Похитители сутей
Но он уже нервничал и поторопился, Витольд Адамович: зажимы, которые удерживали Ваню Крика, убрались раньше, чем кресло встало вертикально. Тот шлепнулся на пол на четвереньки.
— Ы-ы-ы…— не то промычал, не то прорыдал он. — Ы-ы… три месяца до защиты оставалось, три месяца! Я бы, может, потом и сам вернул, по-хорошему… Все сбережения вложил, думал: двадцать минут позора и обеспеченная старость, а вы-ы! Ы-ы-ы!.. — он мотал головой и не проявлял желания подняться; ягодицы белели над приспущенными штанами. — Куда ж мне теперь — снова фарцевать?!
— Сочувствуя в принципе, вашему стремлению вернуться к честной жизни, — ровным голосом произнес Витольд из-за стола, — не могу не заметить, что возвращаться-то к ней надо честным путем. На столике в приемной вы найдете брошюры по аутотренингу, самососредоточению, йоговским дыхательным упражнениям, а также на философские темы. Многие именно так приобретают ясность ума и силу духа, а не скупкой краденых сутей. Не все еще потеряно, Иван Степанович, ваши стремления могут исполниться.
— Да на подтирку мне ваши брошюры! — Крик вскочил на ноги, поддернул штаны, запахнул пиджак. Выпавший из кармашка микрокалькулятор-расческа хрустнул под его каблуком. Сильно изменился человек: и в лице не осталось следов интеллектуальности, и слова вылетали изо рта резко и невнятно, как плевки шелухой. — Думаете, вы меня приделали? Ничего, Ваня Крик еще свое докажет, Ваня Крик вас всех обведет, продаст и купит, гады, рас-про… … …!
И он вышел, вихляя бедрами, придерживая полы кремового клифта.
В этот миг Семена Семеновича, заглядевшегося на сцену, кто-то пребольно, с вывертом ущипнул за бок. Он привскочил, сказал “Ой!”, оглянулся: рядом стояла старушка божья, лакомый кусочек — Клюкина. У нее как раз изъяли “девичьи сути”, она вышла и наблюдала действия над Крикуновым.
— У, аспид, язвить тя! — произнесла она шипящим голосом. — Изгаляешься над людьми!.. — и снова потянулась ущипнуты Глаза ее горели голубым ведьминским огнем.
— Иди, бабушка, ступай с богом, — отстранил ее начальник отдела, направил к двери. — Без тебя тошно.
Та удалилась, что-то бормоча под нос.
Но самое сильное впечатление сцена изъятия сутей произвела на певца. Он сидел, приподняв руки от поручней кресла, подтянув ноги, смотрел на ужасное устройство, ожидая, что и его вот-вот спеленают зажимы, то на Звездарика. Лицо было бледное.
Семен Семенович понял его состояние.
— Нет,—мягко сказал он,—успокойтесь, с вами ничего подобного не будет. Объяснение ваше считаю достаточным. К тому же у нас в розыске певческое дарование сейчас не числится… Только знаете что, — продолжал он задушевным тоном, когда Контрастюк с облегчением встал с КПС и вытирал платком лоб, — эта ваша выходка с кукишами — она ведь показывает, что то высокое начало, артистическое дарование, которое возносит вас в жизни и заставляет нас, зрителей, и слушателей, благодарить вас аплодисментами, — оно, понимаете ли, хоть и не краденое, не перекупленное, но все-таки еще не совсем ваше.
— Здрасьте, а чье же? — округлил глаза певец.
— Частично от природы: сам певческий дар, голос, слух. Частично — от ваших преподавателей. А своего личного, человеческого вы вложили пока мало. Вам нужно и другие черты психики подтягивать до уровня вашего прекрасного голоса, понимаете? А то ведь, если в будущих пси-полетах затеряется или — чего не бывает! — будет похищена ваша главная способность, окажется трудно доказать, что она у вас была. Прощайте, от души желаю вам стать гармоническойл личностью.
Певец поспешно удалился, на ходу обещая подтянуться и стать.