В джунглях черной Африки (Охота за слоновой костью)

 
Глава II
Утром Дэниел забрался на небольшую скалу невдалеке от жилых построек управления полюбоваться рассветом. Небо покрывали темные горообразные кучевые облака. Стояла изматывающая духота.
Настроение Дэниела вполне соответствовало этому хмурому утру. Да, он отснял великолепный материал за то время, что здесь находился, да, он обрадовался встрече с Джонни – своим хорошим другом, которого любил и уважал, но его удручало, что снова увидятся они, похоже, нескоро.
Перед отъездом Дэниел пришел к Джонни на завтрак. Тот ждал друга в своем бунгало с тростниковой крышей, на широкой веранде, закрытой сеткой от комаров. Когда-то это бунгало принадлежало самому Дэниелу.
Прежде чем подняться на веранду, Дэниел на миг остановился и оглядел разбитый перед хижиной сад. Он сохранился в том виде, как его разбила Вики. Много лет назад Дэниел привез свою двадцатилетнюю невесту в Чивеве. Она была всего на несколько лет моложе самого Дэниела – хрупкая девушка с длинными светлыми волосами и смешливыми зелеными глазами.
Она умерла как раз в той комнате – ее спальне, – окна которой выходили в сад. Никто и предположить не мог, что простой приступ обычной малярии приведет к инфекции и церебральному параличу. Болезнь убила ее в считанные часы – до того, как в парк успел прилететь доктор.
Ее смерть омрачилась жутким последствием: ночью в сад пришли слоны. Раньше они никогда здесь не появлялись: сад был огорожен – там росли гнущиеся под тяжестью плодов цитрусовые деревья, а огород полнился овощами.
Слоны появились как раз в момент кончины Вики и полностью опустошили сад. Вырвали даже декоративные кусты и розы, посаженные ее руками. Видимо, у слонов есть какая-то восприимчивость к смерти. Казалось, они чувствовали, что она умирает, чувствовали безутешное горе Дэниела.
После Вики Дэниел так и не женился. Вскоре после ее смерти он уехал из Чивеве; воспоминания о Вики причиняли нестерпимую боль, и оставаться там, где была она, он просто не мог. Теперь в его бунгало жил Джонни Нзоу, а за садом Вики ухаживала его жена Мэвис – красивая молодая женщина из племени матабеле. О лучших руках для своей бывшей собственности Дэниел и мечтать не мог.
В это утро Мэвис приготовила традиционный завтрак племени матабеле – маисовая каша и кислое молоко, густое, выдержанное в сосуде из тыквы горлянки, – любимое лакомство пастухов племени нгуни. После завтрака Джонни и Дэниел сошли вниз – к складу. Спускаясь по холму, Дэниел остановился на полдороге. Прищурившись, прикрыв глаза ладонью от солнца, он стал смотреть на коттеджи с тростниковыми крышами на берегу реки в тени инжира. Эти домики с круглыми стенами для гостей заповедника, так называемые рондавелы, окружала плотная изгородь, через которую не могли проникнуть дикие звери.
– Ты вроде говорил, что парк закрыт для посетителей, – сказал Дэниел, – а в одном рондавеле кто-то живет. И машина рядом.
– Это наш почетный гость. Дипломат – посол Китайской Республики Тайвань. Приехал из столицы, – объяснил Джонни. – Весьма интересуется животным миром, особенно слонами. Здорово потрудился для сохранения природы Зимбабве. Здесь он пользуется привилегиями. Захотел погостить у нас, пока нет туристов, вот я его и пустил… – Не договорив, Джонни воскликнул: – Да вон он!
У подножия горы стояли трое, на таком расстоянии, впрочем, лиц разглядеть было нельзя. Продолжая спуск, Дэниел спросил: – А куда делись белые егеря, которые участвовали вчера в отстреле?
– Их прислали из Национального парка Уонки. Сегодня утром поехали обратно.
Приблизившись к стоящим внизу людям, Дэниел, как ему показалось, узнал посла Тайваня.
Он оказался моложе, чем можно было предположить, принимая во внимание такую высокую должность. Хотя европейцу трудно определить возраст азиата по лицу, Дэниел приблизительно установил, что китайцу немногим больше сорока, высокий, худощавый человек с прямыми черными волосами; напомаженные, они зачесывались назад так, чтобы полностью открыть высокий умный лоб. Красивое, чистое лицо словно из воска. Во внешности его проглядывало что-то европейское – его влажные, блестящие глаза были округлыми и черными, как вороново крыло, несмотря на то, что на верхних веках, во внутренних уголках глаз, отсутствовали характерные для китайца складочки кожи.
– Доброе утро, Ваше Превосходительство, – поздоровался с послом Джонни. В его голосе звучало неподдельное уважение. – Вам, наверное, жарковато?
