Черный Корсар

— Пусть они сойдут вниз.
— Это невозможно, синьор, — ответил корсар.
— Я требую подчиниться или велю взломать дверь.
— Как вам угодно, но предупреждаю, что за дверью установлен бочонок с порохом, и при первой же попытке взломать дверь я подожгу фитиль и взорву дом вместе с нотариусом, господином Конксевиа, его слугой и графом Лермой. Теперь попробуйте, если посмеете!..
При этих словах, произнесенных спокойным, решительным тоном, не допускавшим ни малейших сомнений, ужас объял солдат и присоединившихся к ним зевак. Кое-кто поспешил убраться подобру-поздорову, опасаясь, что дом, того и гляди, взлетит на воздух. Даже лейтенант отступил назад.
Корсар невозмутимо стоял у окна, словно простой зритель, не спуская, однако, глаз с аркебузиров, в то время как стоявшие за ним Кармо и Ван Штиллер следили за действиями соседей, высыпавших на террасы и балконы.
— Но кто вы такой? — спросил наконец лейтенант.
— Человек, не желающий, чтобы ему кто-либо мешал, даже офицеры губернатора, — ответил корсар.
— Я приказываю назвать ваше имя.
— Не вижу в этом необходимости.
— Я заставлю вас сделать это.
— А я взорву дом.
— Но вы с ума сошли!
— А вы тоже.
— Ах, вы оскорбляете меня?
— Вовсе нет, синьор, просто вам отвечаю.
— Кончайте!.. Ваши шутки зашли слишком далеко.
— Вы думаете? Послушай, Кармо… Подожги-ка фитиль у бочонка с порохом!..
 
Глава VIII. СПАСИТЕЛЬНОЕ БЕГСТВО
Эти слова исторгли громкий крик ужаса не только у зевак, но и у солдат. Особенно сильно вопили соседи, и не зря, ибо от взрыва дома нотариуса наверняка пострадали бы их жилища. И кричали они так, будто уже видели себя взлетающими в воздух от взрыва.
Мирные жители и солдаты поспешили освободить улицу. Они бросились прочь от дома нотариуса, а соседи градом посыпались с лестниц, унося с собой кое-какие пожитки. Все были уверены, что этот злодей и безумец и в самом деле приведет в исполнение свою ужасную угрозу.
Один лишь лейтенант не сдвинулся с места, но, судя по тревожным взглядам, которые он бросал в сторону дома, его давно бы уже не было там, если бы он был один или не имел командирских нашивок.
— Нет!.. Стойте, синьор!.. — закричал он. — Это безумие!
— Что вам угодно? — спросил его корсар невозмутимо.
— Прошу вас, повремените с вашим зловещим намерением.
— Охотно, если вы оставите меня в покое.
— Отпустите графа Лерму и остальных, и я обещаю вас не беспокоить.
— Я охотно это сделаю, если вы согласитесь на мои условия.
— А именно?
— Прежде всего я требую отвести назад войска.
— Затем?
— Достать мне и моим товарищам охранную грамоту, подписанную губернатором, чтобы мы могли оставить город, пройдя сквозь кордоны солдат, прочесывающих окрестности.
— Но кто вы такой, если вам нужна охранная грамота? — спросил лейтенант, чье изумление росло вместе с подозрениями.
— Заморский дворянин, — ответил корсар.
— Но в таком случае для выезда из города вам не нужна охранная грамота.
— Напротив.
— Значит, у вас на совести какое-нибудь преступление. Назовите мне ваше имя, синьор.
В это время к лейтенанту, с трудом волоча ногу, подошел какой-то человек с повязкой на голове, пропитавшейся кровью.
При виде его Кармо, ни на шаг не отходивший от корсара и следивший за действиями солдат, не смог удержаться от возгласа:
— Гром и молния!
— Что с тобой, приятель? — спросил корсар, живо оборачиваясь к нему.
— Этот человек нас выдаст, капитан! Он из тех басков, которые напали на нас вчера ночью.
— Ну и что же! — промолвил корсар, пожимая плечами.
Баск, а это был действительно один из тех, кто присутствовал на поединке в таверне, а затем пристал к флибустьерам на улице, повернулся к лейтенанту и сказал:
— Вы хотите знать, кто этот дворянин в черной шляпе, не так ли?
— Да, — ответил лейтенант. — Ты его знаешь?
