Маркиз де Карабас

— Что вам от него надо?
— Об этом я скажу ему самому, когда вы его приведете. Откройте мне ворота.
Пока малый стоял, не проявляя ни малейшего желания повиноваться, из павильона вышел второй мужчина. Как и первый, он отличался плотным сложением и носил такие же невообразимые крестьянские штаны. Правда, на ногах у него были надеты гетры, на плечах красовалась короткая зеленая бархатная куртка, а на голове — широкополая черная шляпа. У него было загорелое, с жесткими чертами лицо и светлые пронзительные, как у ястреба, глаза.
— В чем дело, Жако?
— Какие-то незнакомцы спрашивают вас, хозяин.
Тот, кого он называл хозяином, подошел к воротам и сурово взглянул на Кантэна.
— Кто вы такой? Что вам надо? — спросил он с той же грубой резкостью, как и первый мужчина.
— Полагаю, вы и есть Лафон. Мое имя Морле де Шеньер. Откройте ворота.
— Если бы ваше имя было Шеньер, я бы знал вас. А я не знаю. — В глазах говорившего зажглась подозрительность.
Тем не менее он снял болт, и Кантэн шагнул во двор замка.
— Нечего сказать, гостеприимный прием оказывают мне в собственном доме, — сказал он с суровой улыбкой. — Но вы и впрямь не можете знать меня.
Широко расставив ноги, дворецкий рассматривал воинственно элегантную фигуру в длинном темном рединготе, лосинах и сапогах с отворотами.
— Как вы сказали? Кто вы такой?
— Нынешний хозяин Шавере.
В белесых глазах дворецкого вспыхнуло презрение.
— Так вы покупатель национальной собственности! Я не слыхал о конфискации Шавере, хотя этого, конечно, надо было ожидать. Но вы, кажется, сказали, что ваше имя Шеньер?
— Именно так я и сказал. Из чего вам надлежит сделать вывод, что я — хозяин Шавере по праву наследования, а не приобретения.
На грубом лице дворецкого появилось отталкивающее выражение.
— Это что — обман или шутка? Наследник Шавере — господин Арман де Шеньер.
— Наследник — да. Владелец же я — Кантэн Морле де Шеньер, брат покойного маркиза.
— Брат покойного маркиза? Что за сказки вы мне рассказываете? У покойного маркиза не было брата. Вы плохой обманщик, приятель, иначе вы знали бы, что покойный маркиз годится вам в дедушки.
Кантэн начал терять терпение.
— Послушайте, любезный. Я приехал сюда не для того, чтобы препираться с вами. Я...
— Мне прекрасно известно, для чего вы приехали, — вдруг почти прокричал Лафон. — С меня хватит! Убирайтесь вон!
— Минуту! — тон Кантэна не допускал возражений. — Я не требую, чтобы вы поверили мне на слово. Я привез бумаги, удостоверяющие мою личность. Будьте любезны провести меня в дом.
Дворецкий злобно улыбнулся.
— В дом, гм? Как бы не так! Проваливайте, пока я не заставил вас пожалеть о том, что вы явились сюда.
Пока он говорил, из павильона стремительно вышел молодой человек в охотничьем костюме и в высоких сапогах, доходивших ему до половины бедер. За ним следовали три простолюдина в куртках из козлиных шкур, мешковатых белых штанах и деревянных башмаках. Их обветренные лица затеняли широкополые шляпы, надетые поверх вязаных колпаков. Все трое держали в руках по охотничьему ружью.
— Что здесь происходит, Лафон?
Внешность и речь молодого человека выдавали в нем дворянина.
— Какой-то шутник имеет наглость заявлять мне, что он — маркиз де Шавере.
Словно его застали врасплох, молодой человек на мгновение остановился и глаза его блеснули. Затем он медленно двинулся дальше. Он был без шляпы, и густая белокурая шевелюра обрамляла тонкие черты властного, надменного лица.
— Какое возмутительное мошенничество! — с презрением проговорил он, обращаясь к Кантэну. — Вам лучше убраться по доброй воле, приятель.
— Не припоминаю, чтобы я был вашим приятелем, — ответил Кантэн. — К тому же мне неизвестно, по какому праву вы здесь находитесь. Что касается моих прав, то у меня есть средство удовлетворить ваше любопытство, если вы войдете в дом.
— В дом, господин де Буажелен! — воскликнул Лафон, многозначительно ухмыляясь и подмигивая.
