Интим

– Молчите, Люлю. Когда я думаю, что вам выпало счастье поехать в Ниццу, я не понимаю сожалений о Париже.
Люлю не ответила; она оглядывалась по сторонам с каким-то печальным и чего-то ищущим видом.
Выходя от Фишера, они услышали, что пробило шесть часов. Риретта взяла Люлю за локоть и хотела поскорее увести ее отсюда. Но Люлю остановилась возле цветочного магазина Баумана.
– Взгляните на эти азалии, моя милая Риретта. Будь у меня красивая гостиная, я бы всю ее заставила ими.
– Я не очень люблю цветы в горшках, – заметила Риретта.
Она была в отчаянии. Повернув голову в сторону улицы Ренн, она, естественно, через мгновение увидела перед собой высокую, нелепую фигуру Анри. Он был без шляпы, в спортивном твидовом пиджаке каштанового цвета. Риретта ненавидела этот цвет.
– Вот он, Люлю, собственной персоной, – быстро прошептала она.
– Где? Где? – спрашивала Люлю.
Она была взволнована не меньше Риретты.
– Позади нас, на той стороне. Бежим, и не оборачивайтесь.
И все же Люлю оглянулась.
– Я его вижу, – сказала она.
Риретта попробовала увлечь ее за собой, но Люлю словно окаменела и, не отрываясь, смотрела на Анри. Наконец она прошептала:
– По-моему, он нас заметил.
Она выглядела испуганной и, как-то сразу подчинившись Риретте, послушно позволила увести себя.
– Только ради Бога, Люлю, не оглядывайтесь больше, – сказала Риретта, слегка задыхаясь. – Мы свернем в ближайшую улицу направо, в улицу Деламбр.
Они шли очень быстро, то и дело толкая прохожих. Временами Риретте приходилось тащить за собой Люлю, но иногда та сама тянула вперед Риретту. Не успев еще дойти до угла улицы Деламбр, Риретта вдруг заметила позади Люлю большую коричневую тень; она поняла, что это Анри, и задрожала от гнева. Люлю шла с опущенными глазами, вид у нее был отрешенный и упрямый. «Теперь она жалеет о своей неосторожности, но слишком поздно – и тем хуже для нее».
Они ускорили шаг: Анри молча шел за ними. Они прошли улицу Деламбр и продолжали идти в сторону Обсерватории. Риретта слышала скрип туфель Анри; слышно было также что-то вроде хрипа, легкого и размеренного, сопровождавшего их шаги, – это было дыхание Анри (Анри всегда дышал шумно, но никогда не дышал так громко; наверно, он бежал, чтобы нагнать их, или сильно разволновался).
«Надо сделать вид, будто его здесь нет, – подумала Риретта. – Притвориться, будто мы его не замечаем». Но она не могла сдержаться и украдкой наблюдала за ним. Он был белым, как полотно, а веки его были опущены так низко, что глаза казались почти закрытыми. «Он похож на лунатика», – не без страха подумала Риретта. Губы у Анри тряслись, и маленький, наполовину отклеившийся кусочек розового пластыря на нижней губе дрожал тоже. И еще дыхание, размеренные хриплые вздохи, которые заканчивались теперь тонким гнусавым присвистом. Риретте стало не по себе; Анри она не боялась, но болезнь и страсть всегда ее чуть пугали. Наконец Анри медленно, не глядя, вытянул руку и схватил Люлю за руку. Скривив рот, словно собираясь заплакать, та высвободилась, вся дрожа.
– Пфуух! – выдохнул Анри.
У Риретты появилось безумное желание остановиться: в боку у нее кололо, в ушах гудело. Но Люлю почти бежала; у нее тоже был вид лунатика. Риретте показалось, что если она отпустит руку Люлю и остановится, то эти двое будут продолжать бежать рядом, закрыв глаза, немые, бледные как мертвецы.
– Пошли домой, – сказал Анри странным хриплым голосом.
Люлю не ответила. Анри повторил тем же монотонным, хриплым голосом.
– Ты моя жена. Пошли домой.
– Вы же видите, что она не хочет возвращаться, – процедила Риретта сквозь зубы. – Оставьте ее в покое.
Он, казалось, ее не слышал и повторял:
– Я твой муж, я требую, чтобы ты пошла со мной.
– Я прошу вас оставить ее в покое, – резким тоном потребовала Риретта пронзительно, – вы ничего не добьетесь, если будете приставать к ней, проваливайте отсюда.
Он повернул к Риретте удивленное лицо.
– Это моя жена, – сказал он, – она принадлежит мне. Я хочу, чтобы она пошла домой.
Он взял Люлю за руку, но на этот раз она не отдернула руки.
– Уходите! – воскликнула Риретта.
