Преступление не будет раскрыто

— Угрюмый старик, — сказал Олег.
— Почему он в шапке-то? — спросила Марина.
— Кто его знает? Может, боится простудиться. Марина посмотрела ему вслед.
Заря между тем начала гаснуть, краски на небе и на воде становились темнее, хотя было ещё совсем светло. Сумерки летом длинные.
На берегу возле заливчика, где стояла лодка, вспыхнуло пламя.
— Кто-то разжёг костёр, — сказала Марина.
— Дед Антип, наверно, — сказал Олег, вглядываясь. — Он ещё днём говорил, что будет заваривать лодку. Щель у него образовалась, вода протекает. Вон он, показался.
Из-за кустов вышел старик с охапкой хвороста и стал подкладывать валежины в костёр. Пламя взметнулось вверх и осветило его стриженую седую голову. Следом подошла старуха в белом платке и тоже с хворостом. Старик сделал таган и повесил над костром котелок с варом.
— Приятно смотреть, когда жена помогает мужу, а муж жене, пусть даже в мелочах, — сказала Марина.
— И Нифон оказывается там, — сказал Олег. — Смотри, борода-то какая у него, как кумач.
Нифон подошёл к костру, нагнулся, пошурудил огонь, взял обугленную палку и стал прикуривать трубку.
— Ты не куришь? — спросила Марина.
— Нет, — ответил Олег. — Так, иногда балуюсь, но по-настоящему не курю.
Старики расселись вокруг костра и о чём-то оживлённо беседовали.
— Я тоже люблю сидеть у костра, — сказала Марина. — Пойдём к ним.
— Пойдём, — согласился Олег. — Только прежде чем садиться к костру, надо принести дров. Есть такой неписаный закон.
— Вот как! Что ж, давай поищем дров.
— Странно, — сказал вдруг Олег, — мы потеряли лодки, чуть не утонули, а как будто ничего не было.
 
IX
Нагрузившись шепьем и палками, они подошли к костру и свалили в кучу. Старуха сидела на доске, вынутой из лодки.
— Садись, голубка, ко мне, — пригласила она Марину.
— Налётов тоже сюда идёт, — усмехнулся Нифон.
— Де-ка? — спросила старуха, оборачиваясь. — И собаку прёт за собой. Тьфу! — нечистая сила.
— Собака-то? — спросила Марина.
— Ну да, — сказала старуха, закидывая ногу на ногу. — Вчера утром подошла к нашему огороду, встала на задние лапы и смотрит на меня через прясло. Долго так смотрела.
— Неужели! — воскликнула Марина и рассмеялась.
— Ну да, — подтвердила старуха. — Чего ей вот надо было так долго смотреть? Не видела как бабы лук пропалывают? А я, главно, гоню её, а она не идёт. Холера.
— Нет, бабуся, никакой нечистой силы, — смеялась Марина. — Всё это выдумки. Такого пса надо по выставкам возить, а вы его ругаете. Расскажите лучше какую-нибудь сказку.
— Про чего сказку-то? Про горе луковое?
— Можно и про горе, лишь бы весёлая была.
— Весёлую хочешь, — сказала старуха, — где ж тебе взять весёлую-то? Я не помню таких. Да и не умею рассказывать-то. Мы тут не привыкли шибко разговаривать. Не с кем. Нифон на работе от зари до зари, а Тимофей… — старуха взглянула в сторону Налетова и махнула рукой. — Скорее смерти можно дождаться, чем от него живого слова. Забыла уж его голос.
— А я вот сейчас с ним поговорю, — сказала Марина.
Все смотрели на подходившего Налетова. Еле переставляя ноги в ичигах, он плёлся очень медленно, и вот, наконец его мрачный силуэт в высокой стрелецкой шапке осветило пламя костра. Старик, отвесив нижнюю губу, стал усаживаться на кочку подальше от костра. Уселся, вытянул ноги, которые уже видимо плохо сгибались в коленях, и оттолкнул рукой собаку, которая обежав и обнюхав местность вокруг костра, хотела улечься слишком близко у ног хозяина.
— Дедушка, мне нравится ваш пёс, — сказала Марина. — Просто красавец. Как его зовут?
Старик ответил не сразу. Застигнутый врасплох тем, что в кои веки с ним заговорили, маленько растерялся и некоторое время собирался с духом.
— Байкал, — буркнул он, наконец, хриплым голосом и отвесил губу, ожидая, не поговорят ли с ним ещё о чем-нибудь.
