Любовь взаймы (Любовь Сейдж)

— Могу ли я вам помочь?
— Мне нужно повидать Марси.
— К сожалению, мисс Джонс сегодня не будет, — сказала она Чейзу.
Он мог бы оставить этот чек у секретарши Марси, но ему хотелось испытать удовлетворение, вручая его ей лично. Она так отбрила его вчера вечером, что ему хотелось отдать чек в ее жадные маленькие ручки и на этом закончить их деловые отношения. Ему было неловко чувствовать себя ее должником.
Настроение было паршивое. Ребра болели, так как сегодня Чейз не принял ничего болеутоляющего. Его беседа с Джорджем Янгом была крайне неприятной, как и предсказывал Лаки. Банкир не просто пытался защитить себя от контролеров — Чейз заподозрил, что он затаил обиду на Тайлеров за то, что Лаки не влюбился с первого взгляда в его блудную дочь.
Очевидно, Джордж воспринял то, что Лаки отверг Сьюзан, как личное оскорбление. Или же, мелькнула у Чейза безжалостная мысль, он, возможно, был разочарован тем, что не удалось сбагрить ее Лаки. Девица — не подарок, и у Джорджа с ней хлопот по горло.
А у Чейза по горло хлопот с этим чеком, от которого ему так не терпится отделаться. И то, что он не застал Марси в ее конторе, не улучшило ему настроения.
— А где она живет?
— Не может ли ваше дело подождать до завтра? — спросила Эсме. — Вы хотели повидать мисс Джонс, чтобы выставить свой дом на продажу, или хотите посмотреть дом, чтобы купить? Погода не…
— Я не по поводу дома. У меня к мисс Джонс личг ное дело.
Видно было, как за стеклами очков у секретарши расширились глаза.
— О, вот как?
— Да, так. Какой у нее адрес?
Эсме оглядела его с ног до головы. Очевидно, экзамен этот он выдержал, потому что она достала листок серого, со вкусом оформленного бланка с инициалами Марси наверху и написала адрес.
— Дорога, возможно, грязная. — С этими словами секретарша вручила Чейзу листок.
— Не имеет значения. — Пикап компании преодолевал русла рек, склоны гор, густые леса и пастбища, добираясь к буровым площадкам. Он мог пройти по любой местности.
Чейз взглянул на адрес, но не вспомнил указанное место, хотя вырос в Милтон-Пойнте и юность свою провел на его улицах.
— Где это?
Эсме вкратце объяснила ему дорогу, и он отправился в путь.
«Дворники», расчищая лобовое стекло от дождя и снега, работали с двойной нагрузкой. На мостах попадались наледи, и машину пару раз заносило. Он выругал Марси за то, что она живет у черта на рогах. Его семья тоже жила за городской чертой, но по крайней мере та дорога была знакома ему.
Когда он добрался до поворота, то чуть было не пропустил его. Указатель с корявой надписью от руки стоял возле узкой гравиевой дороги.
— «Вудбайн-Лейн», — пробормотал он.
Название подходящее. По обеим сторонам дороги, вдоль канав, густо росли плети жимолости. Сейчас их покрывала тяжелая корка льда, но весной и летом, во время цветения, они наполняли воздух ароматом.
Дорога заканчивалась тупиком. Других домов на ней не было. В конце проезжей части стояло сооружение из некрашеного дерева в обрамлении сосен и других деревьев. Вход был на уровне земли, но сам дом стоял на краю обрыва, резко уходящего вниз, так что задняя его часть висела над пропастью, опираясь на металлические балки.
Чейз остановил пикап и вышел. Лед хрустел под его башмаками, пока он осторожно пробирался по тропинке к входной двери. Если он поскользнется и упадет на лед, его сломанным ребрам лучше не станет.
С северо-запада дул ледяной ветер, и Чейз поднял воротник дубленки. Подойдя к двери, он снял перчатку и нажал кнопку звонка. Внутри послышался перезвон.
Через минуту Марси открыла дверь. Она, казалось, удивилась, увидев его.
— Чейз?
— Я думал, псих тебе позвонит…
— Откуда ты знаешь про психа?
— Прошу прощения…
Смутившись, она затрясла головой и отступила назад, приглашая его войти.
