Сесиль умерла

— Я насчет этой девушки…
— Ну что такое?
— Вы примете ее?
— Немного погодя…
Мегрэ хотелось сначала покончить с делом, которое поручил ему начальник. Он знал, где найти юношу, ибо уже занимался им раньше.
— Алло! Соедините меня с гостиницей «Миозотис», улица Бланш…
В этой обшарпанной гостинице собирались такие же молодые люди, как этот юноша, отличавшиеся сомнительными нравами и пристрастием к кокаину.
— Алло! Вот что, Франсис… Как видно, мне все-таки придется прикрыть ваше заведение… Что? Тем хуже для вас!.. Вы утратили чувство меры… Если хотите последовать доброму совету, то пришлите ко мне немедленно мальчишку Дюшмена… А еще лучше, приведите его сами… Мне нужно сказать ему пару слов… Да нет же, он у вас… А если его там нет, не сомневаюсь, что до полудня вы его отыщете… Рассчитываю на вас!
Зазвонил другой телефон. Мегрэ услышал смущенный голос одного из следователей:
— Комиссар Мегрэ?.. Я насчет Пенико, господин комиссар… Он утверждает, что вы запугали его, чтобы вырвать показания, что вы заставили его раздеться в своем кабинете и продержали голым целых пять часов…
Затем пришлось давать указания инспекторам, ожидавшим в соседнем кабинете. Они сидели в шляпах, лихо сдвинутых на ухо, зажав в зубах сигареты… И только в одиннадцать часов он вспомнил о Сесили и нажал кнопку звонка.
— Впустите эту девушку…
Служитель вернулся через минуту:
— Она уже ушла, господин комиссар…
— Вот как!
Сначала он пожал плечами. Потом, усаживаясь в кресло, нахмурился. Что-то не похоже на Сесиль, однажды неподвижно просидевшую битых семь часов в зале ожидания. Он поискал ее карточку среди бумаг, наваленных на столе. В конце концов он нашел ее под досье юного Дюшмена.
«Совершенно необходимо, чтобы вы приняли меня.
Сегодня ночью произошло ужасное несчастье.
Сесиль Пардон».
На звонок явился служитель.
— Скажите, Леопольд, в котором часу она ушла?
Служителя звали не Леопольд, его окрестили так потому, что он стригся как бывший бельгийский король.
— Право, не знаю, господин комиссар… Меня то и дело вызывали в разные кабинеты… Полчаса назад она еще сидела здесь…
— Были ли другие посетители в зале ожидания?
— Да, двое ждали приема у шефа… Один из них пожилой мужчина, который хотел, чтобы его направили в Коллегию по уголовным делам. Ну а потом… Сами знаете, утром кто-то входит, кто-то выходит… Я только сейчас заметил, что девушки уже нет…
Мегрэ почувствовал смутную тревогу. Ему стало не по себе. Это было неприятно. Шутки над Сесилью зашли слишком далеко.
— Если она вернется, вы…
А впрочем, нет! Он решил иначе. Вызвал одного из инспекторов.
— Хозяин гостиницы «Миозотис» явится сюда через несколько минут с молодым человеком по фамилии Дюшмен… Попросите их подождать… Если я не вернусь к двенадцати, задержите молодого человека, а хозяина отпустите…
На мосту Сен-Мишель он чуть было не взял такси, что уже само по себе было дурным признаком. И именно поэтому он удержался и сел в трамвай.
Не к чему придавать этой Сесили слишком большое значение! А то, пожалуй, придется признать…
Немного потеплело, однако туман не рассеялся, а стал еще плотнее. Мегрэ курил трубку, стоя на открытой площадке, и голова его покачивалась в такт движению трамвая.
Когда Сесиль впервые появилась в полиции? Примерно полгода назад. Записная книжка осталась в кабинете; вернувшись, он сможет проверить это. Она сразу же спросила комиссара Мегрэ. Правда, она могла знать его имя из газет. Держалась она спокойно. Вряд ли она отдавала себе отчет, что ее рассказ походил на бредни полоумной.
Она старалась говорить сдержанно, неторопливо, глядя собеседнику прямо в глаза и смягчая улыбкой неправдоподобие своего повествования.
