Сесиль умерла

Последние три дня никто не решался к нему подступиться. Он проходил по коридору Дворца правосудия, массивный, с грозным выражением лица, жуя мундштук трубки и пережевывая свои мрачные мысли.
— Что, не ладится? — спросил его накануне вечером шеф.
Мегрэ поднял на него глаза, и этот взгляд, тяжелый и мрачный, стоил любого ответа.
— Не расстраивайтесь, старина… Нужно только найти концы…
Витражи с фигурами евангелистов вдруг засияли на солнце, и Мегрэ беспричинно уставился на изображение святого Луки с темной квадратной бородой.
— И не введи нас во искушение…
Уж не ждала ли на улице еще одна похоронная процессия, что кюре отправлял службу с такой поспешностью? Непривычная к похоронам лошадь поминутно издавала громкое ржание, отдававшееся жизнерадостным эхом под сводами церкви…
Зачем две недели назад понадобилось Сесили заказать тайком от тетки второй ключ? И она ли передала этот ключ брату? А если так…
Он снова видел Сесиль в зале ожидания, способную неподвижно сидеть часами с сумкой на коленях, не меняя положения.
Мегрэ вспомнил свои предположения. Или она последовала за кем-нибудь, кого она знала, кому доверяла, или же ее уверили, что ведут к нему…
Может быть, это был брат?
Комиссар испытывал неловкость, избегал взгляда Жерара, не сводившего с него глаз. Берта тщетно пыталась успокоить брата, касаясь его руки.
— Сюда, господа… Поспешите, пожалуйста!..
На кладбище в этот день царила та же суматоха. Процессия торопливо прошла мимо семейных склепов и каменных надгробий и достигла новых участков, где над четырехугольными холмиками возвышались скромные деревянные кресты. Дальше похоронные дроги не могли проехать, оба гроба пришлось нести на носилках, пробираясь друг за другом по узким дорожкам.
Монфис на ходу поймал Мегрэ:
— Когда я смогу вас увидеть, господин комиссар?
— Где вы остановились?
— В гостинице «Центральная» на бульваре Монпарнас…
— Постараюсь заглянуть к вам до вечера…
— Может быть, мне лучше зайти к вам в кабинет?
— Я не знаю, когда буду там…
И Мегрэ подошел к Берте, которую толпа на миг оттеснила от ее брата.
— Не оставляйте его одного… Он слишком возбужден… Постарайтесь увести его к себе, а я потом зайду навещу его…
Она опустила ресницы в знак согласия. Весь ее облик не вязался с происшедшей трагедией — она была невысокого роста, пухленькая и миловидная.
— Послушайте, господин комиссар…
Мегрэ обернулся к одному из господ, сопровождавших Дандюрана.
— Нельзя ли потолковать с вами минутку-другую? У кладбищенских ворот есть тихое бистро…
К могиле подошел диакон, за ним торопливо поспевал мальчик-певчий, путаясь в черной рясе, из-под которой выглядывали грубые, подбитые гвоздями башмаки. Диакон наклонился над ямой, пошевелил губами, перевернул несколько страниц в требнике и бросил первую горсть земли. Жерар и кузен Монфис одновременно нагнулись.
Из-за спин стоявших впереди людей Мегрэ не смог разглядеть, кому из них удалось бросить землю первому.
Затем все начали торопливо расходиться. Нуши подошла к комиссару и нагло уставилась на него, словно собиралась просить автограф, как у киноактера.
Когда Мегрэ вошел в бистро у мастерской надгробных памятников, ожидавшие его за столиком господа разом встали.
— Уж вы извините нас за беспокойство… Что вы будете пить? Гарсон!.. То же самое для господина комиссара…
Шарль Дандюран тоже был здесь, гладко выбритый и землисто-серый, как могильные плиты.
— Присядьте, господин комиссар. Мы могли бы прийти к вам на прием, но, быть может, так лучше…
Перед Мегрэ была вся компания крупных притонодержателей, каждый вечер собиравшихся в кафе Альбера, и держались они так же спокойно, как за зеленым сукном стола во время заседаний правления.
