А ты попробуй

Лиз нарядилась в короткую юбку и такую обтягивающую кофточку, что у меня зазвенели яйца. Сари и темной точки на лбу больше не существовало.
Увидев меня, Джеймс заорал через весь зал “привет” и бросился обниматься. Этот устрашающий жест мог означать одно из двух: либо он абсолютно ничего не знает, либо знает все, и теперь примеряется, как бы всадить мне в спину нож. Лиз улыбнулась и подставила щеку для поцелуя. В ее жестах и движениях не осталось и следа от Индии.
Джеймс ушел к стойке за выпивкой, и атмосфера стала по-настоящему тяжелой. Лиз смотрела на меня ничего не выражающим взглядом, я же не сводил с нее глаз, пытаясь понять, что же, черт дери, она себе думает.
– Сари, значит, выкинула? – спросил я как бы между прочим.
– Тебе-то что?
Я пожал плечами.
– Ты ему говорила? – спросил я.
– Говорила – что?
– О нас.
– Тут нечего говорить.
– Да, конечно. Я дурак.
– Я сказала только, что мы были в Индии, там было здорово, и что мы вернулись обратно.
– И ты не сказала, что мы разбежались?
– Нет.
– Почему?
– Я не хотела ему лгать, поэтому когда рассказывала о путешествии, почти не упоминая тебя.
– Ты солгала, потому что не хотела ему лгать
– Ох, опять то же самое. Дэйв со своими нудными играми.
– Не заводись, Лиз. Я просто хочу знать, что можно говорить, а что нельзя.
– Чем меньше, тем лучше, если ты сам не в состоянии сообразить.
– Значит я еще и трепло, да? Очень мило.
– Прекрати. Он идет.
Появившись у столика, Джеймс обнаружил, что мы улыбаемся друг другу настороженными улыбками. Явно чтобы позлить меня, Лиз обвила его рукой и очень чувственно поцеловала в шею.
– Как тебе повезло, – сказал я с сарказмом, предназначавшимся только Лиз.
– Еще бы, – сказал Джеймс, самодовольно ухмыляясь и поглаживая ее по руке.
– Ну и как путешествие? – спросил я.
– Невероятно. Лучшее время в моей жизни. А твое?
– Ага – хорошо. Знаешь, была пара тяжелых моментов, но в целом – это незабываемое время.
– Как же Лиз удалось вытащить тебя из маленькой тихой Англии?
– Не знаю, как-то удалось.
– И все-таки? Ты же всегда говорил, что не двинешься дальше Уодсфорда.
– Знаешь, она очень настойчива.
– Ты мне будешь говорить.
– Это было общее решение, – сказала Лиз, – брак по расчету.
– И как вы там вдвоем, нормально?
Это была очень долгая пауза – мы боялись посмотреть друг другу в глаза.
– Как на пожаре, – сказал я таким тоном, что это можно было расценить как очень странную метафору полной гармонии.
Снова повисла пауза, и только Джеймс подозрительно нас разглядывал.
– Что-то случилось? – спросил он.
– В смысле? – спросил я.
– Между вами.
Мы с Лиз внимательно изучали свои стаканы.
– У меня такое чувство, – продолжал Джеймс, – что вы вдвоем...
– Что? – Губы Лиз сжались и побелели от напряжения.
– ... что-то не поделили.
Мы с Лиз одновременно незаметно и облегченно вздохнули. Что было на самом деле, Джеймс не догадывался.
И вдруг я подумал: мне-то какого черта вздыхать с облегчением. Почему я должен выгораживать Лиз? Я ей ничем не обязан. Она обращалась со мной, как последняя сука, а потом бросила одного посреди Индии. С какой стати я должен врать и подпирать ее фальшивый роман, который все равно развалится. Как я мог забыть то жизненно важное обстоятельство, что ненавижу ее до самых печенок. Единственное, ради чего стоит напрягаться, это наша дружба с Джеймсом, но если он решит продолжать роман с Лиз, ей конец.
Неожиданно и ярко, словно зажгли лампочку, я понял, что мне нечего терять. Зато можно развлечься.
– Знаешь? – сказал я, скалясь, – я было подумал, что ты скажешь, что тебе кажется, что мы спали вместе.
Джеймс закатился от хохота. Я закатился от хохота. Смущение слишком явно проступило у Лиз на лице, но она взяла себя в руки, выдавила из себя несколько смешков и принялась грызть ногти.
