Темная комната
Он по-прежнему ходит на вокзал до и после работы, иногда в обеденный перерыв, но больше не собирает билеты. Подачки пассажиров теперь унижают его, да и оскорбить люди могут запросто. Гельмут изо всех сил прячет руку: прижимает к груди или прислоняется правым боком к какой-нибудь колонне. Его интересуют не билеты, а в первую очередь расписание и пункты назначения, время прибытия и отправления поездов. У него есть книжечка в кожаном переплете, из тех, в которые добряк Гладигау записывает экспозицию. С начала войны расписание почти не изменилось, но малейшие поправки Гельмут обязательно фиксирует в книжечке. Дома, в своем чуланчике, он наклеивает собранную коллекцию билетов в альбом для вырезок и по памяти записывает довоенное расписание.
* * *Гладигау никогда раньше не работал с цветной пленкой. Один из постоянных клиентов, чья дочь скоро должна была выйти замуж, уговорил его снимать свадьбу в цвете, и вот с утренней почтой прибыли первые образцы пленки. За чашкой кофе хозяин и его помощник изучают прилагающиеся брошюры. Часом позже Гладигау входит в темную комнату и, объявив, что сегодня ателье работает только до обеда, приглашает Гельмута вместе с ним опробовать новую пленку.
Они едут на трамвае в центр города. Гельмут на поворотах сжимает коленями штатив, а Гладигау смотрит в окно, выискивая улицу покрасочнее. Стоит погожий осенний день, хрусткий и свежий. Гельмут глядит на свет и тени на стенах проплывающих мимо домов и думает, что при таком хорошем, ярком освещении снимки обязательно выйдут замечательные.
Доехав до центра, они выходят и идут на широкую, увешанную красными флагами улицу. Вот здесь. Гладигау уверен в своем решении, и Гельмуту остается только согласиться. Впервые оказавшись так далеко от дома, на такой большой, живописной улице, он улыбается во весь рот, вертит головой по сторонам. От холодного ветра пальцы ослабли, и он устанавливает камеру дольше обычного. Гладигау оживленно возится с экспонометром. Уходящие к горизонту флаги, как паруса, хлопают над головами, и от яркого света, холода, красок и радости у Гельмута кружится голова.
Из лаборатории слайды возвращаются в картонных рамочках. В пустом ателье Гельмут подносит к окну последний и самый лучший из них. Между большим и указательным пальцем зажата улица, залитая светом. На фоне неба горят свастики, а в алых складках застыл ветер.
* * *Внимательный просмотр блокнотов подтверждает Гельмутовы подозрения. Вокзал используется все интенсивнее. Складывается впечатление, что вся страна пришла в движение: люди, товары, города. И в то же время Гельмут с ужасом ощущает, что Берлин пустеет. Он не видел ни одного приятеля с тех пор, как пошел работать, и ему кажется, что все они на фронте. Неожиданный поток смертей и отъездов повергает Гельмутову мать в бессильное молчание, и ее настроение передается сыну. Фрау Бине с соседнего этажа потеряла в Польше обоих сыновей и вместе с Эддой, бывшей подругой Гельмута по перрону, уезжает в Бремен. Герр Мас с нижнего этажа уходит на фронт, фрау Мас увозит детей на юг к сестрам. Спустя две недели убит еще один сосед, еще один солдат, и еще один магазин возле ателье Гладигау заколочен досками: владельцы уехали, никого не предупредив.
У Гладигау дела не блестящи. Некоторые постоянные клиенты стали непостоянными, да и разовых заказов почти нет. Для Гладигау работы пока хватает, а вот Гельмут все чаще бездельничает. Он, пока хозяин занят, просматривает книги заказов, выписывает тех, кого не видел больше месяца, а потом, если они опять приходят, вычеркивает их из списка. Каждую неделю в список добавляются новые фамилии. Гельмут обеспокоен. Он решает вести строгий учет прибывающих и уходящих поездов. Следить за передвижениями людей, фиксировать медленный отток жителей из Берлина.
* * *Вечер, вокзал. Мимо Гельмута с блокнотом быстрым шагом на перрон всходит отряд солдат, внезапная серая волна. Почти все они старше Гельмута, но он с болью отличает каждого молодого солдата, каждое мелькнувшее перед ним юное лицо. Отступает на шаг, три, четыре, прислоняется больным плечом к кафельной стене вокзала. Ему стыдно, что у него нет формы, что он просто стоит здесь, сложа руки. Он утыкается в блокнот, царапает ничего не значащие цифры, названия каких-то городов.
