Каролинец

— Да, но куда вы отправите Кекленда? — спохватился Уильямс.
— Пока не решено, — ответил лорд Уильям, — сейчас он в безопасности на борту «Тамар».
Мнимый сержант беспечно рассмеялся:
— Если угодно вашей светлости, посылайте с ним Чини — он боится. Мне рано опускать знамена. Я пришел служить моему королю… ну, и себе маленько. Мне еще надо свести старые счеты с одним парнем по имени Гарри Фицрой Лэтимер.
Упоминание этого имени пробудило в Мендвилле новый интерес к Дику Уильямсу. Он устремил на него испытующий взгляд, обладавший, казалось, особенной проницательностью оттого, что темные глаза капитана контрастировали с его светлыми волосами.
— Лэтимер! — воскликнул он и после паузы добавил: — А что у вас с этим Лэтимером?
Уильямс заколебался, будто резкий тон насторожил его.
— …Ваша честь его знает?
— Я задал вопрос, — жестко сказал капитан.
Уильямс, как бы раздумывая, предостерег:
— Мой ответ может обидеть вас, капитан, если Лэтимер — ваш друг.
— Мой друг! — неприязненно скривился Мендвилл, — вы полагаете, у меня есть друзья среди мятежников?
— О нет, только этот, — Уильямс повернулся к его светлости. — Мистер Лэтимер — один из богатейших плантаторов в провинции, а может, и во всех тринадцати колониях, и у него множество друзей среди тори. Взять, например, сэра Эндрю Кэри, барона Фэргроува, — он из самых ярых тори, а Лэтимер собирается жениться на его дочери.
Мендвилл посмотрел на него высокомерно. Оказывается, парень не слишком хорошо информирован.
— Это была случайность. Теперь дело обстоит иначе. Сэр Эндрю — мой друг и мой родственник, и я лично слышал от него, что негодяй Лэтимер никогда больше не переступит порога его дома. Добавлю, что я с Лэтимером не знаком и никогда его прежде не встречал, хотя мне отлично известны его делишки — как, впрочем, и лорду Уильяму.
— Да, уж, — проворчал его светлость, — этот тип — паршивая овца в стаде. Если бы провинция избавилась от таких, как он да еще смутьян Гедсден, все было бы проще.
— Ну, так говорите смело — что вы о нем думаете? — предложил конюший. — Какая кошка между вами пробежала?
— Всего лишь тяжба. Эта алчная лиса самовольно передвинула границы и оттяпала около пятидесяти акров от подаренной мне земли, — голос Уильямса вибрировал от презрения. — Вот вам и благородный джентльмен. Человек, богатый, как Крез, не побрезговал кражей земли у Лазаря вроде меня. Таковы душонки этих бандитов с большой дороги. Все они одним миром мазаны. У них нет ни верности своему королю, ни страха перед Богом, ничего святого.
— Но вы имеете право апеллировать к закону, — напомнил лорд Уильям, пораженный подобной низостью.
— Закон! — саркастически воскликнул Дик Уильямс. — Законы у нас в Южной Каролине стряпают такие, как мистер Лэтимер. Богатые плантаторы правят провинцией и никогда не станут издавать законов друг против друга.
— Мы изменим их, Уильямс, когда уладим беспорядки.
— На это я и надеюсь, сэр, за то и сражаюсь. — В его синих глазах вспыхнуло пламя, худое бледное лицо покрылось пятнами румянца, — Потому я и готов жизнь положить за короля, чтобы мы могли, наконец, судить набобов, подобных мистеру Лэтимеру. Он и без награбленного жил, словно князь. Хищный мерзавец!
— Его мы будем судить, не сомневайтесь, — веско произнес капитан Мендвилл. — Он сам затягивает петлю на своей шее. Фактически он уже затянул ее!
— Что вы говорите, капитан? — оживился Уильямс.
— То, что сказал, — отвечал Мендвилл, но обсуждать эту тему не стал.
Однако Уильямс желал продолжить и переминался, вертя шляпу в грязноватых руках. Тогда лорд Уильям направил беседу в другое русло, вернее, вернул ее к тому, с чего она начиналась.
— Что вы намерены делать дальше, Уильямс? Куда отправитесь?