— Хватит! — произнес дворянин повелительным тоном. — Вы сами уйдете или мне позвать людей. , чтобы они вышвырнули вас? Вы этого хотите?
Кантэн все еще сдерживал гнев. Из нагрудного кармана редингота он вынул пачку бумаг и показал их молодому человеку.
— Взгляните вот на это.
— Что это такое?
— Мои бумаги. Они удостоверяют мою личность.
— Мне не нужны никакие удостоверения. Уж не думаете ли вы, что я не распознаю республиканского шпиона, когда увижу его? Убирайтесь!
Он сделал знак Лафону, который начал со свирепым видом наступать на Кантэна. Трое других двинулись за ним. Кантэн побледнел от гнева.
— Очень хорошо, — сказал он. — Я уйду. Но я запомню ваше имя, господин де Буажелен, и дождусь возможности призвать вас к ответу за насилие, которые вы учинили надо мной на пороге моего собственного дома.
— Клянусь Богом, проклятый доносчик, если ты задержишься хоть на минуту, я прикажу моим людям прошить свинцом твою мерзкую шкуру.
Кантэн не успел выйти со двора замка, как Лафон с такой силой захлопнул створку ворот, что едва не прищемил ему каблук.
Форейтор уже забрался на козлы и смотрел на него широко раскрытыми от страха глазами. Как только Кантэн сел в экипаж, тот рванул с места. Лишь после того, как они миновали обсаженную тополями аллею и выехали на открытую дорогу, лошади сбавили шаг. Кантэн высунулся в окно и приказал форейтору остановиться.
— Вы похвалялись, что отлично знаете эти места, приятель. Вам случайно не известно, кто такой этот господин де Буажелен? Он держит себя так, как будто Шавере принадлежит ему.
— Знаю ли я Буажелена де Шеньера? Да кто его не знает! Скверный человек. Он кого угодно убьет, даже глазом не моргнув. Когда вы бросили ему вызов, я не на шутку перепугался за вас, гражданин.
И тогда Кантэн вспомнил, когда ему впервые довелось услышать имя Буажелена, причем почти в таких же выражениях. Не кто иной, как герцог де Лионн говорил о нем как о первой шпаге Франции, дуэлянте и кузене братьев де Шеньер.
Тем временем форейтор продолжал.
— Те негодяи, что были с ним, — шуаны. Он тоже шуан, и я ничуть не сомневаюсь, что за закрытыми ставнями замка пряталось немало этих волков. Проклятое имя! Когда я видел вашу настойчивость, был момент, когда я не дал бы за вашу жизнь и десяти су. Кровожадная банда.
— Шуаны? Хм... А что, по-вашему, могут делать шуаны в Шавере?
— Да просто прячутся. Никогда не знаешь, где они появятся. Похоже, там они чувствуют себя уверенно. Мошенник Лафон всегда считался добрым санкюлотом, потому-то этого двуличного мерзавца и оставили спокойно жить в Шавере. Когда вы поедете туда в следующий раз, гражданин, вам следует взять с собой полк «синих» [...взять с собой полк «синих» — «Синие» — солдаты Республики, форма которых была синего цвета] и выкурить оттуда этих бандитов. Боже правый, — закончил он, — вам повезло, что вас не убили.
Форейтор щелкнул кнутом, и равно озадаченный и разгневанный маркиз де Шавере покатил обратно в Анжер.
Однако там он нашел послание, которое немного подняло его настроение. Ледигьер вернулся из Нанта и в гостинице оставил для Кантэна записку, что ждет его у себя.
Не дожидаясь обеда, Кантэн отправился к Ледигьеру, и неряшливая экономка без единого слова впустила его в дом
В грязной пыльной комнате, напоминавшей контору, молодого человека принял неопрятный, начинающий полнеть мужчина лет пятидесяти с привлекательным добродушным лицом. На нем было порыжевшее от времени платье, растрепанный парик и шейный платок, засыпанный табачными крошками. Он вскинул на лоб очки в роговой оправе и проворно поднялся из-за стола навстречу посетителю.
— Мэтр Ледигьер? — осведомился Кантэн.
Добрые, проницательные глаза с улыбкой вглядывались в его лицо.
— А вы — сын Марго! У вас ее глаза, тот же гордый взгляд. Не сомневаюсь, что у вас есть бумаги, удостоверяющие вашу личность. — Ледигьер подошел к молодому человеку и обнял его. — Ради нее я рад вас видеть, племянник. Сколько лет я гадал, живы вы оба или нет. Признаться, мне было горько не иметь от нее никаких вестей Скажите, она еще жива?