Путь к рассвету
Мэриэл из реального мира служила лишь источником острого разочарования.
Дурла растолкал ее, и Мэриэл, вздрогнув, проснулась и села, отчаянно щурясь. Одеяло упало, Мэриэл предстала перед ним, прикрытая лишь тончайшей ночной сорочкой. В прежние времена один только взгляд на нее, такую, воспламенил бы его кровь. Ныне Дурла едва удостоил жену лишь беглого взгляда.
- Мэриэл… скажи, что ты обо мне думаешь, - попросил он.
Она растерянно посмотрела на мужа.
- Что?
- Твое мнение. Обо мне. Я желаю знать, каково оно.
- Ты… - Мэриэл облизнула губы, все еще не проснувшись окончательно, но отважившись все же ответить на вопрос Дурлы. - Ты мое солнце и моя луна, мои звезды и моя Вселенная. Ты…
- Прекрати, - Дурла крепко схватил ее своими руками. - Я желаю знать правду, потому что мы стоим на пороге величайших событий. На пороге отвоевания утерянной славы Примы Центавра. Но мне важно, чтобы ты сказала мне, что ты думаешь об этом предприятии, и обо мне самом.
- Почему… это так важно?
Дурла набрал полную грудь воздуха.
- Просто так. Просто скажи мне. Я великий лидер? Какие песни будут слагать обо мне? - И когда Мэриэл не смогла ответить незамедлительно, он начал свирепо трясти ее и закричал. - Скажи мне!
И тогда ее лицо внезапно исказилось гримасой ярости, гнев был настолько осязаем, что Дурле показалось, будто кинжалы вонзаются в него одной только свирепой силой ее взгляда.
- Ты желаешь знать, что я думаю? Ну хорошо же. Я думаю, что ты сошел с ума. Ты безумец. Ты опьянен властью. Я думаю, ты все время внушаешь себе, будто все, что ты делаешь, служит во благо Примы Центавра, когда на самом деле ты хочешь блага лишь себе самому. Я думаю, что ты принесешь смерть и разрушение нашему народу. Я думаю, что все эти «великие провидения», о которых ты то и дело твердишь, это лишь наваждения, иллюзии гнилой души, затянувшаяся подготовка к тому, чтобы принять на себя вечное проклятие. Я думаю, что если бы в тебе осталась хоть частичка порядочности, ты бы остановил этот безумный проект, пока еще не поздно хоть что-нибудь сделать. Что ты воздержался бы от того, чтобы обрушить на наши головы гнев Межзвездного Альянса, и вместо этого начал работу над созданием чего-нибудь более благопристойного и полезного ради нашего процветания. Чего-нибудь такого, что могло бы тысячу лет простоять как символ, заявляя всем: «Смотрите! Мы, граждане великой Республики Центавра, создали это, и от этого выигрывает каждое разумное существо в каждом уголке Вселенной!» Но, Дурла, если ты продолжишь следовать прежним курсом, ты приведешь нас лишь к разрушению, и единственные песни, которые будут петь после тебя, это будут панихиды. Ты хотел знать, что я думаю? Ну, так теперь ты знаешь, что я думаю.
Все это вырвалось у Мэриэл в едином порыве, слова налетали одно на другое. Она не раздумывала, подбирая их, не размышляла, насколько мудро с ее стороны говорить все это. Как и всегда, во все века бывало с униженными и избитыми женами, ее в этот момент заботило лишь одно: как бы побольнее ужалить Дурлу своими словами. Дать ему сдачи единственным доступным ей способом.
Мэриэл, женщина хитрая, интеллигентная и всегда себе на уме, слишком долго терпела тиранию мужа. И теперь, прежде чем он успел обрушить на нее свой кулак, сорвала покровы со своего тела, швырнула их на Дурлу и выпрыгнула из кровати с силой ринувшегося на добычу хищника. Что-то вдруг проснулось в ней, чувство собственного достоинства, собственной ценности, разгорающиеся угольки прежнего почтения, окружавшего ее, когда она славилась как Роков?я Леди Примы Центавра.
Сегодня ночью она вернет себе все.
Прежде, чем Дурла сумел выпутаться из простыней, Мэриэл рванулась к двери спальни, распахнув ее с такой силой, что та хлопнула об стену. Она бежала по коридору, чувствуя, что муж в спешке бросился за ней в погоню. Осталось всего несколько шагов; она еще могла успеть достичь другой комнаты вовремя. Вот она схватила ручку двери, толкнула ее, влетела в комнату и захлопнула дверь у себя за спиной, налегла на дверь изнутри и заперла Дурлу снаружи. Отныне и навсегда.
