Преферанс. История, стратегия, тактика

И все же эти книжки имеют непреходящую ценность. Прежде всего – историческую. Многие интересные вещи мы узнаем из этих трудов. Оказывается, на заре XIX века в преферанс играли без записи. А как же шутка: «Игра писателей?» Но это – теперь шутят. А тогда после каждой разыгранной сдачи партнеры рассчитывались либо деньгами, либо специальными фишками. На столе красовался заранее составленный прейскурант. Сыграл шестерную – получи столько-то. Сел «без» на семи – заплати, что положено. И трудно сказать, хорошо это или плохо. Во всяком случае, игра была динамичной…
Существовало еще одно давно забытое правило – игры оценивались не только по заявленному числу взяток, но и по старшинству мастей. Из приведенных в книгах таблиц явствует, что шестерная в пиках оценивалась в 4 очка, в трефах – в 6 очков, в бубнах – в 8 очков, в червах – в 10, без козыря – в 12. Семерные игры – соответственно в 8, 12, 16, 20 и 24 очка. Выходит, шестерные в червах или без козыря стоили даже дороже, чем семерная в пиках…
Приведем одну из таблиц полностью:
В таблице нет мизера. Но он до 80-х годов прошлого века не был известен. Этот факт подтверждает и небольшая повесть Льва Николаевича Толстого «Два гусара», в которой приводится интересная сценка игры в преферанс в провинциальном помещичьем доме. Перед началом игры заезжий гусар объясняет хозяевам новшество – заказ, при котором нельзя брать взяток, и уверяет, что мизер весьма украшает преферанс. Кстати, мизеров было два – большой и малый.
Поскольку игры тогда делились на прикупные и неприкупные, то торговля велась так: первая рука заявляла пиковую игру с правом на талон (прикуп), вторая рука могла также торговаться в расчете на прикуп, заявив трефу, а третий партнер мог объявить малый мизер. Это означало, что он играет лишь с прикупом. Такой мизер мог перебить любую прикупную игру кроме десятерной. Но и партнеры имели возможность не дать осуществиться такому мизеру (прикупному). Достаточно было заявить «прямую игру», иными словами – игру без прикупа. Скажем, шесть червей без талона. В этом случае заявивший мизер мог тоже отказаться от прикупа, сказав «большой мизер». Очевидно, это соответствовало современной заявке «мизер без прикупа». По старым правилам такой мизер перебивался девятерной без покупки.
В конце века появилась десятичная система записи. Благодаря своему удобству (цифры округлили) и большей логичности эта система записи (пульку уже записывали) просуществовала до пятидесятых годов нашего столетия. Впрочем, в некоторых компаниях – значительно дольше.
Успех системы был в ее простоте, что подтвердит прилагаемая таблица:
Штраф или ремиз выставлялся на гору в том же размере, что и в пульку за выполненный заказ. Вист был ответственным. Почти одновременно с рождением десятичной системы появилось удивительное правило игры «с котлом». Суть в том, что все ремизы после заполнения пулек складывались в «котел», делились на четыре равные части, независимо от того, сколько штрафов набрал каждый участник. Поставивший огромный ремиз на мизере уравнивался с партнером, имевшим минимальное число штрафов. Любая игра, пусть даже шестерная, списывала четверть котла. Острая борьба, ничего не скажешь!
Во время такого розыгрыша могли возникнуть новые ремизы, как у играющих, так и у вистующих. Штрафы писали в новый «котел», который затем разыгрывали, как и первый. Все это приводило к тому, что положение партнеров резко менялось. Нередко игрок, отлично игравший весь вечер, после разбора «котлов» оказывался в большом проигрыше, или, наоборот, безнадежно проигравший приобретал уйму вистов, сыграв две-три игры на финише. Видимо, потому игра «с котлом» пошла на убыль.
Зато верными спутниками десятичной системы остались так называемые «елочки» или «бомбы». Старшее поколение сегодняшних преферансистов вволю наигралось по этим правилам в дни своей молодости. Лихая была игра… На последней руке почти обязательно кто-нибудь «темнил». После двух пасов этот игрок произносил «пас втемную» или «раз втемную». В первом случае шла двойная распасовка и писалась новая бомба каждому участнику, во втором варианте «темнильщик» брал прикуп и назначал игру. Тоже двойную. В случае неудачи, а она часто случалась, игрок ставил удвоенный ремиз и терял кучу вистов (тоже двойных). Чтобы как-то облегчить участь этих игроков-камикадзе, придумали правило: поднявший на игру очень плохие карты, мог их сбросить и, записав на верх «без пяти», не терять хотя бы вистов.
За неполные два века игра в преферанс претерпела эволюцию, гораздо большую, чем любая известная игра. Изменения коснулись не только правил, но и систем записи. Неизмеримо вырос и класс преферансистов. В 1913 году известный на всю страну Владимирский клуб организовал чемпионат по преферансу. В Санкт-Петербург прибыли сильнейшие игроки из Москвы, Киева, Нижнего Новгорода. Главным судьей чемпионата стал вице-председатель клуба светлейший князь К. Горчаков. Четыре десятка лучших игроков, разделенных жребием на десять компаний, начали борьбу за зеленым сукном. Победители определялись по числу набранных положительных вистов, причем каждый участник имел четыре попытки.
Восемь самых удачливых и умелых игроков разыграли финал. В результате недельного сражения выявилось полное преимущество петербуржцев. Пятеро из них заняли первые места, а директор Северного банка Петр Николаевич Штерин стал первым чемпионом России. И последним – тоже. Вскоре началась мировая война, затем грянула революция. В просторных залах Владимирского клуба расположился отряд «самых революционных» матросов под командованием знаменитого комиссара Дыбенко. Того самого, что арестовал армейскую Ставку в Могилеве, расстрелял генералов и развалил весь Западный фронт. Теперь же его матросы топили камины клуба старинной мебелью и резались в «дурака» на уцелевших столах.
Наступали новые времена, на сцену выходили новые игроки…
Несколько десятилетий преферанс считался «не нашим» занятием. И хотя официального запрета не было, многие любители пульки столкнулись с настороженным, иной раз – враждебным непониманием со стороны номенклатурных радетелей нравственности. Парадокс – интеллектуальная игра подразумевалась аморальной! Любой карьерист или алкаш считался «своим» человеком, но играющий в преферанс – это уже носитель «родимого пятна капитализма».