Я все снесу
Стейси стояла словно громом пораженная, глядя вслед удаляющейся фигуре. Влюблена в Корда Гарриса? Невозможно! Ведь более чванливого, грубого, отвратительного человека она в жизни не видела. Да она ненавидит его. Воспоминания вихрем проносились одно за другим — как часто начинало биться сердце, когда он входил в комнату, какую муку и боль причиняла ей его насмешливая улыбка, как она вся вспыхивала при его прикосновении. Стейси застонала, представив себе черные волосы и непослушный завиток, падавший на загорелый лоб, темные блестящие глаза, в которых горел такой огонь, что, казалось, он мог сжечь ее заживо, скулы словно из-под резца, чуть тронутые щетиной, рот, который так грубо, так безжалостно причинил ей боль поцелуем, а ведь она жадно хотела и ждала его губ.
Жеребец нетерпеливо повернулся и заржал, глядя на тоненькую девушку с веснушками. Она молча повела его в загон, несколько раз споткнувшись по дороге, — она не могла думать ни о чем другом, кроме лица Корда, так отчетливо всплывшего в памяти. Она любит его! Та мука, которую она испытывала, находясь рядом с ним, была не чем иным, как стремлением любить, а его неприятие обращало это стремление в ненависть. Когда она разнуздывала гнедого в стойле, она поддалась нахлынувшим на нее чувствам. До какой же степени она была слепа, что не поняла этого раньше! Переполняемая восторгом, она помчалась к дому. На щеках играл румянец, глаза горели, лицо было озарено улыбкой — еще бы, ведь она сделала такое удивительное открытие. «Стейси Эдамс любит Корда Гарриса», — пело ее сердце. Она хотела кричать об этом всему миру. Тяжело дыша, она резко распахнула тяжелую дубовую дверь и влетела в тихий холл.
Туг она замерла на месте, потому что в холле было пусто. Его не было. Он уехал с Лидией еще днем, после ссоры со Стейси. Ее охватило чувство одиночества. Как она могла забыть о Лидии, о женщине с волосами цвета воронова крыла и фарфоровой кожей? Эта красавица брюнетка разводилась с мужем и вернулась к Корду, вернулась, чтобы ответить взаимностью на его любовь, которую когда-то он принес к ее ногам. Корду была дорога она, а не Стейси. Только что сделанное открытие — ее любовь к нему — привело ее в такое волнение, что Стейси забыла нечто чрезвычайно важное — Корд презирал ее, презирал все, что она собою олицетворяла!
«Возьми себя в руки, Стейси Эдамс, — приказала она себе, наморщив нос, покрытый золотистыми веснушками, она не желала поддаваться чувству жалости к себе, которое уже готово было ею завладеть. — Твой отец воспитал тебя сильной. Корд считает тебя легкомысленной девчонкой, которая озабочена исключительно собственным» я «. Значит, пока не поздно, надо доказать ему, что он ошибается. По крайней мере ты можешь за него побороться. И пусть эта черноволосая ведьма получит полное удовольствие за свои деньги!»
Преисполнившись мрачной решимости, Стейси прогнала прочь уныние. Всему свой черед — для начала надо привести себя в порядок после прогулки, а потом нарядиться к ужину. Сегодня вечером она наденет трикотажное платье с вырезом во всю спину и с оригинальной аппликацией бирюзового и изумрудного цветов. Она прихватила его с собой на всякий случай, из прихоти, но сейчас она им воспользуется.
Карие глаза Стейси горели боевым огнем, когда она, скинув одежду, встала под острые струйки душа. «Корд», — произнесла она ласково. В этом имени чувствовалась мужественность, слышался звук кнута, с силой рассекающего воздух над головой. Суровая техасская земля взрастила мужчину под стать себе, мужчину-завоевателя. При воспоминании о его крупных ладонях, стальных объятиях и могучих плечах Стейси затрепетала от страстного желания. О, если бы она могла заглянуть в его темные глаза и прочесть в них ответное желание и любовь, каким совершенным стал бы для нее мир.
Когда Стейси вышла из душа, она опять была под властью обаяния своего нового чувства.
Счастливо напевая, она вошла в спальню и начала одеваться с такой тщательностью, с которой никогда раньше этого не делала.