Но вдруг блокнот выхвачен, рука прижата к стене. Гельмут слышит вопросы, но видит только лишь форму, которой у него нет. Из серой солдатской шинели летят громы и молнии, и Гельмут теряется. Пассажиры наблюдают молча, и он думает, что ему, наверное, тоже нужно сохранять спокойствие. Отвернувшись от перекошенного криком лица, Гельмут смотрит на кафель на стене, к которой сначала прислонился сам, а теперь его прижимают силой.
Подходит охранник. Крик стихает. Охранник объясняет военному, что это у Гельмута такое увлечение, и солдат ослабляет хватку.
Гельмут извиняется, толком не зная за что. Военный отпускает его, но блокнота не отдает, и Гельмут не двигается с места, стоит, прижимаясь пылающей щекой к холодному кафелю. Охранник что-то шепчет на ходу солдату, указывая на Гельмута. Солдат останавливается и, обернувшись, медленно и громко объясняет Гельмуту, что его записи могут оказаться опасными, попади они в плохие руки. Пассажиры наблюдают за сценой. Некоторые из них, когда солдат перестает кричать, начинают расходиться, но, равно как и он, по-прежнему не сводят с Гельмута глаз. В образовавшейся тишине тот пытается собраться с духом и пихнуть его, пнуть, треснуть кулаком, но не может. Военный удаляется по перрону с блокнотом в кармане шинели. Охранник мягко похлопывает Гельмута по больной руке, еще не отошедшей от тисков солдатских пальцев. Пассажиры молча, как и наблюдали, рассеиваются. Гельмут переулком возвращается домой, поднимается по лестнице и, пока не поздно, записывает в альбом для вырезок все, что помнит из блокнота.
* * *Теперь он пробует работать по памяти. Ему не составляет труда фиксировать в уме все прибывающие и уходящие поезда. Он настолько хорошо изучил принцип составления расписаний, что замечает малейшие изменения. Трудность заключается в том, чтобы подсчитать людей. Точных цифр не получить, это ясно, но и приблизительные выкладки без записей невозможны. Тогда Гельмут решает прятать в рукаве клочок бумаги, а в ладони – карандашный огрызок. Он быстро царапает значки, спрятавшись за мешками с почтой, или вообще набрасывает кривые столбики цифр, заскочив в туалет в перерыве между поездами. Однако эти наспех записанные данные страдают неточностью. Гельмут мало им доверяет. Судя по цифрам, количество прибывающих в Берлин возрастает. Это можно объяснить тем, что некоторые пассажиры приезжают с других вокзалов или просто в гости, но все равно это противоречит сложившемуся у Гельмута впечатлению, что Берлин пустеет на глазах. У фрау Штиглиц и фрау Дорн мужья и сыновья ушли в армию. Квартиры без них стоят пустые, осиротевшие, потому фрау решают перебраться из города поближе к военным заводам, где есть работа. Юрист, занимавшийся неоплаченными счетами Гладигау, тоже уехал, не оставив нового адреса.
* * *Первая военная весна. Настал и прошел Гельмутов день рождения: папи с утра ушел на работу, а мутти поцеловала его и испекла пирог. Он больше не ходил на призывной пункт и не получал повесток. Каждый раз, когда отец разбирает утреннюю почту, Гельмута грызет совесть, что ему опять ничего не пришло. Во всех соседних домах сыновья уходят или вот-вот уйдут на фронт. Уходят и отцы, если еще не слишком стары и не заняты на важной работе. Гельмут снова начинает делать зарядку.
Запершись в чулане, он как можно выше поднимает перед собой правую руку – рука доходит почти до уровня плеча. Подойдя к стене, прижимает ладонь. Делает еще шаг, здоровой рукой раз за разом подталкивая больную выше по стене, заставляя ее подняться над плечом. Локтевые и плечевые связки растягиваются, кожа вокруг лопатки горит огнем. Все сопротивляется. Без стены, без помощи здоровой руки он не может поднять правую руку выше плеча. Ему совсем не больно, просто кажется, будто воздух вдруг стал слишком тяжелый.