Маска для женщины
— Какая подушка? — сдалась я.
— В виде толстого безмятежного бегемота.
— Идет, сейчас притащу.
Глава 12
Комната, в которой произошло преступление, была затемнена. Похожие на эти, плотные шторы опускал наш школьный учитель географии перед показом на трещащем кинопроекторе учебных фильмов. Чахленькие и скудненькие такие после всех «телекино-путешествий», а многие и в настоящих путешествиях побывали, — а эти кадрики показывали в конце урока, часто захватывали перемены, поэтому мы не любили эту киношку. Почему-то я не решилась включить свет в гримерной убитого — вопреки первому порыву. Огромная игрушка лежала возле зеркала на столике. Я потянулась за ней, когда услышала своеобразный шум проверки преграды на прочность. Кто-то, не зная, на замке ли дверь, аккуратно ее обследовал. Я спряталась за портьерой. Раздались крадущиеся шаги. Несколько минут я благоразумно не высовывала носа. А высунув, чуть не заорала. Спиной ко мне над бегемотом склонилось привидение в белом балахоне с капюшоном.
Я часто храбрюсь, особенно задним числом. Но тут струсила до настоящей дрожи. «Призраки — продукт жизнедеятельности мутящегося рассудка», — напомнила я себе и неудачно двинула локтем. Стоящий на подоконнике цветочный горшок звучно возмутился моей неловкостью. Почти мгновенно хлопнула дверь. Я выглянула из укрытия: гримерная была пуста, подушка второпях брошена на стул. «Бесплотным созданием?» — поддержала я себя. И вихрем выскочила в коридор. Лишь на долю секунды вспугнула досаду предположением: «Что, если во всем театре свет вырубили?» Но пронесло. Таинственная фигура трусила в сторону лестницы. Догнать ее труда не составило. Схватить за плечо заставить себя было тяжелее, но я совладала с нервами — свои же, не чьи-то.
Капюшон свалился с головы «привидения». Передо мной стоял бледный юноша.
— Какого рожна вам понадобилось в гримерной? — просипела я.
— Хотел забрать подушку на память о Вадиме. Выбросит же новый хозяин, — пролепетал он.
Шизанулись они все на этой подушке?
— Ее подарил Вадиму на именины Дмитрий Игоревич Орецкий. Слыхали о таком? Ему бегемот и достанется, как только вы объясните, зачем изображали его покойную жену.
Однако парень скоро оклемался:
— Никого я не изображал, отстаньте.
— Угу. Но тогда я скажу рыщущему здесь милиционеру, что видела вас три дня назад в этом самом одеянии. Вы дразнили Орецкого и провоцировали его на истерику с последствиями.
— Подождите, — уже повежливее попросил он. — Во-первых, спасибо за предупреждение. Знал бы, что подушка — подарок Орецкого, не притронулся бы к ней. Во-вторых, не кричите. Пойдемте ко мне и обсудим ваши маразматические подозрения.
Наверное, глупо было идти с ним, но чувством самосохранения я никогда не злоупотребляла. Он шуганул какого-то мальчика из своей артистической и предложил мне присесть.
— Перед вами человек в обыкновенном атласном халате, не так ли? — заговорил танцовщик после небольшой паузы.
Я смиренно согласилась.
— Человек, который в театре всего два с половиной года и жену Орецкого в глаза не видел. Мой халат неделю висел у Вадима. Я забрал его за несколько часов до убийства.
— Зачем? — пискнула я.
— Захотелось надеть свой халат… случается.
Моя обескураженность от него не укрылась. Но я постаралась сделать хорошую мину при плохой игре и вопросила:
— Почему я должна вам верить?
— Почему я должен перед вами отчитываться? — парировал он. — Кто вы?
— Перебьемся без предъявления визитных карточек.
— До свидания.
В состоянии, близком к летаргии, я спустилась в гримерную Вадима, взяла бегемота и отнесла его Орецкому. Митя гладил игрушку обеими ладонями, и мне казалось, что они потеют. Я уже открыто вернулась в соседнюю комнату. Прячась у окна, я заметила за батареей какой-то листок. Он оказался… фотографией Нины Орецкой, точно такой же, как и отданная мною Мите. Получасом ранее. Мало что соображая, я доволоклась до обиталища девочек из кордебалета, переоделась, вложила снимок в целлофановый пакет и положила в сумку.