Дурла со всей свирепостью колотил в дверь, Мэриэл прислонилась к ней спиной и чувствовала, как благословенное дерево принимает напор мужниного гнева на себя. На другом конце комнаты чернел экран терминала. Мэриэл уставилась на него, понимая, что она останется заперта в этой ловушке лишь столько времени, сколько сама позволит себе здесь находиться.
Она пересекла комнату, прикоснулась пальцами к боковой стороне терминала и активировала вызов императору Примы Центавра Лондо Моллари. Мэриэл подловила его на том, что он сам предложил ей помощь. Она возвращается домой. Еще несколько секунд, и Дурла уже ничем не сможет навредить ей.
Глава 11
- С днем рождения, Дэвид!
Дэвид Шеридан поморщился, когда мать впечатала поцелуй ему в щеку. Он поспешил стереть след от поцелуя, а затем взвыл от мучительного смеха, поскольку Майкл Гарибальди тут же агрессивно поцеловал Дэвида в другую щеку.
- Дядя Майки! - сумел он, наконец, выдавить из себя, поспешно вытирая слюну с лица. - Ох, йок!
- «Ох, йок»? И это все, что ты мне скажешь? - спросил Гарибальди насмешливо-оскорбленным тоном. - И это после того ужасного подарка, который я вручил тебе?
Они собрались в личном кабинете Шеридана, самом приватном помещении в его владениях, предназначенном для раздумий и медитаций. Комнатку горделиво заполняли разнообразные сувениры, напоминавшие о ранних днях карьеры Шеридана (хотя Деленн тоже не была забыта), и в целом у этого помещения был не минбарский, а скорее очень «земной» дух. По крайней мере, так говорили Дэвиду. Поскольку сам он ни разу на Земле не был, ему оставалось лишь полагаться в этом на слово своего отца.
- Подарок? Неужели путешествие? Наконец-то? - спросил Дэвид.
У Деленн округлились глаза, словно этот вопрос они уже сотни раз обсуждали прежде… как оно, впрочем, и было на самом деле.
- Дэвид, мы же договорились на восемнадцать…
- Что за великая сделка насчет восемнадцати? - требовательно спросил Дэвид. Зная, что с матерью он застрянет в тупике, Дэвид повернулся к отцу. - Пап, мне уже шестнадцать. Не мог бы ты, пожалуйста, объяснить матери, что она просто параноик.
- Да ты просто параноик, - моментально повторил ей Шеридан.
- Так значит, ты говоришь, что я могу отправиться в путь.
- Нет, не можешь. Но поскольку сегодня твой день рождения, я подумал, что могу подыграть твоей шутке.
Дэвид раздраженно вздохнул. Затем повернулся к Гарибальди, взывая к нему как к суду последней инстанции.
- Ты можешь в это поверить? Они не хотят отпускать меня одного в шаттле, чтобы я мог навестить тебя на Марсе. Да вообще никуда не хотят отпускать! Что за чертовщина здесь происходит?
- Следи за своим языком, - чопорно напомнила ему Деленн.
- Виноват. Что за чертова бесовщина здесь происходит?
- Ну, молодец, - насмешливо отозвался Гарибальди.
- Хотел бы напомнить, Дэвид, - сказал Шеридан. - Тебе «шестнадцать» только технически. Минбарский год короче земного. По земным стандартам, тебе еще надо бы подождать.
- Хорошо, отлично. Но разве во мне не течет нисколько минбарской крови? Или это уже ничего не значит?
- О, да. Только почему-то эта кровь не слишком близко притекает к твоим волосам, - съязвил Гарибальди.
Деленн, занимавшаяся в это время разрезанием бело-шоколадного пирога, который доставили лишь несколько минут назад, покачала головой.
- От тебя, Майкл, как всегда ровным счетом никакой помощи.
- Спасибо.
- Всегда пожалуйста. Держи, - и она пихнула ему кусок пирога.
- Слушай, я лишь хотел напомнить тебе, что у парня кое-что есть, вот и все, - сказал Гарибальди. Он откусил кусочек пирога и спросил. - Кто это испек?
- Я, - ответил Шеридан. - Я понял, что никогда не поздно попробовать себя на новом поприще.