А может, в этот раз?

– Экотеррористы, – заключил Джо. – Кто ваши адвокаты?
– Что ты имеешь в виду? – спросила Марта. – Конгрессменов? Лоббистов?
– И тех, и других, – сказал Джо, – и еще тех, кто освещает события в прессе.
– В прессе никто нами не занимается, а вот наш конг­рессмен…
Кристина наблюдала, как ее бывший супруг быстро за­писывает имена и номера телефонов на краю долларовой банкноты. Глаза его лихорадочно блестели. Голос был низ­ким, напряженным, движения точными, выверенными и быстрыми.
О да, думала Кристина, потягивая чай со льдом, все это так понятно: у Джо появились новые обездоленные, за ко­торых надо сражаться, и он будет гасить пламя голыми руками, добиваясь торжества справедливости. Вот ради этого Джо и жил: рыцарь без страха и упрека, готовый погибнуть в битве между добром и злом, независимый одиночка, всту­пающий в бой с всемогущей, но бездушной монополией.
Как это ему удается сохранять юношеский энтузиазм? Большинство людей меняется с возрастом, пафос сходит на нет, идеалы тускнеют, особенно по мере того, как человек взбирается все выше по лестнице успеха. Конечно, кто-то может сказать, что Джо не очень-то высоко продвинулся по этой воображаемой лестнице, так что ему проще было сохранить верность своим идеалам.
Беседа теперь вращалась вокруг Кристины, но она ни­как не могла ни на чем сосредоточиться. Утро она провела, наблюдая за восемью толстенькими и крепенькими щенками, нянчилась с ними, пока мать спала. Этой весной у двух кобылиц родились жеребята, и малыши сейчас были вопло­щением резвости. Жена младшего брата Кристины, Трейси, ждала первенца, который должен был вот-вот появиться, жена Марка только недавно объявила о своей третьей бере­менности, как раз в день Четвертого июля, когда по тради­ции семья устраивала праздничный пикник. Тут же были двое малышей Бобби, и малышка Шарлотта, дочь Марты, близнецы Нэт, вернувшиеся домой из колледжа в Техасе, не говоря уже о четырех детях Франклина, старшая из ко­торых уже ждала своего второго ребенка.
Беременные собаки, беременные невестки, Кристина едва ли удивилась бы, узнав, что ее семидесятилетняя мать тоже беременна.
Все вокруг плодоносило. Надо было им назвать свое ранчо «Долина плодородия», имея в виду не столько землю, сколько обитателей. Разве не понятно, почему она уехала, как только смогла? У всех это получалось чертовски легко, так, будто рождение ребенка было столь же естественным и легким процессом, как, скажем, чистка зубов. Кристина усмехнулась не без горечи. Иногда ей приходилось прибе­гать к помощи черного юмора, чтобы справиться с собой, особенно тогда, когда весь ужас ее положения становился особенно очевиден.
Она могла прямо сейчас снять трубку и через минуту ее соединили бы с самим президентом. Если бы ей вздумалось организовать вечеринку, ее непременно украсили бы собой по меньшей мере восемь лауреатов «Оскара», четверо сенаторов, а члены верховного суда напрашивались бы на при­глашение.
Черт, подумала Кристина. Неужели этого недостаточ­но, чтобы сделать счастливой нормальную женщину? Она четырежды становилась номинантом «Эмми», ее лицо укра­шало обложку «Тайм», и впереди ее ждало блестящее будущее.
Но было нечто, чего она не могла сделать, что было выше ее сил, и нигде на свете не могла она найти места, чтобы укрыться от беспощадной правды – правды о ее браке, правды о ее бесплодии, правды о щемящей тоске одинокого сердца.
Кристина выросла в семье, где только и говорили, что о выведении новых пород, скрещивании, лучших производи­телях и прочих достаточно скучных житейских делах. Цикл плодородия и обновления определял ритм жизни на ранчо, но с самого начала она знала, что ее жизнь не будет подчи­няться этому ритму. Проблема возникла сразу после поло­вого созревания. Две несложные операции в значительной мере способствовали возвращению ее здоровья к норме.
– Небольшие отклонения, возможно, несколько замед­лят развитие, но в конечном итоге у тебя все будет в поряд­ке, Кристина, и ты родишь своего малыша.
И какое-то время она действительно в это верила, вери­ла, что сбудутся все ее мечты: слава, деньги, собственная семья.