— Ваше здоровье!.. Пожалуй, не стоит бродить вокруг да около, перейдем к сути дела. Комиссар Кассье знает нас и может засвидетельствовать, что мы законов не преступаем.
Их роскошная машина стояла у дверей бистро, и мальчишки с восхищением разглядывали ее хромированные части, сверкавшие на солнце.
— Сами понимаете, речь пойдет о бедняге Жюльетте… Вы ведь знаете, под предлогом охраны нравственности закон не защищает интересов тех, кто вкладывает средства в наши заведения. Так что нам приходится самим выпутываться… Старая Жюльетта имела долю по крайней мере в добром десятке заведений, не считая Безье и того, что на улице Антен: они принадлежали ей одной… Месье Шарль подтвердит вам, что вчера мы совещались, как нам дальше быть…
Остальные молчали, важно кивая головами. Месье Шарль сидел, положив на стол бледные волосатые руки.
— Гарсон, еще по рюмке того же!.. Вы, наверно, не знаете, господин комиссар, какую сумму составляет ее доля в чистых деньгах?.. Больше трех тысяч мешков, то есть больше трех миллионов… Нам чужого не надо. Завещания как будто не существует… Месье Шарль не желает иметь неприятности, и он прав… Так вот, мы хотим знать ваше мнение — как нам поступить… Уже двое заявляли о своих правах на эти деньги. Некий Монфис, с виду ни дать ни взять гробовщик, вы видели его со всем выводком… И затем брат мадемуазель Сесили — Жерар… И тот и другой рвутся к денежкам… Мы не отказываем, но мы хотим знать, кому положено… Вот какое дело… Ведь нельзя же прикрыть такие доходные заведения оттого только…
Говоривший вдруг встал и тронул комиссара за рукав:
— Может, выйдем на минутку?
Он отвел Мегрэ в заднее помещение.
— Верно, ремесло мое не слишком почтенное, но тут уж ничего не поделаешь. Однако я готов поклясться и компаньоны мои подтвердят: месье Шарль закона не преступает… Старухины бумаги исчезли, но мы не станем придираться к тому, что нет документов. Я сказал — три миллиона, а может, там и больше… Будут бумаги или нет, никто ничего не получит, пока вы не подадите нам знака…
— Я доложу начальству, — проронил Мегрэ.
— Одну минуточку… Еще два слова, но теперь пусть мои компаньоны это услышат.
Они вернулись в зал.
— Так вот, господин комиссар!.. Мы решили выделить двадцать тысяч в ваше распоряжение, на розыски того негодяя, который пришил беднягу Жюльетту… Идет? Хватит? Договорились? Месье Шарль вручит вам деньги…
Бывший адвокат решил, что момент подходящий, и вытащил из кармана туго набитый бумажник.
— Нет, не сейчас, — сказал комиссар. — Мне нужно доложить об этом. Гарсон, сколько с меня?.. Нет уж, простите, я плачу сам…
И он рассчитался под недовольное бормотание своего собеседника:
— Как хотите, дело ваше, но так не годится…
Слегка разгоряченный выпитым, Мегрэ вышел из бистро. Не пройдя и десяти шагов, он остановился как вкопанный.
Перед ним вырос Жерар, взвинченный более обычного. Берта, стоявшая рядом с братом, бросила на комиссара красноречивый взгляд, говоривший: я изо всех сил старалась увести его. Но вы сами видите, ничего с ним не поделаешь…
Брат Сесили уже ухитрился где-то выпить, о чем свидетельствовал запах перегара, голос у него срывался, губы дрожали.
— Ну а теперь, господин комиссар, я надеюсь, что вы соблаговолите дать мне кое-какие объяснения…
Гробовщики прямо запарились в этот день. Их уже звали к другим могилам, и на гробу Сесили по-прежнему лежало лишь несколько комьев желтоватой глины.