Сладкая боль

Стив чуть не застонал.
– Лаура Джейн, – сдавленно прошептал он, – ты не должна говорить о таких вещах с мужчинами.
– Но ты же не мужчина. Ты Стив.
– Все равно. О поцелуях и со мной говорить не следует.
Лаура Джейн искренне изумилась:
– Почему?
– Потому что есть вещи, которые неженатые люди не должны обсуждать.
– Погоди… Значит, получается, что делать можно, а говорить нельзя? – лукаво спросила Лаура Джейн.
Несмотря на всю серьезность ситуации, у Стива вырвался смешок. «Порой эта крошка проявляет куда больше здравого смысла, чем я», – подумал он.
А вслух пробормотал:
– Ну да… Что-то в этом роде…
Она положила руки ему на грудь.
– Тогда давай будем целоваться молча.
Ее легкое дыхание щекотало ему горло.
Стив отстранился.
– Нет, это тоже нельзя.
– Но почему, Стив?
Его сердце разрывалось от тоски. С огромным трудом он заставил себя отвести ее руки от своей груди.
– Потому что нельзя.
И, торопливо вернувшись к столу, Стив потянулся к уздечке, с которой возился в момент появления Лауры Джейн, взял ее и вышел из гаража.
Она уныло посмотрела ему вслед, взяла тостер – на самом деле тостер был лишь предлогом, чтобы увидеться со Стивом, – и понуро поплелась к дому. В этот момент во двор въехал автомобиль Каролины. Лаура Джейн остановилась, поджидая мачеху.
– Здравствуй, Лаура Джейн! Куда это ты направляешься с тостером? – удивилась Каролина.
– Стив его починил по просьбе Хейни и вернул мне.
Тон, которым это было произнесено, насторожил Каролину.
– А как, кстати, Стив? Я его уже несколько дней не видела, – сказала она.
Лаура Джейн передернула плечами.
– Нормально. Только ведет он себя очень странно.
– Странно?
– Ну да. Как будто больше не хочет со мной дружить.
– Что-то мне мало в это верится.
– Нет, правда! Все началось тогда, когда я его поцеловала.
Каролина остановилась как вкопанная.
– Поцеловала?
Она в панике обернулась, моля Бога, чтобы их никто не услышал. Особенно Ринк…
– Ну да, – Лаура Джейн спокойно встретила испуганный взгляд Каролины. – Я ведь люблю его.
– И ты ему призналась?
– Призналась. А что, это плохо?
– Н-нет… не то чтобы плохо…
«Осторожней выбирай слова! – одернула, себя Каролина. – Ведь для Лауры Джейн это первая и, наверное, последняя любовь. Господи, как бы предостеречь ее и в то же время не напугать?»
– Но, может быть, ты поторопилась, – осторожно продолжала она, – и твоя горячность застала Стива врасплох. Вполне возможно, что он хотел поцеловать тебя первым.
– Нет… не думаю… он вряд ли решился бы, а я не могла больше ждать. Каролина улыбнулась:
– Если бы ты дала ему время собраться с духом, он решился бы.
– А ты думаешь, Ринк решится?
– На что?
– На то, чтобы тебя поцеловать. Я же знаю, ему очень хочется.
Второй раз за минуту Каролина потеряла дар речи.
– Лаура Джейн! – наконец пролепетала она. – Ты не должна так говорить. У Ринка ничего подобного и в мыслях не было!
– Тогда почему он с тебя глаз не сводит?
У Каролины пересохло во рту.
– Разве?
– Да, но только когда ты смотришь в другую сторону. И на фабрике он торчит день и ночь ради тебя.
– Нет, Лаура Джейн. Он старается для всех: и для рабочих, и для тех, чей хлопок мы обрабатываем, и для отца.
– Но ведь это ты попросила его помочь. По-моему, он сам туда не рвался.
Каролина вспомнила день, когда Ринк починил станок. Она упорно старалась наладить с ним отношения, и в какой-то момент ей даже показалось, что это удалось. Но, вернувшись домой и приняв душ, Ринк вдруг неизвестно почему стал злиться на нее, он держался так, словно и не было между ними понимания и теплоты. Однако Каролина отказывалась признавать свое поражение и за ужином постаралась быть внимательной и оживленной. В конце концов он сменил гнев на милость, и она отважилась попросить его, чтобы он посмотрел еще кое-какое фабричное оборудование. Ринк согласился и о тех пор уже три дня подряд трудился наравне с рабочими, хотя не получал за это ни цента.