Отец засмеялся, и, подняв глаза, Кристина увидела, что Марина смотрит прямо на нее.
Так ты действительно собираешься сделать это? Ты действительно собираешься дать ему то, что не могла я?
– Эй, Джо! – крикнул через стол Трейси. – Сюзан­на не верит, что ты действительно пережил лавину. Расска­жи ей, что я не лгу.
Марина и Джо переглянулись. Вероятно, миссис Мак-Марпи еще только предстояло услышать душещипательный рассказ о чудесном спасении мальчиком королевской крови мальчишки из Бруклина.
– С каких это пор, Джо, ты стал таким застенчивым? – вмешался Сэм. – Чертовски захватывающая история!
– Правда?! – воскликнула Сюзанна, схватившись за свой большой живот.
Марина сосредоточенно пила воду. Кристина не могла не испытывать к девушке жалости. Щеки ее загорелись от стыда. Обидно, должно быть, когда ты узнаешь что-то о муже от членов семьи его бывшей жены.
Джо изложил события в весьма сокращенной версии, но Сюзанна все равно была в восторге. Марина чувствовала себя в крайней степени неловко.
Джо взглянул на девушку и прошептал что-то ей на ухо. Она покачала головой. Он добавил что-то еще, и она кив­нула, слабо улыбнувшись.
– А как насчет тебя, Кристи? – с улыбкой обратился к дочери Сэм. – Довольно с нас разговоров о ранчо и снежных лавинах. Это правда, что ты собираешься пригла­сить на шоу президента и его жену?
Кристина открыла рот, но не нашлась, что сказать. Ее шоу, президент и все прочее… Какое это все имеет значе­ние? Все, что было для нее важно сейчас, так это то, что человек, которого она любила, сидел рядом со своей новой женой, а она, Кристина, чувствовала себя одинокой и поте­рянной, как еще никогда не чувствовала себя в жизни.
 
Глава 12
Кристина резко отодвинула стул, поднялась и опроме­тью выскочила из комнаты, будто за ней гнались. Если бы Джо не знал о легендарном искусстве владения собой своей бывшей жены, он бы подумал, что она вот-вот расплачется.
Сэм повернулся к Нонне:
– Я что-то не то сказал?
Нонна похлопала мужа по руке:
– Дело не в тебе.
– Пока речь шла о ранчо, все было вроде нормально… – задумчиво произнес Франклин.
– Может, она после перелета еще не пришла в себя? – предположила Анна.
– Или ее вдруг затошнило, – сказала ее младшая дочь, восемнадцатилетняя Нелли.
– Может, ей просто стало скучно, – пробормотал Сэм, и Джо, услышав его слова, бросил на многозначитель­но ухмылявшегося фотографа убийственный взгляд; искушение вскочить и открутить ему голову становилось сильнее с каждой минутой.
Слейд отодвинул стул, поблагодарил за обед и юркнул за дверь. Сукин сын был моложе, но Джо не дал ему форы. Опередив фотографа, Джо преградил ему выход в коридор.
– Даме нужен друг.
– А мне сдается, дама хочет остаться одна.
Слейд нырнул под руку Джо, но не успел сделать и не­скольких шагов, как Мак-Марпи снова встал у него на пути.
– Ты больше ей не муж, Бойскаут.
Напоминание пришлось вовремя. Марина оставалась в столовой одна, в окружении чужих людей, которые к тому же были родственниками ее предшественницы. Ситуация словно из мыльной оперы. Наверное, Джо поймет, что пора бы остановиться.
Но этого не случилось.
– Слейд!
Джо и фотограф обернулись одновременно. В дверях кухни стояла Нонна.
– Марина говорит, что вы могли бы ответить Сюзанне на ее вопросы о принцессе Ди.
– Делай, что тебя просят, – с тихой угрозой произ­нес Джо.
Джо успел выскочить из дома с черного хода еще до того, как Слейд уселся на свое место в столовой. Ночное небо над Невадой всегда приводило Мак-Марпи в трепет, но на сей раз красоты природы не трогали его душу, ему было не до них. Он знал, где найдет ее. Джо обогнул ко­нюшню, затем пошел вниз по склону к ручью. Там среди тополей было местечко – спрячься там, и можешь быть уверен, что тебя никто не найдет, если только не пойдет туда специально, как сейчас Джо.