Параллели. Сборник научно-фантастических произведений

Санитар смазал раны Бруно йодом. Несмотря на жгучую боль, которую вызвала такая процедура, он прислушивался с изумлением к английским словам, которые санитар непрерывно выталкивал из себя. Другие солдаты тоже двигали беспрерывно челюстями, но их губы не издавали ни единого звука. Лишь позднее Бруно сообразил, что у них во рту была жевательная резинка. Один из офицеров обратился к нему. Бруно придется провести в замке еще несколько дней, он нужен в качестве свидетеля. Кроме того, ему еще надо сделать прививку против столбняка.
Он был рад найти хоть кого-то, кто говорил на его языке, и рассказал офицеру с возмущением о бездушных планах профессора. Но не сообщил ничего нового солдатам этого специального подразделения. Они уже давно искали отнюдь не неизвестного им ученого и его Murdercastle [1] .
Час спустя после чудесного избавления Бруно лежал опять в своей постели. Он получил противостолбнячный укол и чувствовал себя после волнений этой ночи по вполне понятной причине действительно больным и несчастным.
4
Хороший уход быстро поставил его на ноги. Ему разрешили осмотреть замок, он увидел подвалы, которые были переполнены кроликами. Поставщики крови должны были теперь служить более полезным целям. Ему разрешили взглянуть на немногие живые экземпляры гигантских блох и муравьев. Их собирались вскоре поместить в надежные клетки и отправить за океан. Тамошние эксперты пожелали заняться удивительными результатами выращивания, которых добился профессор.
Несмотря на ужас, который охватил Бруно при виде шипящих и неприятно пахнущих животных, он не смог скрыть своего тайного удивления перед этой загадочной метаморфозой. Это же непостижимо, разве это не чудо — превращение крошечных созданий в такие чудовища? “Существа по своему желанию” — неужели безумец действительно разгадал тайну творения?
Парикмахер решил не ломать больше голову над возможностями и последствиями настолько абсурдных, на его взгляд, экспериментов. По мнению Бруно, господин фон Пулекс будет вести сонное существование все последующие годы своей жизни в каком-нибудь лечебном заведении, если ему, конечно, удастся избежать виселицы. Когда же Бруно обнаружил в гараже в полном порядке свою автомашину, он сразу вспомнил о цели своей богатой приключениями поездки. В конечном счете впереди была еще целая жизнь.
Было позднее утро. Ничто больше не мешало его дальнейшему путешествию. Приветливый офицер, лейтенант, говоривший по-немецки без акцента, вручил ему отобранные документы. Бруно получил обильный походный паек; ему предложили даже доставить его на военной машине в Хинтергейсберг, что он, однако, отклонил по понятным причинам.
К своему удивлению, он узнал от лейтенанта, что профессор находится все еще в замке. С ним был психиатр, а также коллеги по его специальности из Штатов. Они провели с ним деловую беседу о его исследованиях, чтобы выяснить, является ли действительно этот блоховод душевнобольным, и, хотя мысли Бруно были далеко не мстительными, он страшно разозлился, услышав это известие.
— Как, — крикнул он обозленно, — с этим убийцей и идиотом разводят дискуссии о его блохах? Разве вы забыли, что этот мерзавец хотел меня прикончить? Он же совершенно спятил, это вижу даже я, неспециалист. Карамаллум тоже еще здесь? Может быть, ваши солдаты берут у него уроки бокса?
Лейтенант успокоил его. По его словам, Карамаллум уже в военной тюрьме. Его настоящее имя, между продам, Вильгельм Шульте, по профессии — санитар. Он уже работал десять лет в этом замке, в котором до недавнего времени находилась лечебница для душевнобольных. Профессор взял к себе Шульте после того, как все пациенты были отправлены в газовую печь.
А что касается профессора, то с ним дело обстоит сложнее. Конечно, задуманный эксперимент был бы убийством. Но, во-первых, дело до этого не дошло, и, кроме того, по мнению психологов, ученый находится в состоянии сильной душевной депрессии.
Бруно был совсем другого мнения об этом, но в конечном счете он был не психиатром, а только парикмахером и у него имелось лишь одно желание — как можно скорее повернуться спиной к этому гнезду. Хромосомы ли, или лимонная кислота — пусть американцы хоть в фольгу заворачивают этого дурака. Война кончилась, и он хотел наконец закладывать основы своего существования. Будущее, полное радужных надежд, лежало почти рядом.
Лейтенант проводил Бруно до гаража, пожелав ему благополучного дальнейшего пути. Бруно поблагодарил и сказал:
— Если бы на вас не было американской формы, я бы принял вас за земляка. Вы говорите без акцента.
Лейтенант немного помедлил. У него был такой вид, будто замечание Бруно его сильно смутило. Потом он ответил, и его голос прозвучал почти грубо:
— Я ваш земляк. Десять лет тому назад мне, единственному из семьи, удалось бежать из этой страны. Мои родители, братья и сестры, родственники попали в газовые печи Освенцима.
Он оставил Бруно одного обдумывать это признание. У Бруно было такое ощущение, словно он получил пощечину. Охотнее всего он бросился бы за лейтенантом, чтобы заверить его в своей непричастности. Господа в Нюрнберге и такие, как этот Пулекс, были во всем виноваты, а он не имел с этими делами ничего общего, совершенно ничего. Разве он чуть было не стал сам жертвой этих убийц-поджигателей? Сбитый с толку, он стоял некоторое время перед гаражом. Кем бы он стал, если бы профессор принял его предложение, устроив его в качестве парикмахера? И хотя Бруно, не переставая, доказывал самому себе свою непричастность, страшные слова офицера вонзались в него как шипы.
Он вывел машину из гаража. Хотя он и торопился, принялся чинить неисправное окно. Устранив дефект, он включил мотор и поехал медленно по гравийной дорожке. Перед главным порталом замка его остановил солдат. Бруно нужно было ждать, потому что “джип”, стоявший с работающим мотором перед лестницей портала, должен был отъезжать первым. За рулем он заметил лейтенанта.
Прошло несколько минут, затем открылись большие двери, и на улицу вышло много офицеров и штатских. Между ними — Бруно его с трудом узнал — находился профессор. На нем был темный костюм, в правой руке он держал кожаный чемодан и оживленно болтал с двумя господами в штатском. Один из офицеров открыл дверцу “джипа”, профессор и оба господина сели в машину.