— Я? Почему бы не туда, откуда приехал? Обратно, за Брод-ривер. Так что, если ваша светлость имеет какие-нибудь сообщения или письма для Флетчелла, Куннингхэмов, Браунов либо других верных людей, то я как раз тот, кто может их передать.
— Письма… — улыбнулся лорд Уильям. — И вы еще говорите, что служили у Кекленда. Нет, нет. Да и нет у меня для них писем.
— Если бы вы сочли меня таким же внушающим доверие, как другие — те, кто уже выполнял поручения вашей светлости…
— Другие? — удивился губернатор. — Я не отправлял никаких писем. Кто вам сказал?
— Я всего лишь предположил, ваша светлость. Ибо как еще поддерживать связь с далекими местами?
— Только не письмами, — губернатор с видом знатока скептически покачал головой из стороны в сторону.
— Тогда устно. Поверьте, я всецело ваш человек. Вы не хотите передать никаких сообщений?
— Никаких. Передайте только, чтобы держали людей наготове.
— Разве вы не приказываете им начать вооружаться?
— Нет. Пока нет, если только у них не припасено в достатке вооружения и они не решат, что уже достаточно сильны.
Красивое юное лицо Уильямса разочарованно вытянулось.
— О, сил у них мало, и оружия тоже — это мне известно. Кроме того, там побывал Драйтон со своими антиправительственными речами, и ряды наши поредели.
— Новости несвежие, — вставил капитан Мендвилл.
— Да, по-видимому, это так, — вздохнул Уильямс. — Если бы мы могли рассчитывать на войска его величества!
— Потерпите, — отвечал ему лорд Уильям, — вы их непременно получите. Господь нам их посылает или кто-то другой, но вскоре ожидается их прибытие.
Взгляд Уильямса вновь зажегся нетерпением.
— Неужели, ваша светлость? — спросил он, затаив дыхание.
Молодой губернатор прошел за письменный стол.
— Вчера я еще не смог бы этого утверждать. Но сегодня получено письмо от королевского секретаря, — он указал на конверт, и Уильямс заметил, как омрачилось его лицо, а глаза погрустнели. — Его величество решил привести к повиновению весь континент — целиком. Так всем и передайте.
— Сэр, это развеселит их сердца, как развеселило мое. Ваша светлость имеет в виду, что к нам посланы солдаты из самой Англии?
— Да, именно так — сюда, в Чарлстон. — Но в голосе лорда Кемпбелла не чувствовалось радости. — Если мятежники не склонят свои упрямые головы, город очень скоро превратится в театр военных действий.
— Добрая весть, честное слово! — Молодой человек не сдерживал ликования. Капитан Мендвилл и даже безмолвный секретарь снисходительно улыбнулись, глядя на его оживление, но лорд Уильям оставался угрюмым. — Лишь одна новость обрадовала бы меня сильнее, — добавил Уильямс, — это если бы я узнал и был уверен наверняка, что Лэтимера повесят — как вы, ваша честь, пообещали. Но если вы подразумевали наказание за его поездки в Бостон или куда-то еще, то я сомневаюсь, что для обвинения хватит оснований. Ведь вам известно — он не так активен, как Драйтон и прочие. Если уж не удается привлечь к суду Драйтона — что можно сделать с Лэтимером?
— Против него у нас имеется кое-что посерьезнее, — сказал лорд Уильям.
— Если не хватает доказательств, мне доставило бы удовольствие получить их для вашей светлости.
— Не нужно, — благосклонно произнес губернатор, — я думаю, доказательства собраны полностью. Вы хороший парень, Уильямс. Я хочу показать вам нечто, благодаря чему вы вернете вашу землю, причем, возможно, с процентами — несколько акров мистера Лэтимера вам не повредят. Это должно вдохновить вас и в дальнейшем верно служить королю, как служили вы до сих пор. Иннес, подайте апрельский список, — обратился он к секретарю.
Мендвилл склонился к его светлости:
— Вы полагаете, это… благоразумно? — спросил он вполголоса.
Лорд Уильям нахмурился: ему показалось, что капитан Мендвилл чересчур много себе позволяет.
— Благоразумно? В чем, по-вашему, тут может заключаться неблагоразумие? Разве я выдаю что-то, чего нельзя разглашать?
Мендвилл поджал губы:
— Необходимо принять меры к неразглашению источника информации. Он слишком ценен, чтобы им рисковать.
— Ваш талант, Мендвилл, — указывать на очевидное.