Черный Корсар

— Сходи посмотри, — сказал корсар, уже присевший к импровизированному столу.
Моряк не заставил повторять приказ дважды и, выглянув в окно из-за спущенных жалюзи, увидел у дверей какого-то пожилого мужчину, казавшегося слугой или привратником из трибунала.
— Черт возьми! — пробормотал он. — Наверное, он пришел за юношей. Таинственное исчезновение жениха, видать, обеспокоило невесту и приглашенных. Гм!.. Дело начинает запутываться!..
Слуга тем временем, не получая ответа, продолжал изо всех сил барабанить в дверь. Он поднял такой шум, что привлек внимание всех жильцов из соседних домов.
Ничего не оставалось делать, как открыть дверь и схватить и этого явившегося некстати гостя, иначе жильцы, заподозрив недоброе, могли взломать дверь или позвать на помощь солдат.
Кармо и африканец поспешили поэтому сойти вниз, чтобы открыть дверь. Но едва новоявленный слуга или привратник очутился в коридоре, как тут же, во избежание шума, был схвачен за горло, связан и перенесен наверх в комнату, где составил компанию своему незадачливому хозяину и не менее несчастному нотариусу.
— Дьявол их побери! — воскликнул Кармо. — Если дело будет так продолжаться, то мы затащим к себе все население Маракайбо!
 
Глава VII. ПОЕДИНОК
Вопреки предсказанию Кармо, завтрак прошел невесело и настроение не улучшилось, хотя ветчина оказалась отличной и сыр острым.
Дело принимало дурной оборот из-за проклятого молодого человека и его свадьбы. Его таинственное исчезновение вместе со слугой не могло не всполошить родственников, и с минуты на минуту надо было ожидать новых посещений слуг, друзей или, что еще хуже, солдат, судей, а то и альгвасила.
Корсар и его спутники обсудили создавшееся положение, но решение все не приходило. Бежать в данный момент было абсолютно невозможно. Пиратов наверняка бы узнали, схватили бы и повесили, как бедного Красного корсара и его несчастных товарищей. Надо было дожидаться ночи, но кто мог поручиться, что родственники молодого человека оставят их в покое.
Трое флибустьеров, обычно не уступавшие в ловкости и находчивости своим товарищам с Тортуги, были на этот раз в полной растерянности.
Кармо предложил переодеться в одежду пленников и идти напролом, но тут же убедился в невозможности осуществить свой план, так как костюм юноши не налез бы не только на него, но и ни на кого другого. К тому же такое предприятие могло бы оказаться слишком рискованным в городе, где повсюду рыскали солдаты. Африканец, напротив, вернулся к старой идее и предложил отправиться в город, чтобы приобрести мундиры мушкетеров или алебардщиков. Но и это предложение было пока отвергнуто, поскольку для его успешного осуществления надо было дожидаться наступления ночи.
Пока они ломали голову в поисках подходящего выхода из создавшегося положения, с минуты на минуту становившегося все более запутанным и опасным, в дверь опять кто-то постучал.
На этот раз это был какой-то кастильский дворянин, вооруженный шпагой и кортиком, — возможно, кто-то из родственников юноши или его невесты.
— Гром и молния! — воскликнул Кармо. — В этот проклятый дом скоро выстроится целая очередь!.. Сначала явился юнец, затем слуга, теперь какой-то дворянин… А там, глядишь, появится отец, родственники, друзья и так далее. Дело кончится тем, что свадьбу придется праздновать здесь.
Видя, что никто не торопится открывать, кастилец удвоил силу ударов. Он беспрерывно колотил тяжелым молотком в дверь, обнаруживая все свое нетерпение. Он явно был решительнее юноши и слуги.
— Сходи, Кармо! — приказал корсар.
— Боюсь, капитан, что этого голыми руками не возьмешь. Нам попался крепкий орешек, и, уверяю вас, его сразу не раскусишь.
— Я пойду с тобой, ты ведь знаешь, что у меня крепкие руки.
Увидев в углу шпагу, хранившуюся у нотариуса в качестве семейной реликвии, капитан попробовал ее гибкость и повесил себе на пояс.
«Толедская сталь, — подумал он про себя. — Берегись, кастилец».
