ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША

— Ты рискуешь, — сказал он. — Это благородно, но в данных обстоятельствах глупо.
— Большинство благородных поступков глупо.
— Если меня стерегут, как ты говоришь… — Ле Шапелье пожал плечами. — Твоё предостережение опоздало. И тем не менее я благодарен тебе, друг мой.
— Чепуха. Здесь есть чёрный ход?
На бледном лице депутата появилась слабая улыбка.
— Если бы и был, они бы его перекрыли.
— Что ж, ладно. Тогда я разыщу курфюрста. Он пришлёт своих гвардейцев, и они расчистят тебе путь.
— Курфюрст уехал в Оберкирхе. Пока ты его найдёшь и вернёшься, уже наступит утро. Уж не воображаешь ли ты, что убийцы собираются ждать всю ночь? Когда они поймут, что я не собираюсь выходить из дома, они постучат. Хозяйка откроет, и тогда… — Он пожал плечами и оставил фразу незаконченной. Потом его словно прорвало. — Позор! Я посол, моя личность неприкосновенна! Но этим мстительным мерзавцам нет дела до международных законов! В их глазах я паразит, которого нужно уничтожить, и они уничтожат меня, не раздумывая, хотя и знают, что подложат свинью курфюрсту! — В запальчивости он снова вскочил на ноги. — Боже мой! Ведь его ждёт возмездие! Этот глуповатый архиепископ наконец осознает, какую ошибку совершил, приютив таких гостей.
— Возмездие курфюрсту не утолит твоей жажды в аду, — спокойно произнёс Андре-Луи. — И потом, ты пока не убит.
— Да. Всего лишь приговорён.
— Брось, дружище. Ты предупреждён, а это уже кое-что значит. Роль ни о чём не подозревающей овцы, покорно бредущей на заклание, тебе не грозит. Даже если мы пойдём напролом, и то шансы будут не так уж плохи. Двое против троих — пробьёмся.
Лицо Ле Шапелье осветилось надеждой. Потом на смену надежде пришли сомнения.
— Ты уверен, что их только трое? Откуда такая уверенность?
Андре-Луи вздохнул.
— Н-да, тут я, признаться, сплоховал. Не убедился.
— Сообщники могут прятаться где-нибудь поблизости. Иди-ка ты к себе, друг мой, пока это возможно. Я подожду их здесь, с пистолетом наготове. Им неизвестно, что я предупреждён; может, уложу одного, прежде чем до меня доберутся.
— Слабое утешение. — Андре-Луи погрузился в раздумье. — Да, я мог бы уйти отсюда. Молодчики видели, как я вошёл. Вряд ли они станут мне мешать, шум ведь может заставить тебя насторожиться. — Тут его глаза вспыхнули вдохновением. Он резко спросил: — Что бы ты сделал, выбравшись отсюда живым?
— Как что? Поехал бы к границе. У меня в «Красной шляпе» дорожная карета… Только какое это имеет значение? — удручённо добавил Ле Шапелье.
— А документы у тебя в порядке? Стража на мосту с ними пропустит?
— О да. Мой пропуск подписан канцлером курфюрста.
— Что ж, тогда всё просто.
— Просто?
— Мы примерно одного роста и телосложения. Ты возьмёшь этот сюртук, эти бриджи и сапоги. Наденешь на голову мою шляпу и сунешь под мышку этот хлыст, после чего хозяйка проводит господина Андре-Луи Моро до двери. На крыльце ты задержишься, повернувшись спиной вон к тем воротам на той стороне улицы так, чтобы те, кто там прячутся, ясно видели твою фигуру, а лицо — нет. Ты можешь сказать хозяйке что-нибудь вроде: «Передайте господину наверху, что, если я не вернусь в течение часа, он может меня не ждать». Потом ты резко нырнёшь со света во мрак и, сунув руки в карманы с пистолетами, удерёшь.
На бледных щеках депутата вновь проступил румянец.
— А ты?
— Я? — Андре-Луи пожал плечами. — Они позволят тебе уйти, поскольку решат, что ты не Изаак Ле Шапелье, а потом позволят уйти мне, поскольку увидят, что я тоже не Изаак Ле Шапелье.
Депутат нервно сцеплял и расцеплял пальцы. Он снова побледнел.
— Ты искушаешь, как дьявол.
Андре-Луи начал расстёгивать сюртук.
— Снимай платье.
— Но ты рискуешь гораздо больше, чем тебе кажется.
— Нет, риск невелик, да и в любом случае риск это только риск, возможность неприятностей. А вот твоя смерть, если станешь медлить, станет неизбежностью. Шевелись!
