Мешок с неприятностями

– Ну да, разумеется.
– Вы уверены, что, когда вы уходили, в церкви никого не было, кроме Ирины?
– На все сто: перед уходом я по ее просьбе проверил все закоулки. Я видел, как она волнуется, даже предложил остаться, но она отказалась наотрез, глупенькая. Господи, если б я знал...
– Неужели никто не мог здесь спрятаться? По-моему, это вполне возможно.
Отец Леопольд терпеливо поправил очки.
– Уверяю: вам это так кажется, Татьяна. Я лучше знаю свое хозяйство, поверьте. Иришка оставалась здесь одна. Я понимаю, что вас волнует вопрос, каким путем убийца проник в церковь. Так вот: он мог войти только через главный вход. И только после того, как я ушел. Другое абсолютно исключено!
– Сколько времени вы потратили на проверку помещения?
– Вы хотите узнать, не взглянул ли я на часы, когда выходил? Извольте: было почти три часа, без трех или двух минут. Мне эта затея с тайным свиданием не нравилась, поэтому я медлил.
Ну что ж, теперь я была почти уверена, что у убийцы были ключи от задней двери. Потому что без пяти три я была уже на проспекте и наблюдала за входом в подвальчик. Туда никто не входил.
– Ирина не сказала вам ничего такого... ну, к примеру, что она заметила нечто странное по пути в храм?
– Нет, «такого» – ничего. Она вообще ничего не сказала, кроме того, о чем вы уже знаете. Только очень нервничала и стремилась поскорей от меня отделаться. Вернее, я подумал, что это нервы, дурак... Она определенно чего-то боялась, теперь я понимаю.
– Может, намекнула, что за ней следят?
– Следят? Господи, что вы такое говорите?.. Кто мог следить за Иришкой?!
– Не будьте наивны, падре. Вероятно, тот, кто убил ее спустя несколько минут. Одно из двух: либо убийца следил за Ириной, либо он заранее знал, что она будет именно в этом месте и именно в это время. Как вы думаете, последнее возможно?
– Что кто-то узнал о нашей договоренности? Нет, я не думаю. Если только Иришка сама кому-то не рассказала. Но ведь это невероятно!
– Пожалуй...
Я достала из сумки бумажный прямоугольник с номером телефона – свою визитку для особых случаев – и решительно поднялась со стула. Если через пять минут я отсюда не исчезну, никакой адвокат не отведет от меня обвинение, по меньшей мере, в соучастии в убийстве. Но теперь уже на пару с отцом Леопольдом!
– Мне пора, святой отец. Как только я окажусь на безопасном расстоянии, тут же бегите звонить в милицию. Вам придется туго, но постарайтесь выдержать. А когда вас отпустят следователи, срочно свяжитесь со мной – у меня еще куча вопросов к вам. Запомните номер наизусть, визитку я оставить не могу, это улика против меня. Телефон – сотовый, по нему я отвечу в любое время. Разумеется, звонить надо из автомата и соблюдая осторожность. Ясно?
Священник воинственно поправил очки.
– Между прочим, я детективы читаю и кое-что соображаю, не маленький.
– Рада это слышать. Только советую вам не забывать, что это действительность, а она обычно куда сложнее. Номерок запомнили?
– Не сомневайтесь. С цифрами у меня проблем нет. Кстати, у Иришки тоже не было. Мы же с ней учились в одной математической спецшколе, вы не знаете, наверное...
Внезапно падре нахмурился и тоже озабоченно посмотрел на часы.
– Таня, меня же, наверное, спросят, почему я вызвал милицию с задержкой почти на полчаса?
– Ну, это проще простого: скажете, что труп обнаружили не сразу, что вы подумали, будто Ирина по какой-то причине ушла, не дождавшись вас. Словом, сообразите что-нибудь. Только, ради бога, не порите отсебятины, не врите им – не то вас расколют в два счета, святой отец! Строго придерживайтесь той версии, которую мы с вами проработали: полная правда во всем, кроме того, что касается моей личности и маленькой задержки со звонком в милицию. Уверяю вас, если они меня сцапают, мы вряд ли когда-нибудь узнаем имя настоящего убийцы. А я намерена его узнать. Думаю, вы хотите того же, падре Леопольд?
– Хочу ли я? Вы еще спрашиваете!
Решительный вид священника, похожего теперь не на теннисиста, а на боксера, лучше всяких слов говорил, что у меня появился надежный союзник.