— Клянусь вам, господин комиссар, я ровно ничего не выдумываю и не так уж я впечатлительна… Но я сама убираю квартиру и поэтому хорошо знаю, где что лежит… Тетя не хотела, чтобы в доме была прислуга…
Когда это случилось в первый раз, я решила, что ошиблась… Но потом стала следить. А вчера я сделала отметки. Больше того, я протянула нитку перед входной дверью… И вот, два стула переставлены на другое место, а нитка оказалась порванной… Значит, кто-то входил в дом. Какой-то человек провел некоторое время в гостиной и даже открывал тетин секретер, потому что там я тоже оставила отметки. Это уже третий раз за два месяца. С некоторых пор тетя почти не передвигается… Ни у кого нет ключа от нашей квартиры, и однако, замок не был взломан… Я не хочу говорить об этом тете Жюльетте, чтобы не волновать ее… И как ни странно, я убедилась, что ничего не пропало. Уж тетя обязательно сказала бы мне об этом, она очень подозрительна…
— Короче говоря, — заключил Мегрэ, — вы уверяете, что в третий раз за два месяца неизвестный проникает ночью в квартиру, где вы живете со своей тетей, что он располагается в гостиной, передвигает стулья с места на место…
— А также бювар, — уточнила она.
— Переставляет с места на место стулья и бювар, роется в секретере, который тем не менее заперт на ключ и не хранит никаких следов взлома…
— Могу добавить, что сегодня ночью кто-то курил, — настойчиво продолжала Сесиль. — Ни я, ни тетя не курим. Ни одного мужчины у нас вчера не было, а сегодня утром в гостиной пахло табаком…
— Хорошо, я приду посмотрю…
— Мне как раз хотелось бы избежать этого… Характер у тети не слишком покладистый. Она рассердится на меня, тем более что я ничего ей не говорила…
— Чего же в таком случае вы ждете от полиции?
— Право, я и сама не знаю… Я доверяю вам. Может быть, если бы вы провели несколько ночей на нашей лестнице…
Святая простота! Она воображает, будто комиссар полиции для того и существует, чтобы ночевать на лестнице, проверяя девичьи бредни!
— Я пошлю вам завтра на ночь Люка.
— А вы сами не могли бы?
Ну нет! Тысячу раз нет! Эк куда хватила! Ее разочарование походило на досаду влюбленной. Тут коллеги Мегрэ были правы.
— Но может быть, это случится не сегодня ночью…
Может быть, это произойдет через три, пять или десять дней… Разве я могу знать? Мне просто страшно, господин комиссар… Когда я думаю, что какой-то неизвестный мужчина…
— Где вы живете?
— В предместье Бур-ла-Рен, в километре от Орлеанской заставы, на шоссе… как раз напротив пятой остановки трамвая. Большой шестиэтажный кирпичный дом… На первом этаже вы увидите бакалейную лавку и магазин, где продают велосипеды… Мы живем на верхнем этаже…
Люка побывал там и справился у соседей. Он вернулся настроенный весьма скептически:
— Старуха уже несколько месяцев не выходит из квартиры, а племянница у нее и за прислугу, и за сиделку…
Об этом доме было сообщено в местный комиссариат полиции, целый месяц за ним вели наблюдение, но ни разу никто, кроме жильцов, не входил туда ночью.
А между тем Сесиль снова появилась на набережной Орфевр:
— Он опять приходил, господин комиссар… На этот раз он оставил следы чернил на бюваре, я накануне как раз сменила бумагу…
— Он ничего не унес?
— Ничего…
Мегрэ неосмотрительно передал ее рассказ своим коллегам, и вся набережная Орфевр со смехом повторяла эту историю.
— У Мегрэ появилась вздыхательница…
Подходили по очереди к стеклянной перегородке, рассматривали посетительницу с косящими глазами. Заглядывали в кабинет комиссара.
— Скорее. К тебе пришли!
— Кто?
— Твоя поклонница…
Целую неделю Люка сидел на лестнице и ничего не увидел и не услышал.
— Может быть, это случится завтра, — уверяла Сесиль.
Но выдача средств на эту затею была прекращена.
— Пришла Сесиль…
Сесиль уже знали все. Все звали ее по имени. Когда кто-либо из своих хотел войти к комиссару, его предупреждали:
— Осторожно, он занят…
— Кто у него?
— Сесиль!
У Орлеанской заставы Мегрэ пересел на другой трамвай. На пятой остановке он сошел. Справа между двумя пустырями одиноко возвышался большой дом, похожий на ломоть торта, — точно отрезанный кусок улицы.