— Вот так и живём, — бабка Анисья вздохнула. — Появится проездом добрый человек, потолкуем о житье-бытье и слава Богу. Погоди-ка, — старуха вдруг повернула голову и прислушалась. — Однако машина гудит.
— Машина, — подтвердил Олег.
Гул становился всё сильнее, лучи прожекторов осветили бурьян, и вскоре из-за поворота показались яркие фары.
— Мнучик едет, — сказала бабка Анисья.
Олег и Марина как по команде повернули головы к грузовику. Появился, наконец, человек, о котором старики так часто сегодня упоминали, что невольно возбудили любопытство; хотелось его увидеть собственными глазами. Мощный грузовик подкатил к берегу на полном ходу и резко затормозил. Водитель заглушил мотор, выключил фары и вылез из кабины. Это был вихрастый паренёк лет двадцати трёх. Он в нерешительности остановился у капота, осматривая сидящих вокруг костра.
— Что, своих не узнаешь? — спросил дед Антип, подкладывая в огонь хворост.
— Где тебя носило два дня? — спросила старуха. — Где это ты, интересно, был?
— Где был, там меня нет, — ответил паренёк.
— Ишь как научился разговаривать!
— Ты не бригадир, чтоб тебе докладывать.
— Ишь как красиво! А я вот бригадиру-то скажу, что седни дома не ночевал. Он тебе задаст перцу, машину-то отберёт.
— Ладно, хватит пугать. Ужин варила?
— Приготовила, а как же! Берёзовую палку. Погоди вот, приду домой, попотчую.
— Дуй домой, пока уха не остыла, — вмешался дед Антип, снимая котелок с огня.
Внук ловко вскочил в кабину и уселся за руль. Мотор рыкнул и плавно заработал.
— Ромка, а Ромка! — крикнула старуха. — Нифон-то тебя с самого обеда ждёт.
— Сейчас поем и приду.
Машина развернулась и с рёвом стала подниматься в гору.
Дед Антип сунул в кипящий вар железный стержень и пошёл заваривать лодку. Она стояла перевёрнутая вверх дном в нескольких метрах от костра, и тусклые блики бегали по её выпуклому борту. Лодка была еле освещена, но дед Антип наверно, и с закрытыми глазами мог бы отыскать и заварить щель, которая протекала — хороший рыбак знает свою посудину как пять своих пальцев.
— Нынешняя молодёжь никого не слушает, — ворчала бабка Анисья. — Ромка совсем от рук отбился.
— Женить его надо, — сказал Нифон сквозь зубы, не вынимая изо рта трубки.
— На обум Лазаря, что ли, женить? — сказала старуха. — Лишь бы хомут надеть? По мне так лучше холостякует пусть, пока не найдёт свою суженую. Когда найдёт, и сердце подскажет, что она на весь век, тогда с Богом…
Олег, притаивший дыхание в начале разговора, теперь почувствовал, как кровь хлынула к сердцу.
— А вот если, — сказала Марина, — если парень деревенский, а девушка привыкла жить в городе, что бы вы посоветовали, бабуся?
— Я в таких делах не советчица.
— В таких делах, — вдруг заговорил Нифон, попыхивая трубкой и растягивая слова, — природа-матушка всесильна. Советчики не помогут. Особливо, когда настала пора — скрутит в бараний рог. А жить можно и в городе, и в деревне. Не это главное. Главное — совет да любовь.
— Вот-вот! — живо подхватила бабка Анисья. — А сам говорит: Ромку надо женить. Ради потехи, что ли?
Нифон, вынул изо рта трубку и выпуская через усы дым, с улыбкой посматривал на женщин.
Брякнул котелок у деда Антипа. Закончив работу, старик подошёл к догорающему костру.
Наступила тишина. Нифон стал выколачивать трубку о каблук.
— Спать пора, — сказала старуха и еле-еле, с помощью Марины, поднялась с доски. — Ой, Господи! Ноги отсидела, — бормотала она, кряхтя и пристанывая.
Дед Антип зачерпнул в котелок воды и залил головешки. Угли зашипели, и густой белый дым поднялся вверх.
Первым отправился домой Налётов. Поднялся и, не говоря никому ни слова, пошёл медленно прочь. Следом за ним, волоча хвост по земле и опустив голову, поплелась собака. Дед Антип и бабка Анисья, пожелав Нифону спокойной ночи, потянулись неторопливо в гору.
— Бабуся, — сказала Марина, — мы ещё немного погуляем.
— Гуляйте, — сказала старуха, — дверь будет открыта.