— Каррамба!.. Еще бы не знать, когда один из его людей чуть не отправил меня на тот свет. Смотрите, синьор лейтенант, как бы он от вас не ушел!.. Это один из флибустьеров!..
Толпа взревела в ярости, но в ту же минуту раздался выстрел, и кто-то вскрикнул.
По знаку корсара Кармо быстро вскинул аркебузу и метким выстрелом поразил баска.
Двадцать аркебуз прицелились в корсара, стоявшего в окне, а толпа завопила что есть мочи:
— Бейте каналий!..
— Тащите их на виселицу!
— Зажарьте их живьем!..
— Смерть им!.. Смерть им!..
Энергичным жестом лейтенант велел опустить аркебузы и, подойдя к окну, сказал корсару, не двинувшемуся с места, словно угрозы его не касались:
— Сударь, комедия окончена, сдавайтесь!.. Вместо ответа корсар пожал плечами.
— Вы меня поняли?! — закричал лейтенант, покраснев от гнева.
— Прекрасно, синьор.
— Сдавайтесь, или я велю выломать дверь.
— Как вам угодно, — холодно ответил корсар, — но предупреждаю, что бочонок с порохом у нас наготове и пленные взлетят на воздух вместе с домом.
— Но вы же погибнете вместе с ними!
— Куда лучше умереть под грохот рушащихся стен, чем кончить позорной смертью, которая ждет меня после сдачи.
— Я обещаю сохранить вам жизнь.
— Что толку от ваших обещаний! Синьор, вот уже шесть часов пополудни, а я еще не обедал. Решайте пока, что делать, а я вместе с графом Лермой и его племянником пойду закусить, и мы постараемся выпить стаканчик вина за ваше здоровье, если к тому времени дом не взлетит на воздух.
С этими словами корсар снял шляпу, с подчеркнутой вежливостью откланялся и удалился, оставив лейтенанта, солдат и толпу в еще большей растерянности и изумлении.
— Пойдемте со мной, друзья, — сказал корсар Кармо и Ван Штиллеру. — Я думаю, у нас хватит времени поужинать и потолковать.
— А солдаты? — спросил Кармо, не менее, чем испанцы, удивленный необычайным хладнокровием командира.
— Пусть покричат, если им хочется.
— Итак, поужинаем в последний раз, капитан?
— Ну, смерти нам дожидаться дольше, чем ты думаешь, — ответил корсар. — Настанут сумерки, и ты увидишь, какие чудеса способен творить бочонок с порохом.
Не вдаваясь в дальнейшие подробности, корсар вошел в комнату, перерезал веревки, связывавшие графа Лерму и молодого человека, и пригласил их к столу.
— Составьте мне компанию, граф, и вы, молодой человек. Надеюсь, что ваше обещание оградит меня от каких-либо неожиданностей.
— Разумеется, синьор, — ответил с улыбкой граф. — Мой племянник безоружен, к тому же я знаю, как опасна ваша шпага… Итак, что делают мои соотечественники?.. Мне послышалось, что на улице слишком шумят.
— Пока что дело ограничивается осадой.
— Мне неприятно об этом говорить, но боюсь, синьор, что они кончат тем, что выломают дверь.
— Не думаю, граф.
— Тогда они окружат дом и рано или поздно заставят вас сдаться. Видит бог, мне было бы жаль, если бы столь отважный и обходительный человек, как вы, угодил в руки к губернатору. Этот человек не очень-то жалует корсаров.
— Ван Гульду меня не достать, Я должен жить, чтобы рассчитаться с фламандцем.
— Вы с ним знакомы?
— К несчастью, да, — ответил со вздохом корсар. — Он сыграл роковую роль в моих семейных делах, и если я стал флибустьером, то исключительно из-за него. Но не будем больше говорить об этом. Всякий раз, как я вспоминаю о нем, у меня вскипает кровь от ненависти и делается тяжко, как на похоронах. Выпьем, граф… Кармо, что делают испанцы?
— Они совещаются друг с другом, капитан, — ответил флибустьер, отрываясь от окна. — Похоже, что они не решаются напасть на нас.
— Они решатся, но тогда, когда уже будет поздно. Африканец на своем посту?
— Он на чердаке.
— Ван Штиллер, отнеси ему чего-нибудь выпить.
Сказав это, корсар, казалось, погрузился в глубокое раздумье, хотя и продолжал поглощать пищу. Он еще больше помрачнел, замкнулся в себе и почти перестал слушать то, что ему говорил граф.