Дом судьи

Мегрэ был возбужден до предела. Обнаружив, что свидетельница все так же сидит на стуле, он бросил ей:
— А теперь, дорогая Дидина, можете идти. Вы были чрезвычайно любезны, но пока вы мне не нужны.
Старушка с явным сожалением поднялась, но уходить не собиралась.
— А ведь я догадалась, что он вам сказал.
— Тем лучше для вас. Ступайте. Если хочется, подождите рядом.
— Она тяжелая, да?
Мегрэ не поверил своим ушам. Нет, право, эта старуха пугает его.
— У меня нет времени беседовать с вами. Идите. А главное, помалкивайте.
Мегрэ распахнул перед ней дверь и не успел захлопнуть, как появился Межа, сопровождавший особу с сальными волосами, рассыпавшимися по плечам.
— Не хотела идти. Видите ли, спать собралась.
В эту минуту произошел небольшой инцидент. При виде своей служанки Форлакруа вскочил, словно собираясь вмешаться. Жандарм совершил ошибку, схватив его за руку; Форлакруа овладел собой и сел на место.
— Прекрасно! Я вас не задержу. У меня к вам всего один-два вопроса. В котором часу вы кончаете работу в доме Форлакруа?
— Когда в три, когда в четыре.
— Значит, ужин ему готовите не вы?
— Я ему вообще не готовлю. Он сам этим занимается. Ему это нравится.
Последняя фраза прозвучала то ли иронически, то ли презрительно.
— Но посуду, надо думать, моете вы?
— Вот грязь — это по моей части. А уж чего-чего, ее-то в доме хватает! Посмотреть на мужчин со стороны — все прекрасно. А начнешь за ними убирать…
— У него часто бывали гости?
— У кого?
— У вашего хозяина.
— Да отродясь не бывало. Кто к нему пойдет!
— И ни разу утром вы не находили много грязной посуды?
— Было раз на прошлой неделе.
— Утром в среду, да? Кажется, в среду. Пепла было полно повсюду. Они курили сигары.
— Не знаете, кто у него был?
Машинально поддерживая обеими руками живот, она повернулась к застекленной двери и в простоте душевной поинтересовалась:
— А чего вы у него самого не спросите?
— Благодарю вас. Можете идти спать.
— Это он, что ли, пришиб? — В ее вопросе не было ни удивления, ни страха, ни, пожалуй, даже любопытства. Она тут же пояснила:
— Я вас спрашиваю, чтобы знать, приходить мне завтра к нему или нет.
За оградой мэрии на улице раздавались голоса. Люди что-то пронюхали. Они стояли кучкой и смотрели на кремовые шторы, на которых время от времени появлялись тени, чаще всего плотный силуэт Мегрэ, чья трубка временами, когда он вставал под определенным углом к свету, казалась гигантской, чуть ли не больше головы.
— Похоже, обоих арестовали, — сообщила любопытным отпущенная домой дочка Полита.
Ей так хотелось спать, что она не стала задерживаться, и в тишине еще долго раздавался стук ее сабо по смерзшейся щебенке. Дверь открылась. На пороге появился Межа, кого-то высматривая в темноте.
— Тереза здесь? — спросил он. Откуда-то из черноты вынырнула фигура.
— А что от меня нужно?
— Зайдите. Комиссар хочет поговорить с вами. Проходя мимо Марселя, она глянула ему в глаза, но не раскрыла.
— Входите, Тереза. Не бойтесь. Я хочу задать вам один вопрос. Вы знаете, что Лиз Форлакруа беременна?
Тереза резко повернулась к застекленной двери, и на миг показалось, что сейчас она кинется к ничего не понимающему Эро.
— Не правда, — спохватилась она. — Вы хотите меня обмануть.
— Уверяю вас, Тереза, Лиз Форлакруа на четвертом месяце беременности.
— Так вот почему… — почти прошептала она.
— Что «почему»?
— Почему он хотел на ней жениться.
— Значит, вы признаете, что он хотел на ней жениться? Однако он не объяснил вам причины? Теперь вы ее знаете. Вам известно, что…
— А у меня, что, нет ребенка? Я, что, хуже дочери судьи? Чего же он на мне не женился?
На нее, должно быть, любопытно было смотреть через застекленную дверь: видно, что она разозлилась, а почему — непонятно.
— Так вот знайте: еще в тот вечер…
— И что же вы ему сказали в тот вечер?
— А то, что если он женится на ней, я вместе с его сыном приду в церковь и устрою скандал.
— Простите. Вы это сказали ему вечером во вторник? Где?
На миг она заколебалась, но потом передернула плечами.
— На улице.
— В котором часу?
— Незадолго до полуночи.
— А где на улице вы его встретили?
Она в бешенстве еще раз оглянулась на дверь.
— Ладно, расскажу. Будь что будет! Около десяти, когда я пошла спать, я увидела в окошке барышни свет…
— В окне ее комнаты или в окне кладовки для фруктов?
— В окне комнаты.
— А вы уверены, что не перепутали?
— Будьте спокойны, уверена, — саркастически усмехнулась она. — Я столько раз за ними следила… Я попыталась уснуть, но не смогла. Тогда встала и решила подождать его на улице.
— Зачем?
— Да все за тем же, — устало бросила Тереза.
— Вы угрожали ему только тем, что устроите скандал в Церкви?
— Нет, еще сказала, что покончу с собой у него в доме.
— И сделали бы это?
— Не знаю… Я незаметно вышла. Шел дождь. Мне даже пришлось натянуть пальто на голову. Я все думала, долго ли он там пробудет. Останься он надолго, я, наверно, полезла бы к ним.
— И что же дальше?
— Я шла и говорила сама с собой. Со мной это часто бывает. Вперед я не смотрела, потому что на улице было пусто. И вдруг я на кого-то наткнулась. Оказалось, он. От неожиданности я даже вскрикнула.
— Где он был?
— У стены, на задах дома судьи.
— Что он там делал? Выбирался из дома?
— Нет. Ничего не делал. У него был вид, будто он за кем-то следит. Я спросила, чего он ждет.
— Что он ответил?
— Ничего. Он со злостью схватил меня за руки. «Если будешь еще шпионить за мною, — крикнул он, — я не знаю, что с тобой сделаю»!
— Который был час?
— Что-то около полуночи, я вам уже говорила. А может, уже и первый.
— В комнате еще горел свет?
— Не знаю. С того места не видно: стена закрывает. «Ступай спать, стерва! — кричал он мне. — Ясно? И если я еще хоть раз…» Он никогда так на меня не ругался.
И снова взгляд сквозь стекло. Эро ничуть не утратил спокойствия. Жандарм снова дал ему папиросу, и Марсель из-за наручников держал ее, вывернув ладони наружу.
— Тереза, вы не подождете рядом? Возможно, вы мне еще понадобитесь.