– Не бойтесь, Таня: вас они не сцапают, а меня не расколют. Все сделаю согласно вашим инструкциям. И вообще... Хочу, чтобы вы знали: вы можете во всем на меня рассчитывать. Если вам понадобится моя помощь...
– Вот и отлично. Мы об этом еще поговорим, падре. А пока на очереди главная проблема: как мне выбраться отсюда незамеченной. И главное, в чем?.. Кстати, приношу вам свои искренние извинения за осквернение вашего культового одеяния, но у меня, право же, не было выбора!
Впервые за все время нашего разговора губы отца Леопольда чуть-чуть тронула улыбка.
– Бог простит, Татьяна. А я – лишь его грешный слуга. Сейчас найду что-нибудь неприметное для вас.
– И еще одно: мои отпечатки на входной двери. Все остальное я протерла, а там не успела. Может, они и не станут проверять ручку снаружи, но рисковать не стоит. Сделаете?
– Не беспокойтесь: я их уничтожу. Надеюсь, ни у кого не вызовет подозрений, если священник, который только что нашел труп у себя в церкви, помчится вызывать милицию с носовым платком в руке...
С каждой минутой падре нравился мне все больше. Пожалуй, стоит подумать – не перекреститься ли в католическую веру.
– Да вы совсем молодчина, святой отец! – Я одобрительно хлопнула его по плечу, самым нахальным образом игнорируя духовный сан своего нового союзника. – Святая римско-католическая церковь может гордиться вами. Быть вам епископом!
– Ох, молчите, молчите, Таня... Когда все это кончится, мне, может быть, придется вовсе проститься с приходом и до конца дней поселиться в монастыре где-нибудь в Польше!
И падре Леопольд, перекрестившись на распятие, полез в тумбочку за тренировочным костюмом.
 
Глава 4
Я с сомнением смотрела на замшевый мешочек с гадальными костями. Искушение было очень велико. Однако велика была и опасность превратиться в рабу своей страсти, окончательно утратить самостоятельность суждений и способность принимать решения. Жалкий конец знаменитого частного сыщика – «гордости нашего дома»... «Давай, давай, Таня дорогая! – подначивал внутренний голос. – Зачем тебе дедукция Шерлока Холмса, зачем „серые клеточки“ Пуаро? Зачем, в конце концов, твой собственный нюх, кстати, столько раз заводивший тебя черт знает куда?.. Знай себе бросай косточки да толкуй формулы – много ума не надо. Может, вообще лучше закрыть твое детективное бюро и заделаться гадалкой? Работенка непыльная – не твоей нынешней чета. И платят, что интересно, не хуже».
Усмехнувшись, я швырнула неразвязанный мешочек в ящик стола.
– Нет уж, дудки!
Ну вот, уже начала разговаривать сама с собой вслух. Это называется – крыша в пути, что, впрочем, в данной ситуации не удивительно. Если в ближайшие часы не разложу все по полочкам – чего доброго, и в самом деле рехнусь. Тогда и карьера гадалки мне не светит: придется устраиваться в «фирму» к моему другу капитану Папазяну, там еще берут дебилов.
Ладно, пора залить черный юмор черным кофе. Я свернула шею недокуренной сигарете и двинулась на кухню, прихватив трофеи с места преступления: камушек из кулака убитой женщины и воскресный номер газеты «Тарасов» из ее сумочки.
Спать мне хотелось два часа назад, когда я еще ждала звонка падре Леопольда. Но когда стало ясно, что он не позвонит – по крайней мере, сегодня, – сон улетучился, уступив место звенящей пустоте. В этой пустоте моей черепной коробочки, как в невесомости, лениво плавали редкие мысли, тупо ударялись в стенки, отталкивались от них и уплывали, чтоб через некоторое время стукнуться снова. Каждый раз я надеялась, что к берегам моего туманного сознания прибьется нечто новое, долгожданное. Но мысли были одни и те же, и от этого однообразия, граничащего с безысходностью, я совсем пала духом.
Почему же он не позвонил? После того как святой отец проявил полное понимание момента, после того, как не побоялся преступить божьи заповеди ради торжества справедливости, после того, как он предложил мне помощь, и особенно после того, как лихо провернул операцию по моей эвакуации с места преступления – из окна церковного туалета, выходящего практически под «козырек» склада магазина «Шарм» и совершенно незаметного для наблюдателей из соседних домов, я в него поверила.