Закончив, она подошла к большому зеркалу на туалетном столике и критическим оком принялась разглядывать свое отражение. Яркоголубые и зеленые тона платья оттеняли нежнозолотистый загар рук и обесцвеченные солнцем прядки волос. И наконец, взглянув на шелковые туфельки, выглядывавшие из-под подола, она одобрительно подмигнула своему отражению и вышла из комнаты.
Царственной походкой, скрывавшей сердечный трепет, Стейси спустилась вниз по лестнице. Толстуха мексиканка накрывала в столовой на стол. Стейси слегка сникла, когда увидела только один прибор. Она чуть было не спросила Марию, когда должен вернуться Корд, но та могла сказать, что он вернется поздно, и самолюбие Стейси было бы больно уязвлено. Ведь она получала именно такой ответ на свои расспросы по вечерам, однако сегодня она была не в силах это вынести.
— Сеньорита прелестно выглядит, — прожурчала Мария, как всегда улыбаясь во весь рот. — Не иначе как у вас свидание с Джимом, а?
— Нет. — Стейси улыбнулась, стараясь унять дрожь.
Притихшая, она села к столу, за которым, кроме нее, никого не было, и попыталась проявить интерес к выставленным перед ней аппетитным блюдам. Несмотря на то что из-за снедавшей ее тревоги еда застревала в горле, она мужественно пробовала фруктовые салаты и холодные мясные закуски, которые Мария так старательно для нее приготовила. Наконец, прожевав несколько кусочков засахаренного ананаса и совершенно не почувствовав его вкуса, Стейси вышла из-за стола. Продолжать ужин не имело смысла. Из-за напряженного ожидания аппетит пропал. От волнения она не могла есть. Она порывисто встала со стула и начала ходить взад и вперед вдоль стола.
— Вы себя неважно чувствуете, сеньорита? — спросила мексиканка. Появившаяся в дверях столовой.
— Мария, ужин был просто замечательный. Но мне что-то совсем не хочется есть, — извиняющимся тоном сказала Стейси — она боялась, что мексиканка может обидеться.
Объяснение Стейси как будто удовлетворило Марию, и она принялась убирать со стола. Стейси с минуту наблюдала за ней, собираясь с духом, чтобы спросить, не знает ли Мария, где Корд.
— Может быть, хотите выпить кофе на веранде?
— Да, с удовольствием, — рассеянно пробормотала Стейси. Она молча направилась вон из комнаты, но на полпути остановилась и как бы невзначай бросила: — Мистер Гаррис обещал сегодня рано вернуться?
— Нет. Он ужинает в клубе скотоводов. Обычно он засиживается там допоздна, — ответила Мария и засеменила на кухню.
Стейси, поникнув, двинулась к большим застекленным дверям, ведущим на веранду. Надежда, сквозившая в ее глазах, угасла — Стейси открыла дверь и ступила на каменный пол. Ее душу охватило сокрушающее чувство одиночества. Стейси не находила себе места — она сделала несколько шагов и прислонилась спиной к колонне, подпиравшей балкон над верандой. Она отчаянно боролась с унынием и апатией. Темная вода бассейна зловеще поблескивала в сумеречном свете. Она устремила взгляд на пологую возвышенность, скрытую кирпичной стеной, — туда, где находилось семейное кладбище. Про себя она вознесла молитву донье Елене, бабушке Корда. Может быть, донья Елена поймет, как сильно полюбила Стейси и эту землю, и ее внука, и дух покойной испанки заступится за нее. Но увы, такое случается только в мечтах. Одного ее желания быть с Кордом мало для чуда.
Слух Стейси уловил неясный звук шагов. Решив, что это Мария принесла кофе, Стейси не двинулась с места — ей не хотелось, чтобы мексиканка видела навернувшиеся на глаза слезы.
— Поставьте кофе на стол, Мария. Я налью сама, — голос Стейси был необычайно тих.
— Кофе уже на столе. Вы не возражаете, если я налью себе чашечку, пока он не остыл? — донеслось в ответ.
— Корд, — еле слышно прошептала она. У нее подкосились ноги, и она испугалась, что сейчас упадет в обморок. Он бросился к ней.
— Стейси, с вами все в порядке? — Он порывисто схватил ее за плечи.
— Да, да, все хорошо. Вы меня напугали, — произнесла она дрожащим голосом, пряча глаза от его внимательного взгляда, иначе он бы наверняка заметил, что они полны любви.