– Я так благодарна Ринку за то, что он мне помогает. Твой брат очень много работает, Лаура Джейн.
– Ты тоже. У тебя усталый вид, Каролина.
Да, Лаура Джейн права, она и вправду устала. Ужасно устала. Мало того, что общение с Ринком было подобно ходьбе по канату, ведь Каролина стремилась беседовать с ним по-дружески, но без малейших намеков на интимность, так еще и Роско стал совершенно невозможным! Он постоянно говорил ей гадости, поэтому поездки Каролины в больницу – а она навещала мужа каждый день – превратились в мучительное испытание. О том, что Ринк работает на фабрике, Каролина даже не заикалась, заранее представляя себе возмущение Роско. Но хоть она и старалась не давать мужу повода для недовольства, ей все равно не удавалось ему угодить. Его раздражал каждый ее шаг. И одевалась она нелепо, и на врача, видите ли, молилась, бездумно принимая любые его советы…
– Да, я действительно устала, – призналась Каролина падчерице. – Ну а что касается Стива… – продолжала она, возвращаясь к тому, с чего начался разговор, – то он, может быть, просто не в настроении. Не приставай к нему. Мужчины этого не любят. И больше не целуй его. Лучше, чтобы он захотел тебя поцеловать первым.
– Да, ты права, – понурившись, вздохнула Лаура Джейн.
Каролина догадывалась, почему Стив вдруг стал так холоден с Лаурой Джейн. Он любил бедную девушку, но тем не менее боялся выказать свои чувства, чтобы не навлечь на себя гнев Ринка. Каролина всей душой была на стороне конюха.
– Ладно, пошли ужинать, – ласково сказала она, беря падчерицу за руку.
– А где Ринк?
– Не знаю. Обещал приехать…
Громкий автомобильный гудок не дал ей договорить. Обернувшись, Каролина и Лаура Джейн изумленно воззрились на блестящий новенький грузовичок, подъехавший к «Линкольну». Из кабины выпрыгнул Ринк.
– Ну как вам мое приобретение?
Он сиял от радости, и Каролине вдруг показалось, что перед ней все тот же юноша, с которым она встречалась в лесу. Еще мгновение – и она, пожалуй, бросилась бы ему на шею.
– Ты что, грузовик купил? – захлопала в ладоши Лаура Джейн. – Здорово! И цвет мне нравится…
– Ага, благородно-синий, – отвесив сестре низкий, шутливый поклон, откликнулся Ринк. – Вот… решил, что пока я здесь, нужно обзавестись собственным транспортом. Правда, ума не приложу, как потом буду перегонять его в Атланту. Я же полечу туда на самолете… Ну да там видно будет!
Все рассмеялись. У Каролины даже на душе потеплело.
– Я умираю с голоду. Надеюсь, ужин готов? – Ринк одной рукой обнял за плечи Каролину, а другой Лауру Джейн. – Позвольте, милые дамы, сопроводить вас в столовую.
Но не успели они дойти до крыльца, как из дому выскочила Хейни.
– Ринк! Каролина! Ох, слава Богу, вы оба здесь! Только что звонил врач. Мистеру Ланкастеру совсем плохо. Срочно поезжайте в больницу!
 
7
В палате было полутемно. Только одна слабая лампочка горела над постелью Роско. Рассеянный свет падал на искаженное болью лицо. Сестра склонилась над умирающим, но он, завидев входящих в палату Ринка и Каролину, махнул рукой, к которой были присоединены трубки капельниц.
– Уходи отсюда! – задыхаясь, произнес он. – Оставь меня. Все равно от тебя нет никакого толку.
– Но, мистер Ланкастер…
– Убирайся, – свистящим шепотом повторил Роско. – Я хочу поговорить с моей женой и сыном.
Странное дело! Он произнес слова «жена» и «сын» так, словно это были страшные ругательства.
Медсестра вышла с обиженным видом. Каролина взяла Роско за руку.
– Как только врач позвонил, мы сразу выехали.
Темные глаза вонзились в ее лицо. Вид у Роско был кошмарный. Он как бы гнил заживо, причем теперь вдруг стало понятно, что недуг его не только физический, но и душевный. Ему очень долго удавалось это скрывать, но в последние часы его земной жизни истина стала очевидной.