Кармо и африканец открыли тем временем дверь, грозившую рухнуть от следовавших друг за другом яростных ударов молотка, и дворянин, держась рукой за шпагу, ворвался внутрь.
— Вас пушкой будить, что ли? — спросил он раздраженно, меча вокруг яростные взгляды.
Вновь явившийся был статным мужчиной лет сорока, крепкого телосложения, мужественный и высокомерный. Черные глаза и столь же черная густая борода придавали ему весьма грозный вид.
На нем был элегантный испанский костюм из темного шелка и кожаные сапоги из желтой кожи со шпорами и отворотами, украшенными зубчиками.
— Извините, синьор, что мы замешкались, — ответил Кармо, потешно раскланиваясь перед ним, — но мы были очень заняты.
— Чем это? — спросил кастилец.
— Лечением синьора нотариуса.
— Неужели он заболел?
— Его мучит свирепая лихорадка, синьор.
— Зови меня графом, мошенник.
— Извините, господин граф, я не имел чести быть с вами знакомым.
— Убирайтесь к дьяволу!.. Где мой племянник?.. Вот уже два часа, как он торчит у вас.
— Мы никого не видели.
— Ты шутишь со мной!.. Где нотариус?..
— В постели, синьор.
— Немедленно отведите меня к нему!
Стараясь заманить графа подальше в коридор, прежде чем напустить на него африканца с его могучей мускулатурой, Кармо повел кастильца за собой, но, подойдя к лестнице, внезапно обернулся и крикнул:
— Хватай его, кум!..
Африканец бросился к графу, но тот был настороже и, обладая ловкостью настоящего моряка, одним махом перескочил на три ступеньки выше, резко оттолкнул Кармо и, решительно обнажив шпагу, воскликнул:
— Ах, мошенник!.. Что все это значит?.. Я вам уши оторву!..
— Если вам угодно знать, что означает это нападение, то я вам объясню, синьор, — раздался голос капитана.
На площадке неожиданно появился со шпагой в руках Черный корсар и начал спускаться по лестнице.
Кастилец обернулся к нему, не спуская, однако, глаз с Кармо и африканца, отступивших в глубь коридора для охраны двери. Первый вооружился длинной навахой, второй — палкой, столь грозным в его руках оружием.
— Кто вы такой, синьор? — спросил кастилец, не обнаруживая и признаков страха. — Судя по одежде, вы дворянин, но не все золото, что блестит, и я не удивлюсь, если вы окажетесь бандитом.
— За эти слова вы можете дорого поплатиться, мой дорогой, — ответил корсар.
— Посмотрим!
— Вы смелый человек, синьор, тем лучше. Я бы советовал вам, однако, отдать шпагу и сдаться.
— Кому?
— Мне.
— Бандиту, устраивающему засаду для расправы над благородными людьми?
— Нет, кавалеру Эмйлио ди Рокканђра, синьору Вентимилья.
— Как, вы дворянин?! Могу я в таком случае знать, почему синьор Вентимилья подослал своих слуг, чтобы убить меня?
— Вам это показалось, синьор. Никто не собирался вас убивать. Вас хотели разоружить, подержать в плену несколько дней, и больше ничего.
— А с какой стати, позвольте узнать?
— Дабы вы не могли предупредить власти в Маракайбо, что здесь нахожусь я, — ответил корсар.
— Быть может, господин Вентимилья не в ладу с властями Маракайбо?
— Просто они, а вернее, Ван Гульд не питает ко мне особой любви, и ваш губернатор был бы очень счастлив заполучить меня в свои руки, как я его — в свои.
— Не понимаю вас, синьор, — сказал кастилец.
— Это не имеет отношения к вам. Итак, согласны ли вы сдаться?
— О!.. Неужели вы думаете, что человек, вооруженный шпагой, сдастся, не защищаясь?
— Тогда я вынужден буду вас убить. Я не могу позволить вам уйти: это означало бы поставить под удар себя и своих товарищей.
— Но кто же вы такие, наконец?
— Вы, наверное, уже догадались: мы флибустьеры с Тортуги… Синьор, защищайтесь! Я не собираюсь отпускать вас живым!
— Охотно верю, ибо вас трое.