Танец судьбы

Однако он не обнял ее. Он только спросил:
– Не положить ли подушку под больное колено?
– Да, наверное, так будет лучше.
Одной из подушек повезло меньше, чем другой, – по ней не рассыпались темные волосы Блэр, она просто лежала рядом с ней. Шон взял эту подушку в руки и приподнял простыню.
Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать от вида ее обнаженных ног. Ее груди выглядели почти плоскими. Выделялись только бусинки сосков, возбуждая его. Ее втянутый живот и полоска кожи между футболкой и трусиками соблазняли его.
Стараясь сохранить невозмутимость, Шон положил подушку на нужное место и осторожно опустил на нее поврежденную ногу Блэр. Не удержавшись, он погладил ногу, проведя ладонью от колена до икры. Блэр вздохнула и закрыла глаза, ее длинные ресницы опустились на щеки.
Тут она почувствовала, как он кончиком пальца проводит по бархатной коже ее живота.
– Блэр, пожалуйста, посмотри на меня.
Она медленно подняла ресницы. Часть его лица была ярко освещена светом лампы, другая оставалась в тени. Ложбинка на подбородке, казалось, углубилась, и от этого его лицо стало еще мужественнее. Его волосы блестели в свете лампы.
– Я хочу тебя! – Его голос был низким и глубоким. – Ты же знаешь, я это не скрываю. – Он коснулся пальцами ее щек. – Теперь, когда ты поняла, что мы можем быть друзьями, – он слегка улыбнулся, – я хочу поцеловать тебя. Сюда. – Шон едва ощутимо прикоснулся пальцем к ее губам. – И сюда. – Его палец скользнул по ее щеке и шее прямо к груди. Шон через футболку нежно прикоснулся к соску, который, отвечая на ласку, тотчас же затвердел. – Сюда, – Он мягко погладил ее пупок, затем его рука скользнула еще ниже. – И сюда. Всюду!
Спина и шея Блэр непроизвольно выгнулись, и слабый, беспомощный крик слетел с ее губ. Он взял ее лицо в ладони и нежно погладил щеки подушечками больших пальцев.
– Шон! – выдохнула она.
– Спокойной ночи. – Он наклонил голову и легонечко поцеловал ее в губы, едва коснувшись их своими усами.
Затем быстро выключил свет и, не задерживаясь, вышел. Блэр слышала, как стихли его шаги, как захлопнулась задняя дверь его дома.
Она лежала одна в темноте, а тело ее горело в тех местах, к которым он только что прикасался. Она была одна, а перед ней возникали, сменяя одна другую, эротические картины. Где-то внутри нее все шире разверзалась пропасть, которую необходимо было чем-то заполнить.
Сидя за кухонным столом, Блэр выпила уже вторую чашку чая и осторожно массировала колено, поглаживая его круговыми движениями. Вдруг услышала на лестнице шаги Шона. Он негромко постучал.
– Входи, – отозвалась Блэр.
Поднявшись с постели и проверив состояние своего колена, она оделась и теперь предстала перед Шоном в шортах и открытой облегающей майке. К ее радости, вчерашняя травма не давала о себе знать, и она могла свободно передвигаться.
Войдя, Шон нахмурился:
– Почему ты не в постели?
– Я встала выпить чаю, – ответила она, хотя Шон видел это сам.
– Колено болит?
– Я могла бы сострить: «Только когда я смеюсь» или «Только когда я дышу», но не хочу опускаться до таких пошлостей.
– Так все-таки болит?
Она засмеялась, заметив, что от беспокойства за нее его лоб пересекла морщина.
– Не волнуйся. Колено уже не болит. Вряд ли я смогла бы сейчас выступить в представлении «Линия кордебалета» или пробежаться в бостонском марафоне, но ходить я в состоянии. Хочешь чаю?
– Я не пью чай.
– Неужели? Я думала, все ирландцы любят чай. Тогда давай споем «Дэнни Бой», – продолжала шутить Блэр.
– Похоже, тебе и в самом деле получше, раз ты способна острить. Ты только вчера получила травму, а не то я, пожалуй, наказал бы тебя за дерзость.
– Как? Отшлепал бы?
Шон оглядел ее с ног до головы, на мгновение бросив взгляд на майку, плотно обтягивающую ее грудь.
– Есть и другие, более приятные средства поддержать дисциплину.
Шон мог не прибегать к физическим методам воздействия. Хватило и угрозы, подкрепленной соответствующей интонацией, чтобы слова тотчас застряли во рту у Блэр.
