Принц драконов

Возвращаясь домой с зубами и когтями убитого дракона, принц не смотрел на нее — даже тогда, когда они оказались в огромном внутреннем дворе крепости. Рохан ни словом, ни жестом не показал, что его волнует ее присутствие. Но она знала. Знала. Они оба знали.
 
Глава 6
Чтобы окончательно прийти в себя, Сьонед нужно было немедленно принять холодную ванну и встретиться с леди Андраде. Однако на это ушел целый день.
Встреча, устроенная ей Роханом, заставила Сьонед притихнуть. Она стояла посреди внутреннего двора между Камигвен и Оствелем, который велел остальным участникам эскорта найти местных «Гонцов Солнца» и узнать у них, как быть дальше. Услышав этот приказ, Сьонед испытала легкое чувство досады; Рохану следовало сообщить каждому то, что ему нужно было знать. Все обязаны были доверять принцу так же, как доверяла она.
А люди, сопровождавшие Рохана, не просто доверяли хозяину: было видно, что они боготворят его. Предположим, любить его они привыкли с детства, но Сьонед догадывалаcь, что их неподдельное уважение он завоевал только сегодня, убив дракона. Об осторожности или соблюдении всех формальностей в его присутствии не могло быть и речи. Сьонед была безмерно рада этому. Двор, при котором принят чопорный этикет, а люди молчат из страха вызвать гнев хозяина, очень плохо характеризовал бы местного правителя.
— Ты имеешь представление о том, кто эти люди? — наконец прошептала Ками.
— Думаю, да, — ответила Сьонед. — Вот эта светловолосая леди, которая недавно плакала, должно быть, принцесса Милар.
— Поразительная наблюдательность! — съязвила Ками. — Каждому, у кого есть глаза, видно, что она копия Андраде — которая, кстати говоря, тоже выглядит не очень счастливой…
Сьонед сделала вид, что не слышала этой реплики.
— А эта черноволосая женщина — скорее всего жена лорда Чейналя.
— Интересно, кто еще, кроме жены, мог бы так отчитывать беднягу? — лукаво спросил Оствель, но за его легкомысленным тоном крылась та же тревога, которую испытывала Камигвен, и Сьонед сочла за благо помолчать.
Принцесса Тобин и в самом деле устроила мужу жестокий нагоняй. Она ничего не слышала об охоте и напустилась на Чейналя на глазах у всех. Слыша некоторые словечки, слетавшие с ее прелестных губ, слуги безуспешно пытались скрыть улыбки и подмигивали друг другу; казалось, они хорошо знали нрав Тобин, и когда ее гнев был направлен на кого-то другого, это доставляло им живейшее удовольствие. Пока жена отпускала ядовитые намеки на возможный срок его жизни и происхождение предков, лорд Чейналь невозмутимо снимал седло со своего бешеного жеребца и проверял, насколько сбились об острые камни его стальные подковы. Затем, когда долг перед конем был исполнен, он переключил все свое внимание на жену: взял в каждую руку по длинной косе, притянул к себе и зажал рот поцелуем.
Во двор выбежали два мальчика. Они ловко увертывались от лошадей, грумов и местной прислуги и требовали, чтобы им немедленно показали охотничьи трофеи. Серые глаза выдавали в них сыновей Чейналя, и Сьонед улыбнулась, когда лорд отпустил задохнувшуюся жену и крепко обнял близнецов.
Тем временем на Рохана накинулись мать и тетка: он терпеливо сносил и тревожные расспросы первой, и сердитый взгляд второй. Когда вся семья двинулась к лестнице, которая вела в замок, Оствель оглянулся по сторонам и пришел в полное замешательство.
— Сьонед… Тебя никто не встречает.
— Торжественной встречи не будет. Вернее, будет, но совсем не такая, как ты думал, — сказала она, следя взглядом за принцем.
Камигвен застыла на месте.
— Что? Да как он смеет?
— Пожалуйста, Ками! У него только что умер отец. Мы не можем рассчитывать…
— А я могу и рассчитываю! — вспылила она.
— Ками, не сейчас, — тихо сказала ей Сьонед. У подножия лестницы леди Андраде отделилась от остальных и подошла к Сьонед. Лицо ее было мрачным.
— Долго же вы ехали!
— Мы торопились изо всех сил, — ответила Сьонед. Смерив уничтожающим взглядом ее потрепанный дорожный костюм, Андраде сказала:
— Оно и видно. Поднимайся наверх. Раз уж больше никому нет до тебя дела, о вас позаботится Уриваль. Приведи себя в порядок. Я приду на закате. — Бросив эти слова, она повернулась и ушла.