Когда смех затих, я улыбнулся ей и сказал:
– Ты тоже подумала, что он это скажет, правда?
Ответом был дьявольский взгляд.
– Но вы ведь не спали вместе, правда? – сказал Джеймс.
– Ох, у нас было все хорошо сначала. – сказал я. – Мы были очень близки друг другу, правда?
Это было великолепно. Такой страдающей Лиз я не видел еще ни разу. Впервые, с самого начала нашей дружбы я контролировал ситуацию.
– Джеймс, – неожиданно резко сказала Лиз, – пойдем отсюда.
– Почему?
– Потому что я не могу сидеть за одним столом с этим подонком.
– Ты серьезно? – спросил он.
– Я не хочу становиться между тобой и твоими друзьями, но если он будет продолжать вести себя подобным образом, мне придется выложить всю правду.
Похоронное выражение ее лица быстро привело Джеймса в чувство, и он встревоженно спросил:
– Что случилось?
– Я не хотела тебя расстраивать. Дело в том, что мы с Дэвидом ехали в Индию, как друзья, но с первой же минуты, не успел самолет опуститься на землю, он стал склонять меня к сексу.
– ЧТО? – вскрикнул я.
– Он вел себя очень развязно, пытался лестью и ухаживаниями добиться сексуальных уступок. Я старалась держать его на расстоянии, но он был так навязчив, что в конце концов мне не оставалось ничего другого, как сбежать от него подальше.
Джеймс покраснел от гнева.
– Ебена мать, Джеймс. Неужели ты всему этому веришь?
Он зыркнул на меня глазами.
– Эта девка патологическая лгунья. Ты знаешь ее не хуже меня.
Джеймс от злости и смущения заерзал на стуле.
– Дэйв, – сказал он наконец. – Я пацифист, но я вынужден это сделать.
Он встал и заехал мне по физиономии.
Я слетел со стула и с грохотом опустился на пол. Паб замер. Несколько секунд я лежал растянувшись на провонявшем пивом полу, ошеломленный настолько, что даже не чувствовал боли. Затем стало стрелять в виске, рот наполнился влагой, и перед глазами поплыли круги.
Держась рукой за щеку, я поднялся на ноги. В баре по-прежнему стояла тишина.
– Ты знаешь, что эта сука лжет. Она всегда была лгуньей. Только никогда не умела. Все это полная хуйня.
– Почему я не должен ей верить? – спросил Джеймс, осторожно потирая костяшки пальцев.
– Ты хочешь знать правду? Когда ты уехал, мы стали хорошими друзьями. Потом мы стали любовниками. Потом мы поехали в Индию. Потом мы разбежались. Видишь, как все просто.
– ИДИ НА ХУЙ! Мы никогда не были любовниками. Он всегда хотел меня, Джеймс – с той самой минуты, как ты уехал – но я ни разу даже близко его не подпустила. От же вонючий козел, я его ненавижу.
Теперь паб не сводил глаз с Джеймса, с интересом наблюдая, что будет дальше. Тишина висела в воздухе, время остановилось. И вдруг молчание взорвалось женским голосом с сильным ирландским акцентом, раздавшимся в дальнем углу паба.
– Кому ты веришь, парень? Девка врет – на морде написано.
Все повернулись, чтобы посмотреть на ораторшу. Она медленно кивнула и удовлетворенно вылила себе в рот остатки джина с тоником.
– Поверь ей на слово, сынок, – сказал бармен. – Вряд ли ты найдешь себе кого-нибудь получше.
– Хуйня! – раздался возглас рядом с машиной для нарезки фруктов, – надо быть последним говном, чтобы ставить друзей после телок.
– Поэтому ты три года ни с кем не трахаешься? – донесся голос от самой двери.
– Все правда, – сказала другая женщина. – Он отымел вашу подружку, молодой человек. По глазам вижу.
– Врежь ему еще, – сказал бармен. – Я разрешаю.
– Только тронь его пальцем – я тебе башку в жопу вобью, – пригрозил мужик у фруктовой машины.
– Все бабы бляди! – заорал какой-то псих, швыряя на пол стакан. – Шлюхи!
– Это кого ты называешь шлюхами! – хором закричали две тетки у двери.
Среди разрастающейся какафонии голосов, я чувствовал, как у меня подгибаются колени, а боль от виска расползлась по всему лицу. Я поднял стул и тяжело упал на него. Джеймс и Лиз остались стоять, и я видел, как он обнимает ее за плечи. За его спиной разгорался настоящий скандал.