– Доброе утро, смотритель. – Посол оставил черных егерей и подошел к ним. – Я, знаете ли, предпочитаю погоду попрохладнее – Одетый в голубую рубашку с открытым воротником и короткими рукавами, светлые брюки, он производил впечатление хладнокровного и элегантного человека.
– Я хочу представить вам доктора Дэниела Армстронга, – сказал Джонни. – Дэниел, это Его Превосходительство посол Тайваня, господин Нинг Чжэн Гон.
– Но такой известный человек, как доктор Армстронг, не нуждается в представлении, – проговорил Чжэн с обворожительной улыбкой, взяв Дэниела за руку. – Я с величайшим интересом и удовольствием читал ваши книги и смотрел ваши телепередачи.
Он говорил на безупречном английском. Казалось, что это его родной язык. Дэниел почувствовал к китайцу легкую симпатию.
– Джонни сказал о том, что вы очень обеспокоены состоянием африканской природы и внесли большой вклад в дело защиты животного мира этой страны.
– Сожалею, что не могу сделать больше, – воскликнул Чжэн, протестующе подняв руку. Однако глаза его не отрываясь смотрели на Дэниела. – Простите, доктор Армстронг, но я не ожидал встретить в такое время других приезжих. Меня заверили, что парк сейчас закрыт.
Хотя он произнес эти фразы приветливым, почти дружественным тоном, Дэниел почувствовал, что вопрос задан отнюдь не из простого любопытства.
– Не беспокойтесь, Ваше Превосходительство. Мы с оператором уезжаем сегодня после обеда. Скоро весь Чивеве окажется в вашем полном распоряжении, – успокоил его Дэниел.
– О, ради Бога, не поймите меня превратно. Я не настолько эгоистичен, чтобы желать вашего отъезда. Более того, мне даже жаль, что вы так поспешно уезжаете. Уверен, нам было бы о чем поговорить.
Дэниелу почудилось в словах Чжэна облегчение – после того, как тот услышал об их отъезде. Лицо китайца не утратило теплоты, а поведение – приветливости, тем не менее Дэниел почувствовал, что за утонченными манерами дипломата скрывается что-то совершенно другое.
Взяв их под руки, посол пошел по направлению к складу, благодушно болтая. Там он остановился и стал наблюдать, как егеря и бригада носильщиков разгружали слоновую кость – трофеи вчерашнего отстрела – с грузовика у самых ворот склада. Джок уже вовсю снимал разгрузку под всеми мыслимыми и немыслимыми углами.
Бивни по одному вытаскивали из грузовика – еще со следами запекшейся крови – и по очереди взвешивали на старомодных весах в виде платформы. Сидя за шатким столиком, Джонни записывал вес каждого бивня в амбарную книгу в кожаном переплете. Затем присваивал регистрационный номер, и кто-то из егерей выбивал его на слоновой кости с помощью наборного штампа. Теперь слоновая кость считалась официально зарегистрированной – ее можно было продать на аукционе и вывезти из страны.
Чжэн наблюдал за происходящим с живым интересом. Одна пара бивней, не очень тяжелых и массивных, отличалась особенной красотой: изящные пропорции, элегантный изгиб, великолепная поверхность. Кроме того, бивни казались абсолютно идентичны и великолепно подходили один к другому.
Чжэн подошел поближе и, присев на корточки рядом с весами, погладил один из бивней с нежностью любовника.
– Какое совершенство! – прошептал он восхищенно. – Настоящее произведение искусства.
Заметив взгляд Дэниела, он замолчал и отнял руку. Открытое проявление алчного вожделения покоробило Дэниела, он не успел этого скрыть. Увидев его глаза, Чжэн поднялся и принялся объяснять своим приятным голосом: – Я всегда был очарован слоновой костью. Возможно, вы слышали, что, по китайскому поверью, слоновая кость приносит счастье. Редко в каком китайском доме вы не найдете фигурки из слоновой кости. Однако интересы нашей семьи к слоновой кости не ограничиваются данью суевериям. Видите ли, мой отец когда-то начинал простым резчиком по кости. Но он оказался настолько искусен, что ко времени моего рождения уже имел собственные магазины изделий из слоновой кости в Тайбэе, Бангкоке, Токио и Гонконге. Мои самые ранние детские воспоминания связаны с видом слоновой кости, ощущением ее поверхности. Еще мальчиком я работал подмастерьем у резчика в нашем магазине в Тайбэе и научился любить и понимать кость, как это умеет мой отец. Его коллекция слоновой кости – одна из самых обширных и ценных… – Чжэн заставил себя остановиться. – Простите меня, пожалуйста. Моя страсть иногда заставляет меня забываться. Но взгляните-ка, это же красивейшие бивни! Между прочим, найти абсолютно одинаковую пару чрезвычайно трудно… Отец бы потерял голову, увидев эту пару.