Сердечные перемены

— Не знаю, как насчет призвания, но что может быть лучше для женщины, чем посвятить жизнь детям?
— А у вас их много?
— Нет, только один. — Фрэнк уловил печаль в ее голосе. — Значит, ваш брат послал меня сюда в надежде, что я… А что, собственно, я, мистер Таггерт?
— Принимая во внимание пополнение вашего гардероба, уверен, что это штучки Майкла. Даже не столько его, сколько бесценной Саманты, помешанной на приключениях романтических героинь.
— Романтических героинь?
— Ага! Она сама трясется над Майклом и над целым выводком подрастающих отпрысков.
— Что вы знаете о настоящих романтических героинях! Вы никогда не читали об этом! Эти женщины способны в корне изменить свою собственную жизнь и…
— …И жизнь мужа, и детей, и кто там у них еще…
— Возможно. Встаньте, — потребовала Рэнди и начала расстегивать брюки Фрэнка. Она столько раз делала это для своих пациентов в больнице, что сейчас не задумывалась о некоторой двусмысленности подобных манипуляций.
— А много ли героев из ваших любимых романов произносили фразу: «Я мечтаю переспать с тобой, дорогая, но только так, чтобы ты потом не приставала ко мне с замужеством и не рожала детей»?
— Есть и такие. Вы считаете, что такая постановка вопроса неестественна?
— А по-вашему, это приемлемо? Рэнди холодно улыбнулась:
— Я никогда не встречала таких мужчин, как вы, но уверена, мистер Таггерт, что вы не женаты. Более того, вы наверняка не хотели и не захотите ни жены, ни детей, а если они у вас и есть, то ваши свидания с ними происходят только по постановлению судебного исполнителя.
Рэнди стащила с Фрэнка футболку и брюки, даже не обратив внимания на то, что он великолепно сложен. Она не испытывала к этому мужчине ровно никаких чувств и смотрела на его тело так же равнодушно, как на статую.
— Почему вы так уверены, что я холост? Я мог жениться тысячу раз! — с любопытством осведомился Фрэнк.
— О! Ничуть в этом не сомневаюсь. Нашлось бы немало женщин, желающих прибрать к рукам ваше состояние.
— Не стоит так плохо думать обо всех женщинах. Задетая самоуверенной ухмылкой Фрэнка, Рэнди резко возразила:
— Вы не из тех, о ком грезит настоящая женщина.
— И о каких же мужчинах грезят, по-вашему, настоящие женщины, миссис Стау?
— О! Прежде всего он должен быть в определенном смысле героем. — Рэнди расправила простыню на кровати Таггерта. — Должен уметь переворачивать мир и не бояться решать проблемы даже мирового масштаба. Но, придя домой, такой мужчина опускается на колени перед любимой и говорит ей, что без нее он был бы не способен на такие подвиги. А самое главное, женщина должна быть уверена, что все это — чистая правда.
— Достаточно, я понял. Вы чудесно обрисовали образ слабовольной размазни, пусть даже со стальным торсом.
— Вы ни черта не поняли! Да уж, метание бисера перед… Прошу прощения.
Скажите, пожалуйста, вы ведь, надеюсь, способны к анализу? Умеете идти от частного к общему, поскольку занимаетесь отчетностью своей процветающей корпорации? Иначе сейчас у вас не было бы ни цента, это элементарный закон бизнеса. Позвольте спросить: что вы собираетесь делать с вашими деньгами в дальнейшем?
— Стараниями любимых братцев у меня масса племянников и племянниц, и если вдруг завтра мне на голову свалится кирпич…
— …то не найдется ни одного человека, который проронит хотя бы одну слезу на ваших похоронах!
Она задернула простыню и нырнула в кровать, почему-то вдруг ощутив себя одинокой и никому, кроме Илая и Челси, ненужной в этой жизни. Может, это разговор об образовании сына или вопрос Таггерта о том, сколько у нее детей, оказали на нее такое странное действие? Нет, жизнь не романтическая книга! Рано или поздно Илай оставит ее одну, и никогда не раздастся у дверей топот копыт вороного коня со всадником, и…
Мысли ее совсем запутались, и, всхлипнув, она провалилась в сон.
Рэнди не знала, долго ли проспала.
— Миссис Стау!
