Последний триумф Золотой Орды

Норман Спинрад

На востоке пустыни Гоби три сотни стариков едут верхом на трех сотнях косматых и костлявых монгольских пони. Пони, как и их наездники, — последние остатки вымирающей расы. На людях грязная, потресканная одежда из плохо выдубленной кожи. Чрез их спины перекинуты на ремнях короткие монгольские луки, с поясов свисают мечи, а в мозолистых руках они держат копья; скачут они по направлению к восходу солнца.

В сомнительном заведении на Салливен Стрит, под облезающими зелеными буквами «Общественный клуб Д'Мато» на засиженном мухами полупрозрачном участке зеркального окна, скрывающего напоминающий пещеру интерьер от глаз случайных наемных убийц на улице, на покрытом зеленой эмалью металлическом складном стуле сидел не совсем случайный (или в своем роде более случайный) наемный убийца Джерри Корнелиус, отделенный потресканной поверхностью расшатанного карточного столика от сидящего напротив сварливого старика с большим носом. Джерри был одет в нарочито старомодный черный костюм, черную шелковую рубашку, белый галстук и белые ботинки. Его черный виниловый плащ был изящно переброшен через стоящий вдоль стены прилавок, на котором были выставлены наборы конфет и сигар «Де Нобили». Позади прилавка висела выцветшая фотография Франклина Д.Рузвельта в черной рамке. Человек с большим носом курил «Де Нобили», выпуская над столом полуядовитый дым с явной целью досадить Джерри. Джерри, однако, был к этому готов и в качестве контрмеры держал под рукой скрипичный футляр. Пожалуй, игра шла вничью.

— Это крупняк, Корнелиус, — сказал старик.

— Плоть есть плоть, мистер Сичилиано, — ответил Джерри. — Металл есть металл.

— Раньше когда-нибудь стреляли в члена Кабинета?

Джерри подумал.

— Сомнительно, — признался он наконец. — Один раз я достал главу государства, но там был благожелательный деспотизм.

К отвращению Джерри, старик пожевал сигару.

— Сойдет, — сказал он. — Контракт у вас. Как скоро можете быть в Синьцзяне?

— Через три дня. Снова придется менять паспорт.

— Пусть будет два.

— Придется нажать на пружины. Обойдется вам копеечку.

Старик пожал плечами.

— За дело, — сказал он.

Джерри усмехнулся.

— Мой лозунг, мистер Сичилиано. На кого контракт?

— Прямой наследник Мао Цзэдуна.

— Кто это сейчас? — спросил Джерри. Ситуация в Китае была несколько запутанной.

— Это ваши проблемы, — сказал большой нос.

Джерри пожал плечами.

— А мое прикрытие?

— Позаботьтесь сами.

Джерри встал, крепко стиснув скрипичный футляр, пробежался рукой по густой шевелюре естественных белокурых волос, подобрал плащ, взял с прилавка одну «Де Нобили» и сказал со зловещей ухмылкой:

— И не говорите потом, что я вас не предупреждал.

Поезд состоял и локомотива, запечатанного товарного вагона, трех платформ и служебного вагона. Товарный вагон содержал одну тонну чистого героина. Открытые платформы содержали вооруженных пулеметами трехсот бойцов Народной Китайской Армии, защищенных от стихий думой Председателя Мао. Служебный вагон содержал комнату для переговоров. Локомотив был тепловозом.

— Вы будет работать с русскими, инспектор Корнелиус, — сказал Ц. — Так получилось, что наши интересы совпадают.

Джерри нахмурился. Работая с русскими в прошлый раз, он подхватил триппер.

— Я не доверяю этим типам, — сказал он Ц.

— Мы тоже, — твердо сказал Ц, — но это единственный способ переправить вас в Синьцзян. Утром вы вылетаете в Москву «Аэрофлотом».

— «Аэрофлотом?» — простонал Джерри. Господи, эти русские стюардессы!

— подумал он. «Аэрофлотом» меня тошнит, — пожаловался он.

Ц твердо посмотрел на Джерри.

— Мы получаем скидку на семейные полеты, — объяснил он.

— Но я же лечу один…

— Вот именно.

— Драмамин?

