о свадьбе, которая не состоится, появится вскоре во всех газетах мира; во-вторых, она уволена.
По мере того, как Джордан мысленно оценивала размеры ущерба, причиненного ей предательством Ривза, ее растерянность сменялась яростью. Сжав кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони, она прошипела:
— Ублюдок!
Вскочив с постели, она стащила через голову ночную рубашку и стала рыться в бельевом ящике в поисках трусиков. Натянув их, Джордан влезла в джинсы, сунула босые ноги в шлепанцы и отправилась в ванную, где совершила ежеутренний ритуал омовения рук, лица и чистки зубов. Она наложила минимум косметики и несколько раз провела щеткой по густым волосам.