– Я никуда не уйду, я пойду за ней повсюду, я хочу, чтобы она вернулась домой.
Он говорил с трудом. Но вдруг, состроив гримасу и обнажив зубы, он закричал изо всех сил:
– Ты принадлежишь мне!
Люди со смехом оборачивались. Анри тряс Люлю за руку и рычал как зверь, оскалив зубы. На счастье, мимо проезжало свободное такси. Риретта махнула рукой, и такси остановилось. Анри тоже остановился. Люлю хотела идти дальше, но они оба крепко держали ее за руки.
– Вы должны понять, – объясняла Риретта, таща Люлю к шоссе, – что не вернете ее этим насилием.
– Оставьте ее, оставьте мою жену, – кричал Анри и тянул ее к себе. Люлю обмякла, словно мешок с бельем.
– Вы садитесь или нет? – нетерпеливо крикнул водитель.
Отпустив Люлю, Риретта обрушила град ударов по рукам Анри. Но он, казалось, их не чувствовал. Однако отпустил руку Люлю и уставился на Риретту тупым взглядом. Риретта тоже смотрела на него. Она никак не могла собраться с мыслями, ее охватывало чувство необыкновенного отвращения. Несколько секунд они стояли так, глядя друг другу в глаза и тяжело дыша. Затем Риретта пришла в себя, обхватила Люлю за талию и потащила ее к такси.
– Куда ехать? – спросил водитель.
Анри пошел следом, хотел сесть с ними. Но Риретта со всей силой оттолкнула его и быстро захлопнула дверь.
– Прошу вас, поезжайте скорее, – попросила она водителя. – Адрес мы скажем потом.
Такси тронулось, и Риретта, расслабившись, откинулась на заднее сиденье. «Как все было пошло», – подумала она. Она ненавидела Люлю.
– Куда вы хотите поехать, милая Люлю? – нежно спросила она.
Люлю молчала. Риретта обняла ее и ласково говорила:
– Вы должны сказать мне. Хотите, я отвезу вас к Пьеру?
Люлю сделала движение, которое Риретта приняла за согласие. Она наклонилась вперед:
– Улица де Мессин, одиннадцать.
Когда Риретта опять повернулась к Люлю, та как-то странно на нее смотрела.
– Что-нибудь… – начала было Риретта.
– Я ненавижу вас, – закричала Люлю, – ненавижу Пьера, ненавижу Анри. Что вы ко мне привязались? Вы меня замучили.
Она вдруг замолчала, и лицо ее исказилось.
– Поплачьте, – со спокойным достоинством сказала Риретта, – поплачьте, и вам станет легче.
Люлю, согнувшись пополам, зарыдала. Риретта обвила ее руками и прижала к себе. Время от времени она поглаживала ее волосы. Но в душе она чувствовала лишь холод и презрение. Когда такси остановилось, Люлю уже успокоилась. Она вытерла глаза и напудрилась.
– Извините меня, – ласково попросила она, – это все нервы. Мне было невыносимо видеть его в таком состоянии, к тому же он сделал мне больно.
– Он был похож на орангутанга, – сказала успокоившаяся Риретта.
Люлю улыбнулась.
– Когда я вас снова увижу? – спросила Риретта.
– О, я думаю, что завтра. Вы знаете, Пьер не может взять меня к себе из-за своей матери. Я сейчас в отеле «Театральный». Приходите рано утром, часов в десять, если сможете, потому что затем я должна пойти к маме.
Она была мертвенно-бледной, и Риретта с грустью подумала о том, что Люлю так легко может сломаться.
– Постарайтесь вечером как следует отдохнуть, – попросила она.
– Я страшно устала, – сказала Люлю, – я надеюсь, что Пьер не задержит меня, хотя он никогда не понимает таких вещей.
Оставшись в такси, Риретта поехала к себе домой. На мгновенье она подумала, не пойти ли ей в кино, но настроение было не то. Она бросила шляпку на стул и шагнула к окну. Но кровать влекла ее к себе, такая белая, мягкая и свежая в своей непостижимой таинственности. Броситься в нее и почувствовать ласковое прикосновение подушки к пылающим щекам. «Я сильная, я все сделала для Люлю, а сейчас я совсем одна, и никто мне не поможет». Ей стало себя так жалко, что она ощутила, как рыдания подступают к горлу. «Они уедут в Ниццу, и я их больше не увижу. Я устроила их счастье, но они и не вспомнят обо мне. А я останусь здесь, буду работать по восемь часов в день, продавая фальшивый жемчуг у Бурма». Когда первые слезы скатились по ее щекам, она мягко опустилась на свою кровать. «В Ниццу, в Ниццу, – повторяла она, горько плача, – к солнцу, на Ривьеру…»