Экстрасенс

– Тогда еще раз спасибо за все.
– Я постою тут минут пять. Если что заметите, ну мало ли чего, сразу назад, я прикрою…
Николай Николаевич вытащил сумку и вошел в темный двор. Может быть, слова Андрея насторожили его, а может, и в самом деле в атмосфере двора ощущалось что-то подозрительное. Какие-то две фигуры стояли в углу и молча курили. Там не было ни дверей, ни окон, и что им там было нужно – непонятно.
– Мужик, сколько времени? – спросил один из стоящих, не поворачивая лица.
И Николай Николаевич с трудом удержал себя, чтобы не метнуться назад, к Андрею.
– Половина седьмого, – сказал он дружелюбно и прошел в проем к лестнице.
На лестнице на уровне второго этажа было темно. И вроде бы тоже кто-то топтался. По крайней мере, какое-то шевеление оттуда слышалось.
«Лучше быть две минуты трусом, чем всю жизнь трупом», – вдруг вспомнил он поговорку и стал подниматься наверх, в темноту. И все же в случае чего он приготовился драться до последнего. Руками, ногами, зубами. Когда он ступил на площадку второго этажа, за дверями басовито залаяла собака и в темноте одна за другой под ногами прошмыгнули кошки. Следующий этаж был их.
«Это как же себя чувствуют те, у которых много денег всегда?» – подумал он, подойдя к своей двери.
Когда-то, в другую эпоху, когда Николай Николаевич собирался в Гронинген, директор сам записал в его записную книжку свой домашний телефон.
– Ежели что экстраординарное – звони не задумываясь.
Это была одна из высших степеней доверия. В институте все знали, что тех, кто самолично пытался переговорить с директором по его домашнему телефону, он немедленно обрывал и рекомендовал записаться на прием у секретаря. То были иные времена, когда Николай поднимался на волне успеха и мурманская городская газета уделила ему аж целую страницу под шапкой «Научной молодости – цвесть», а в институте поговаривали о том, что после возвращения его очень хотят видеть замом по науке. И хотя это место его не манило, такие разговоры было приятно слышать.
С тех пор как все в его жизни рухнуло, Николай ни разу не пытался позвонить директору домой. Но сейчас, пожалуй, случай был самый что ни на есть экстраординарный.
– А-а, Горюнов, – сказал директор так, как будто они расстались минут двадцать назад. И поинтересовался ворчливо: – Ну что там у тебя? На конгрессе ты вроде бы выступил.
– Я хочу сказать, что выполнил все поручения.
– Какие еще поручения? Что там несешь? Я тебе не давал никаких поручений. Опять с тобой что-нибудь стряслось?
Николай вспомнил, как после первого разговора со следователем просил директора прислать бумагу, которая подтверждала, что тот самый злополучный четыреххлористый углерод Николаю был заказан институтом. Вроде бы директору это ничем не грозило. Но он сделал вид, что не понимает, о чем речь.
«Забоялись, а жаль. Такой документ мог бы изменить весь ход процесса», – говорил адвокат.
– Я выполнил ваше поручение относительно Курска, – проговорил Николай, постаравшись придать этой фразе особую многозначительность.
– Ты так не шути, Горюнов! Когда ты мог успеть слетать в Курск?
– Я все успел, Павел Григорьевич. Завтра прилетаю в Мурманск утренним рейсом.
– Ты подожди, подробности не раскрывай, – перебил директор. – Ты только скажи: да или нет? Ты с грузом или налегке?
– Полное да.
– Это ты не шутишь? В таких делах шутки неуместны.
– Я говорю серьезно, Павел Григорьевич. Полное да. Привезу все.
– Ну, Горюнов, ты – герой! – В голосе директора звучало радостное изумление. – Это же было гиблое дело. Абсолютно гиблое дело. Ладно, ладно, все подробности потом, – оборвал он самого себя. – Значит, говоришь, ты с грузом?
– Да, с грузом.
– Тогда стой, надо подумать, как организовать тебе встречу. Значит, так, я или сам за тобой приеду, или пришлю человека, ты его узнаешь. Из аэропорта не выходи, пока кто-то из нас к тебе не подойдет. Тут у нас такие дела творятся! Убийство за убийством. Все понял? Жди внутри аэропорта, на улицу ни шагу. Мы тебя найдем.
История о приключении Николая в международном Шереметьеве разошлась по институту помимо воли Николая. И видимо, директор как раз про нее вспомнил, если решил принять такие меры предосторожности. С другой стороны, береженого и Бог…
– Я все понял, Павел Григорьевич.
– Ну, скажу я тебе, я всегда знал, что ты – молоток, но чтоб до такой степени! Да, и поздравляю тебя: я как раз подписал приказ о твоей лаборатории. Сотрудников наберешь сам, это мы с тобой обсудим завтра.