Глава 13
«Думай, Поля, думай, негодяйка этакая, — подгоняла я себя вечером и на следующее утро. — Неужели Вадим, наверняка посвященный в прошлое Мити, мучил его? Жестоко. Женский грим… Балахон любовника… Или они сговорились с парнем? Вадим мертв, правды не добьешься. Не хотели попасться склонные к розыгрышам типы, запихнули фотографию за батарею. Даже люди Юрьева ее не нашли…»
Временами в моей бедной черепушке вроде прояснялось, но потом снова затягивало тучами сомнений и растерянности. Мне не хватало сведений и для приблизительных выводов. Маяться размышлениями дальше было бессмысленно. Я отправилась в театр и сразу побеспокоила Татьяну. Приезжие, за редким исключением, были более любезны с журналистами, чем свои. Она уже рассказывала мне о фестивальных впечатлениях. Ее потряс город, в котором она очутилась впервые, пленила сцена, обрадовала возможность работать со знаменитостями мирового уровня. И тут — смерть Елены. Конечно, это кошмар. Они не дружили раньше, но здесь почувствовали принадлежность одному месту. Словом, откровениями она меня не одарила. Сейчас я на них и не претендовала. Мне необходимо было выведать, не видела ли она Елену в белом атласном халате.
Татьяна торопилась, поэтому отвечала лаконично:
— Нет.
— А часто она отлучалась к Вадиму? У вас ведь общая гримерная.
— У нас с ней разное расписание, и за ее отлучки я не поручусь.
Тут в комнату со стоном, заглушающим стук, влетел танцовщик, которого я уже успела потерзать расспросами.
— Привет, Полина, когда почитаем о себе?
— Скоро.
— Отлично. Твоя статья заменит дневник, я ленюсь его вести, — засмеялся он.
Но сразу страдальчески сморщился и обратился к Татьяне:
— Золотко, аспирином не богата? Вчера в окраинном ресторанчике, который ты облюбовала, все было прекрасно. А сегодня голова раскалывается.
Отзывчивая Татьяна принялась хлопотать о таблетках и воде. Я незаметно прихватила с зеркала фотографию Елены — цветной моментальный снимок в обычном наряде — и простилась. Получилось это машинально, я уже свихнулась на изображениях балерин. И лишь на улице меня осенило: я хотела понять, кого легче расписать под Нину Орецкую. Елену, посягавшего на бегемота юношу или Вадима, снимок которого я надеялась раздобыть у Мити? В конце концов есть же профессиональные гримеры, помогли бы разобраться. А эти трое все имели доступ к злополучному халату.
Слегка подзарядившись оптимизмом, я двинула в многоэтажку, с балкона которой некогда выбросилась несчастная жена Орецкого. Митя сменил квартиру, но соседка, по моим прикидкам, была в состоянии вспомнить то, о чем он умолчал. Люди всегда умалчивают о самом важном. Например, меня интересовало, какого возраста была сестра Нины, род ее занятий и семейное положение. Я действительно перебаловалась детективами. Рассуждала примерно так: выросла у нее дочь, стала балериной и приехала мстить за тетку.
— Версия как версия. Вряд ли Митя когда-нибудь встречался с племянницей.
На звонок открыл взлохмаченный парнишка лет семнадцати. Я по возможности толково попросила разрешения побеседовать с «дамой, выхаживавшей после случившейся десять лет назад трагедии Митю — Дмитрия Игоревича Орецкого».
— Кем была по жизни моя бабуля? — усмехнулся он. — Вторая прикинутая девица домогается свидания с ней. А она умерла год назад, извините.
Я догадалась выхватить из кармана фотографию Елены и показать ему, пока он не захлопнул дверь.
— Она, она, — подтвердил внук. Она… Что дальше? Что? Я поплелась к себе, достала блокнот с записями и принялась изучать их. Чем сильнее я придиралась к собственному стилю, тем неуютнее мне становилось. Потому что представить, как полковник Измайлов отреагирует на мою бредятину, было несложно. А обращаться к Вику пора настала: Мите Орецкому грозила опасность посерьезнее, чем оговор.