Обмен состоялся, и, по крайней мере со спины, при неярком освещении Ле Шапелье в одежде Андре-Луи невозможно было отличить от человека, который вошёл в дом полчаса назад.
— Теперь зови свою хозяйку. В дверях прикрой губы платком. Он поможет тебе скрыть лицо, пока ты не повернёшься к улице спиной.
Ле Шапелье обеими руками схватил руку Андре. Его близорукие глаза увлажнились.
— Друг мой, у меня нет слов…
— Хвала всевышнему. Отправляйся. У тебя всего час на то, чтобы убраться из Кобленца.
Несколько минут спустя, когда дверь открылась, что-то зашевелилось в подворотне напротив. Наблюдатели впились глазами в человека в костюме для верховой езды и высокой конической шляпе, который зашёл в дом полчаса назад. Они услышали его прощальные слова и увидели, как он зашагал вниз по улице. Никто не сдвинулся с места, чтобы помешать ему уйти.
Андре-Луи, вглядывавшийся в сумрак из окна второго этажа, остался доволен. Он прождал ещё целый час, всё это время обдумывая своё положение. А что, если эти господа не станут его окликать, не сделают попытки напасть на него, а просто выстрелят ему в спину, когда он выйдет на улицу? Они ведь будут уверены, что он — Ле Шапелье. Такую опасность нельзя было сбрасывать со счетов, и, подумав, Андре-Луи решил, что лучше встретить их здесь, на свету, где они, увидев его в лицо, поймут свою ошибку.
Он выждал ещё час, то усаживаясь в кресло, то расхаживая туда-сюда по узкой комнатушке. Тревожное состояние, вызванное неопределённостью, рождало в голове одно предположение за другим. Наконец, около десяти часов дробь приближающихся шагов и голоса под окном дали знать, что враг перешёл к активным действиям.
Гадая о возможном развитии событий, Андре-Луи пожалел, что у него нет пистолетов. У Ле Шапелье была всего одна пара. Молодой человек положил руку на стальной эфес лёгкой шпаги, которую оставил ему депутат, но из ножен вытаскивать не стал. Раздался громкий стук в дверь, потом забарабанили громче.
Андре-Луи услышал шаркающие шаги хозяйки, лязг поднимаемой щеколды, вопрошающий женский голос, грубые голоса в ответ, тревожный вскрик и, наконец, грохот тяжёлых сапог по лестнице.
Дверь резко распахнулась, и трое мужчин, ворвавшись в комнату, увидели перед собой внешне спокойного молодого господина, который встал из-за стола и вопросительно поднял брови. В его взгляде читалось некоторое беспокойство, вполне оправданное внезапным вторжением.
— В чём дело? — спросил он. — Кто вы? Что вам здесь нужно?
— Нам нужны вы, сударь, — объявил главный, высокий и властный на вид незваный гость. Под его распахнувшимся плащом Андре-Луи заметил зелёно-серебристый мундир офицера гвардии д'Артуа. Двое других были в синих мундирах с жёлтой отделкой и геральдическими лилиями на пуговицах — форме Овернского полка.
— Будьте любезны отправиться с нами, — сказал зелёный мундир.
Так! Значит, они не собирались убить Ле Шапелье на месте. Они планировали сначала вывести его на улицу. Потом, вероятно, утопить. Или размозжить голову и бросить тело в реку. Таким образом, депутат просто исчез бы.
— С вами? — переспросил Андре-Луи, как человек не вполне понимающий, о чём, собственно, идёт речь.
— Да, сударь, и немедленно. Вас хотят видеть во дворце курфюрста.
Недоумение на лице Андре-Луи проявилось ещё явственнее.
— Во дворце курфюрста? Странно! Но я, конечно, пойду. — Он повернулся, чтобы взять плащ и шляпу. — Вы как раз вовремя, господа. Я уже устал ждать господина Ле Шапелье и собирался уходить. — Он накинул плащ на плечи и добавил: — Наверное, это он вас прислал?
Вопрос подействовал на троицу, как ведро холодной воды. Они дёрнулись, вытянули шеи и впились глазами в Андре-Луи.
— Кто вы, чёрт бы вас побрал? — закричал один из овернцев.
— Если уж на то пошло, чёрт бы побрал вас, то вы-то сами кто?
— Я уже сказал, сударь, — заговорил зелёный, — что мы…
Его перебил рёв его спутников:
— Это не тот!
Румянец на лице зелёного приобрёл нехороший синюшный оттенок. Он порывисто шагнул вперёд.