— Становится все хуже. — Она имела в виду погоду, закрывая дверь от порывов холодного ветра. — Как ты узнал, где я живу? Проходи к огню. Хочешь чаю?
Она провела его в одну из самых поразительных комнат, какие он когда-либо видывал. Он не знал, что в Милтон-Пойнте существует что-либо настолько современное. Потолок на высоте второго этажа. У одной стены камин, в котором ярко горел огонь. Другая стена, та, что поднята над землей, из сплошного стекла, от дубового пола до потолка высотой в двадцать или более футов.
Бар островком отделял обширное пространство жилой комнаты от кухни. Она была устроена практично, при случае в ней можно было пообедать. На уровне второго этажа с трех сторон проходила галерея, на которую, как он догадался, выходили двери спален.
— За той стеной, где камин, еще одна комната, — объяснила Марси, заметив, очевидно, его заинтересованность. — Я использую ее как контору, хотя она может служить комнатой для гостей. Наверху две спальни и две ванные комнаты.
— Ты говоришь как агент по продаже недвижимости.
Она улыбнулась:
— Наверное, привычка.
— Ты здесь давно живешь?
— Какое-то время.
— А ты не боишься жить одна в таком большом доме, в таком отдаленном месте?
— Не очень. В доме есть система безопасности. Я привыкла к одиночеству. — Склонив голову набок, она задумчиво сказала: — Наверное, довольно эгоистично занимать одной так много пространства, но мне необходимо было укрыться от налогов. Эта собственность — вложение капитала, и при наличии закладной…
Он поднял руки вверх:
— Все это мне ни о чем не говорит. Я в этом никогда не разбирался. Достаточно сказать, что у тебя очень милый дом.
— Спасибо! Давай свое пальто.
Он заколебался, не рассчитывая долго задерживаться здесь. Однако огонь в камине выглядел так заманчиво… После такой долгой дороги можно немного посидеть и отогреться.
Чейз выбрался из пальто, снял вторую перчатку и все отдал Марси. Пока она убирала одежду, он подошел к камину, поставил ногу на низкую каминную оградку и протянул обе руки к дружелюбным языкам пламени.
— Как приятно, — сказал он, когда Марси подошла к нему.
— Хм. Я сидела здесь, свернувшись клубком, почти все время после обеда. Сегодня немногие отправляются покупать дома, поэтому я решила, что как раз самое время заняться приведением в порядок бумаг.
Подушки кремового кожаного раскладного кресла были завалены контрактами и документами на собственность, как будто она оставила их там, поднявшись, чтобы открыть дверь. За правым ухом у нее торчал карандаш, почти скрытый массой волос, за которые, по выражению его сестры, «можно умереть». На ней была мягкая пурпурная замшевая юбка, подходящий по цвету свитер, темные чулки и пушистые голубые тапочки, в которых ее ноги утопали по щиколотки. Она перехватила его удивленный взгляд на свои ноги.
— Шутливый подарок моей секретарши.
— Она — псих.
Марси рассмеялась.
— Вы знакомы с Эсме?
— Я заходил в контору. Она объяснила, как проехать к тебе.
— Она притворяется простушкой, я тебя уверяю. Это только поза, чтобы никто не догадался, насколько она умна. К тому же я всегда жалуюсь, что у меня холодные ноги.
— В буквальном или в переносном смысле? [1]
— Для себя — в буквальном, а в переносном — для тех покупателей, которые в последний момент идут на попятную.
Чейз неожиданно осознал, что их беседа с Марси продолжается дольше, чем любая из его бесед с женщинами после смерти Тани. После того, как он спрашивал у женщины, что она пьет, произносилось очень мало слов до того, как он ронял скупое «благодарю» и оставлял ее на смятой постели.
Эта мысль заставила его поморщиться. Марси неверно истолковала его гримасу и спросила:
— Ребра болят?
— Немного, — сознался он. — Я весь день мотался и не принимал обезболивающих.
— Хочешь чего-нибудь выпить?
Он посмотрел ей в глаза, удержал ее взгляд в течение секунды, а потом перевел взгляд вниз на чашку с блюдцем на столике рядом с кожанам креслом.