– Я зашел пораньше, чтобы узнать, не хочешь ли ты посмотреть помещение для своей студии.
Блэр надеялась, что она хорошо сыграла свою роль. Ее язвительность была лишь попыткой защититься от него. Ведь когда она услышала его шага на лестнице, ее сердце учащенно забилось, а ладони вдруг вспотели. Думая о нем, она не могла уснуть и провела ночь в полузабытьи, грезя о его поцелуях.
Вновь и вновь она пыталась уверить себя, что причина ее бессонницы – больное колено и неудобная поза, но уже начинало светать, а Блэр так и не сомкнула глаз. Ей оставалось утешаться тем, что тени под глазами можно замаскировать макияжем.
Блэр пугало, что все ее мысли сосредоточены на человеке, которого она едва знает. События разворачивались слишком быстро, и ей казалось, что она уже не способна предотвратить их последствия. Если бы все, нахлынувшее на нее, внезапно ушло, как вода в песок, она не стала бы этому противиться. Но Блэр знала, что с того момента, когда она увидела Шона Гаррета, ее жизнь круто переменилась.
Она понимала также, что никакие компромиссы невозможны. Они никогда не смогут остаться только друзьями или сделать вид, что развлекаются. Они оба это знали. Шон прямо сказал ей, что хочет стать ее любовником. До этого она порхала по жизни, не сомневаясь, что никогда не сойдется с мужчиной, который не имеет с ней ничего общего.
Ей оставалось одно – пореже встречаться с Шоном. С глаз долой – из сердца вон. Необходимо обуздать свои желания – к такому решению пришла Блэр, встав утром с постели. Теперь это решение следовало проверить.
– Я и сама могу съездить, если ты объяснишь мне куда. Ведь у тебя наверняка есть другие дела. – Встав из-за стола она подошла к кухонной раковине вымыть чашку. Конечно же, сейчас ей было вовсе необязательно это делать, но это занятие позволяло Блэр повернуться к Шону спиной. Он так чертовски хорошо выглядел в это утро, что Блэр не могла спокойно смотреть на него. Облегающие джинсы четко обрисовывали его бедра. В рубашке с короткими рукавами он казался особенно мускулистым.
– Сегодня суббота. Я обычно не работаю по субботам.
– Тогда ты тем более не должен никуда везти меня. Ведь это тоже работа. Я сама отправлюсь туда сегодня или завтра.
– Но ты же не сможешь войти в помещение, потому что… – Он засунул руку в передний карман джинсов. – Ведь у меня только один ключ.
Блэр, решив было, что уже почти отделалась от него, начала раздражаться. Шон поигрывал ключом на латунном колечке в нескольких сантиметрах от ее лица.
– И, разумеется, мне нечего надеяться получить этот ключ.
Он с наигранным сочувствием приподнял верхнюю губу, но глаза его выражали совсем другое.
– Уверен, у тебя плохое настроение потому, что ты голодна. – Шон ослепительно улыбнулся, отчего его усы поползли в стороны. – Итак, едем! Ты сегодня завтракала? Если нет, то по дороге мы купим дюжину пончиков.
– Пончиков?! – воскликнула она. – Да если я и решусь позавтракать, весь мой завтрак – это стакан нежирного йогурта.
Шон пожал плечами.
– Да. Совратить тебя с пути истины и соблазнить нашей грешной жизнью будет нелегко. Но все. равно поехали.
Блэр успела взять только свою сумочку. Шон вывел ее из квартиры, снес на руках вниз по лестнице и усадил на переднее сиденье своего старенького грузовичка.
– Ты что, хочешь поразить мое воображение? – спросила Блэр, критически оглядывая дырявую виниловую обшивку сидений, из которых торчали клочья ватина. На ничем не покрытом полу валялись старые, явно уже никому не нужные чертежи и инструменты. Назначения многих из них Блэр не знала.
Шон усмехнулся и, взявшись за руль, выехал на асфальтированную дорожку.
– Любишь меня – полюби и мой грузовик [1].
Несмотря на протесты Блэр, он остановился у булочной и купил большой пакет свежих пончиков. Он поставил его на сиденье между собой и Блэр, и кабину грузовика наполнил соблазнительный аромат. У Блэр начало урчать в животе. Шон за рулем покачивался от хохота. Он остановился еще раз, у продуктового магазина, и купил пакет молока. Наконец допотопный грузовичок доставил их к пустому зданию, которое Шон решил отдать под студию.