Иван Грозный
Василий III не помышлял о том, чтобы уничтожить значение Боярской думы. На последнее прощание он пригласил к себе князей Дмитрия Бельского с братьями, князей Шуйских с Горбатыми и «всех бояр». Умирающий заклинал думцев: «Вы, брате, постоите крепко, чтоб мой сын учинился на государстве государь и чтобы была в земле правда». Отпустив думу, Василий III оставил у себя до глубокой ночи двух самых доверенных советников — Михаила Юрьева-Захарьина и Ивана Шигону, к которым присоединился Михаил Глинский. Им он отдал последние распоряжения, касавшиеся его семейных дел: «…приказав о своей великой княгине Елене, како ей без него быти, как к ней бояром ходити…».
После почти тридцати лет управления государством Василий III сосредоточил в своих руках огромную власть. Современники недаром бранили великого князя за то, что он решает все дела с несколькими ближайшими советниками — «сам-третей у постели» — без совета с Боярской думой. Последнее совещание у постели умирающего подтверждало основательность подобных обвинений. Как видно, великий князь рассчитывал сохранить сложившийся порядок вещей, учредив особый опекунский совет. Среди ближних людей даже Михаил Юрьев далеко уступал по знатности и официальному положению главным боярам думы. Что касается Ивана Шигоны, то он возвысился всецело по милости государя и не мог претендовать на высокий думный чин. Введя этих лиц в круг своих душеприказчиков, Василий III надеялся с их помощью оградить трон от покушений со стороны могущественной аристократии.
Разделение Боярской думы на части и противопоставление семибоярщины прочей думе должно было ограничить ее влияние на дела управления. Со временем семибоярщина выродилась в орган боярской олигархии. Но в момент своего учреждения она была сконструирована как правительственная комиссия, призванная предотвратить ослабление центральной власти. Избранные советники должны были управлять страной и опекать великокняжескую семью в течение двенадцати лет, пока наследник не достигнет совершеннолетия.
После смерти Василия III бразды правления перешли в руки назначенных им опекунов. По словам очевидцев, находившихся в Москве до лета 1534 г., старшими воеводами, которые безотлучно находятся на Москве, являются боярин Василий Шуйский, Михаил Глинский, Михаил Захарьин с Михаилом Тучковым и Иван Шигона, тогда как первые бояре думы князь Дмитрий Бельский с Федором Мстиславским «ничего не справуют», их посылают из столицы с ратными людьми, «где будет потреба». Стараниями опекунов трехлетний Иван был коронован без всякого промедления, несколько дней спустя после кончины отца. Верные бояре спешили упредить мятеж удельного князя Юрия Ивановича. В течение двадцати пяти лет Юрий примерялся к роли наследника бездетного Василия III. После рождения наследника в великокняжеской семье удельный князь, видимо, не отказался от своих честолюбивых планов. Опекуны опасались, что Юрий попытается согнать с трона малолетнего племянника. Чтобы предотвратить смуту, они захватили Юрия и бросили его в темницу. Удельный государь жил в заточении три года и умер «страдальческою смертью, гладкою нужею». Иначе говоря, его уморили голодом.
Передача власти в руки опекунов вызвала недовольство Боярской думы. Между душеприказчиками Василия III и руководителями думы сложились напряженные отношения. Польские агенты живо изобразили положение дел в Москве после кончины Василия III: «Бояре там едва не режут друг друга ножами; источник распрей — то обстоятельство, что всеми делами заправляют лица, назначенные великим князем; главные бояре — князья Бельский и Овчина — старше опекунов по положению, но ничего не решают».
Князь Иван Овчина-Телепнев-Оболенский, названный поляками в числе главных руководителей думы, стал для опекунов самым опасным противником. Он сумел снискать расположение великой княгини Елены. Молодая вдова, едва справив поминки по мужу, сделала Овчину своим фаворитом. Позднее молва назовет фаворита подлинным отцом Грозного. Но то была пустая клевета. Овчина рано отличился на военном поприще. В крупнейших походах начала 30-х годов он командовал передовым полком. Служба в передовых воеводах была лучшим свидетельством его воинской доблести. Василий III оценил заслуги князя и незадолго до своей кончины пожаловал ему боярский чин, а по некоторым сведениям, также титул конюшего — старшего боярина думы. На погребении Василия великая княгиня вышла к народу в сопровождении трех опекунов (Шуйского, Глинского и Воронцова) и Овчины.
Простое знакомство с послужным списком Овчины убеждает в том, что карьеру он сделал на поле брани, а не в великокняжеской спальне. Овчина происходил из знатной семьи, близкой ко двору. Родная сестра его — боярыня Челяднина — была мамкой княжича Ивана IV. Перед смертью Василий III передал ей сына с рук на руки и велел «ни пяди не отступать» от ребенка. Конфликт между Овчиной и Глинским возник на почве политического соперничества.
За спиной Овчины стояла Боярская дума, стремившаяся покончить с засильем опекунов, за спиной Глинского — семибоярщина, которой недоставало единодушия. Фаворит оказал Глинской неоценимую услугу. Будучи старшим боярином думы, он бросил дерзкий вызов душеприказчикам великого князя и добился уничтожения системы опеки над великой княгиней.
Семибоярщина управляла страной менее года. Ее власть начала рушиться в тот день, когда дворцовая стража отвела Михаила Глинского в тюрьму.