— Почему она такая злая? — недовольно спросила Камигвен, когда они шли по двору. — Мы ни в чем не виноваты!
— Если кто и виноват, так это принц, — сказал Оствель. — Разве так встречают невесту?
— Я больше не желаю слышать об этом! — взорвалась Сьонед. — Не смейте говорить обо мне как о его невесте! Никакой помолвки не было! И слава Богине! Потому что я совсем не уверена, что хочу этого…
Она с раскаянием посмотрела на их потрясенные и огорченные лица. Друзья заботились только о ее счастье: они любили ее. Может быть, Рохан со временем позволит посвятить их в тайну затеянной им игры? И только тут к Сьонед начал возвращаться ее хваленый здравый смысл: она вспомнила, что для начала неплохо было бы посвятить в эту тайну ее самое…
Уриваль, главный сенешаль замка Богини, встретил их в знаменном зале. Пока все трое с открытыми ртами осматривались по сторонам, пораженные обилием ковров, прекрасной мебели и резного дерева, он окликнул Сьонед по имени и с сочувственной улыбкой двинулся навстречу.
— Конечно, ты имела право рассчитывать на более теплый прием, — сказал Уриваль, когда они обменялись приветствиями, — но что поделаешь? На рассвете скончался старый принц, и Рохан тут же сломя голову помчался мстить убийце отца… — Он пожал плечами. — Да, Сьонед, ты не могла выбрать худшего времени для приезда.
— Это не имеет значения. — Сьонед знала, что приехала в самое подходящее время. В суматохе никто не обратит на нее внимания, и она без помех сумеет познакомиться с этим местом и составить мнение о живущих здесь людях.
— Я уже распорядился приготовить вам покои, ванну и чистую одежду. Мы в трауре, — напомнил он. — Пришлось подбирать на глазок.
Камигвен вздохнула.
— Это значит, что я буду все время наступать себе на подол, а у Сьонед будут видны лодыжки. Если бы только мы не утопили в реке весь наш багаж!
— Интересная история. С удовольствием послушаю, — откликнулся Уриваль. — Но лучше сначала рассказать вам об этом замке, пока вы в нем не заблудились.
— Они поднимались по главной лестнице, устланной толстым голубым ковром и огражденной отшлифованными до блеска деревянными перилами. — Начну с того, что он огромен. Пять этажей над землей, подвал для хранения продуктов — самое холодное место в этом пекле — и Пламенная башня, такая высокая, что, говорят, в иные дни с нее видны Восточные Воды. Сейчас там горит костер, извещающий о смерти старого принца.
— Мы видели его по дороге сюда, — сказал Оствель. — Когда похороны?
— Завтра вечером. Я не знаю, пригласят ли вас.
— Уж конечно, Сьонед пойдет на них! — ощетинилась Камигвен.
— Только в качестве одного из фарадимов, и ни в каком другом, — твердо сказала Сьонед.
— Но ты же собираешься стать…
— Нет! — Она впервые в жизни повысила голос на подругу, и смуглые щеки Камигвен вспыхнули от неожиданности. — Я уже сказала тебе, что ни в чем не уверена. Может, стану, а может, и нет… — О Богиня, неужели одной короткой беседы с Роханом хватило, чтобы так разговаривать со старыми друзьями? Да что же он с ней делает? Она начинала понимать, что связалась с действительно опасным человеком.
Сьонед попыталась исправить положение улыбкой.
— Извини, Ками, я не хотела тебя обидеть. Просто все мы устали. Уриваль, расскажи нам о Стронгхолде что-нибудь еще, ладно?
У Уриваля было тонкое треугольное лицо, широкие брови и огромные прекрасные глаза необычного каре-золотистого цвета. Раньше Сьонед никогда не удавалось скрыть что-нибудь от этих глаз, и сейчас в них мелькнуло выражение, которое заставило ее занервничать. Но сенешаль предпочел прийти к ней на выручку и принялся рассказывать о покоях этого чудесного замка. Они поднялись на второй этаж, прошли по нескольким длинным коридорам и очутились в той части замка, которую Уриваль назвал «северным крылом». Вдоль всего крыла шла галерея с окнами от пола до потолка. Окна были открыты настежь, и залитый солнцем коридор заполняла смесь ароматов, доносившихся из разбитого внизу сада.