— Если вы настаиваете, — сказал Ц официальным тоном. — Но Бюро не одобряет чужеродных веществ.

— Моя миссия? — спросил Джерри.

— Взять чинков и мафию с поличным. Сорвать их планы.

— Но это вне нашей юрисдикции.

— Отсюда русские, — сказал Ц. — Работайте мозгами, Корнелиус.

— У них тоже нет юрисдикции.

— Вы же не так наивны, Корнелиус.

— Полагаю, что нет, — задумчиво произнес Джерри.

Согласно думе Председателя Мао, селение было анахронизмом: сто пятьдесят три искусанных блохами кочевника со своими животными (в основном больными лошадьми и потрепанными яками) разбили стоянку из кожаных юрт на краю Гоби. С единственно верной точки зрения можно было бы сказать, что селение не существует.

С той же самой точки зрения (так же как и с нескольких других) можно было бы сказать, что триста стариков, скачущих по пустошам Гоби, тоже не существует. Тем не менее кочевая стоянка имела для старых воинов определенную реальность; а именно реальность архетипа, все еле ярко горящую в их прапамяти, связывающую нитью непрерывной традиции дни Великого Хана и его Золотой Орды с туманным и артритическим настоящим.

Селение. Жги. Грабь. Насилуй. Убивай.

Не прикрытие зонтиком дум Председателя Мао, старые варвары существовали в более счастливой реальности простых прямолинейных традиционных императивов.

Поэтому, не подозревая о том факте, что селение — это анахронизм, старые воины освященный веками традиции Золотой Орды ворвались в стоянку, убили мужчин и детей, с большим трудом изнасиловали женщин до смерти, забили животных, сожгли юрты и продолжили путь на восток, в непоколебимой уверенности, что выполнили еще одну частичку своего непроходящего предназначения.

Длинная бетонная взлетно-посадочная полоса нарушала монотонность Синьцзянских пустошей еще более абсолютной монотонностью геометрического совершенства. Отходящая от полосы под прямым углом железнодорожная ветка терялась на горизонте. С точки зрения пилота самолета С-5А, приближавшегося к этой трехмерной связке, взлетно-посадочная полоса и железнодорожная ветка образовывали букву Т с конечной перекладиной и бесконечной стойкой. Пилот попросту пренебрег этим наблюдением. Возможно, что бы не вполне понимал думу Председателя Мао; более эрудированный человек мог бы оценить символику по достоинству.

— Это явное доказательство циничного вероломства китайского гангстерского элемента, скрывающегося за фасадом маоистской клики, товарищ Корнелиус, — добродушно заметил комиссар Крапоткин, наливая в стакан чай из серебряного самовара и передавая его через стол Джерри. Маленький крыжистый Крапоткин носил свой модный двубортный костюм, как униформу. Возможно, это и есть униформа, подумал Джерри, достал из своей перламутровой коробочки для пилюль кусочек сахара и вставив его между зубами. Русские теперь из кожи вон лезли, чтобы держаться на уровне, а это не так легко.

Пока Джерри посасывал чай сквозь кусочек сахара между зубами, Крапоткин закурил «Акапулько Голд» и продолжал разговор не по существу:

— В Пекине изрыгают антисоветскую брань, и в то же время заключают сделки с худшим гангстерским элементом упадочного капиталистического общества через черный ход в Синьцзяне, который, кстати, по праву является советской территорией.

— Я бы не назвал мафию худшим гангстерским элементом упадочного капиталистического общества, — мягко заметил Джерри.

Крапоткин издал металлический звук, который Джерри в порядке рабочей гипотезы определил как смех.

— А, очень хорошо Корнелиус. Действительно, можно доказать, что распространение героина, вносящее вклад в дальнейшее разложение уже упадочного Запада, является делом, способствующим в конечном счете прогрессу рабочего класса.

— Но это не относится к обеспечению реакционного авантюристического режима в Пекине твердой американской валютой, — возразил Джерри.

— Совершенно верно, товарищ! Вот почему наше руководство решило сотрудничать с американским Бюро по борьбе с наркотиками. Как только маоистская клика будет разоблачена в деле продажи героина мафии, у нас не возникнет трудностей с их полной дискредитацией среди прогрессивных элементов во всем мире.

Перейти к странице:

Следующая страница