Она вздрогнула и открыла глаза. Фрэнк Таггерт стоял перед ней с очень серьезным видом. Загипсованная рука казалась в полумраке неестественно белой.
Комнату освещал лишь догорающий огонь в камине. Сейчас Таггерт походил на человека, только что заключившего выгоднейшую сделку. Что ему нужно в такой час? Она считала, что достаточно четко изложила свои взгляды.
— Да?
— У меня есть к вам одно предложение… Возможно, несколько неожиданное.
Рэнди натянула одеяло, вспомнив, как прозрачен египетский пеньюар, но Фрэнка, похоже, это совершенно не интересовало, судя по его отсутствующему взгляду.
— Обыкновенно, — начал он, — слова, подобные тем, что вы говорили мне вчера, не производили на меня никакого впечатления. Я слышал от своих родственников то же самое, и даже больше, не один раз. Когда мужчина достигает сорокалетнего возраста и…
— Не забудьте упомянуть про свой миллиард, — насмешливо подсказала Рэнди.
— Да, конечно. — Таггерт явно не заметил сарказма. — Так вот, приходит время, когда человек начинает задумываться о том, что он смертен.
— Просто Мидас какой-то! — Рэнди вспомнила известный древнегреческий миф о царе, обращавшем в золото все, к чему он прикасался.
— Итак… — Он запнулся, бросив взгляд на ее грудь, не полностью прикрытую одеялом, — вопреки сформировавшемуся общественному мнению мне не чуждо ничто человеческое.
Поняв, почему сорвался голос Фрэнка, Рэнди натянула одеяло по самую шею.
Она ничуть не собиралась переспать с Таггертом, ибо героини прочитанных ею многочисленных романов не позволяли себе заводить любовников.
— Мистер Таггерт, — решительно проговорила Рэнди, но Фрэнк с неожиданной силой сжал ее руку. — Мистер Таггерт. — Она повысила голос. — Вы заблуждаетесь, я не занимаюсь проституцией даже за большие деньги. Ваша теория ценника не имеет ко мне ни малейшего отношения.
Она скинула одеяло, приготовившись активно защищаться. Вообще-то Рэнди не считала себя способной провоцировать мужчин на неконтролируемые поступки, но, возможно, психология миллиардеров имеет свои особенности.
— Ну что, вы наконец закончите свою мысль?
— Конечно… Почему бы вам не выйти за меня замуж?
 
Глава 8
— Вы предлагаете мне выйти замуж? За Вас? — Рэнди вытаращила глаза, не веря собственным ушам.
— Да, — совершенно серьезно ответил Фрэнк. — Я вижу, вы потрясены моим предложением. Видите ли, большинство мужчин, обладающих солидным состоянием, почему-то предпочитают длинноногих блондинок с точеными фигурами, увлекающихся конным и горнолыжным спортом. Они не замечают невысоких, полноватых, ненаманикюренных…
— Можете не продолжать, я вас поняла. Простите, а вам-то что мешает жениться на шикарной девице, которая будет дни и ночи примерять одежду?
— И интересоваться только состоянием моей чековой книжки, да?
— Мистер Таггерт, меня совершенно не интересуете ни вы, ни ваша чековая книжка! Фрэнк криво улыбнулся.
— Наверное, все-таки существуют и такие вещи, к которым можно привесить ценник. Не возражайте, у вас на лбу написано, что вы живете в .доме, за который еще не выплачен кредит, а вашему автомобилю, несомненно, больше трех лет. Когда ваш бывший супруг последний раз выплачивал вам алименты? Вы ведь явно не из тех, кто заискивает перед кредиторами. Когда вы последний раз покупали себе что-нибудь из одежды? Все уходит на сына, ведь так?
Таггерт попал в яблочко, и это разозлило Рэнди.
— Бедность — не проявление социальной болезни, по крайней мере со времени отмены рабства. Вам, надеюсь, известна эта аксиома, мистер Таггерт? Да, мне не по карману приобрести новый автомобиль…
— А как насчет белого «мерседеса» с красной кожаной обивкой? — перебил ее Фрэнк. Рэнди рассмеялась ему в лицо:
— Вот что, мистер миллиардер, мы говорим на разных языках, происходящее уже начинает смешить меня. Скажите честно, из каких соображений вы затеяли этот разговор, если, конечно, еще не передумали?