Синеглазая Касси
Пэтси пожала плечами и с преувеличенной сосредоточенностью стала накручивать бумажную салфетку на ножку своего бокала.
– О, просто я... ну... я подумала, что, может быть... ты здесь не одна, а с кем-нибудь. – Нет, я здесь одна.
– Понимаю. – Пэтси продолжала вертеть в руках бокал и терзать салфетку. – Итак... ммм... где ты живешь? Чем занимаешься?
Имоджен с любопытством разглядывала Пэтси. Девушка, которую она знала в школе, никогда не лезла за словом в карман, однако сейчас Пэтси была явно смущена.
– Я работаю дизайнером по интерьеру в одной из ванкуверских фирм.
– Дизайнер по интерьеру! – Снова оживившись, Пэтси расплылась в восхищенной улыбке. – Господи, у тебя наверняка здорово получается!
– Ничего особенного. Я просто помогаю богатым женщинам решить, в какой цвет покрасить ванные комнаты.
– Подозреваю, что от тебя требуется гораздо больше. У тебя всегда был прекрасный вкус и стиль. Ты единственная из всех моих знакомых, на ком джинсы и футболка смотрелись произведениями знаменитых модельеров.
– Вероятно, потому, что если мама и позволяла мне носить джинсы и футболки, то только с дизайнерскими ярлыками. А как ты, Пэтси? У тебя есть муж или дети?
– Мужа нет, а дети есть. Я – дважды тетя. Деннису семь с половиной, а Джеку в октябре исполнится шесть. Они очаровательны. Да ты сама увидишь. – Пэтси подняла свой бокал. – Твое здоровье! Рада снова тебя видеть. – И без паузы выпалила: – Джо отправился с мальчишками на рыбалку, а я здесь обедала кое с кем из старых друзей. Только мне не хотелось брать машину, так что Джо заедет за мной.
Имоджен окаменела. Она ко многому готовила себя, многое пыталась предусмотреть, но то, что Джо остепенился и обзавелся семьей, ей и в голову не приходило. Она, наверное, не испытала бы такого потрясения, даже если бы в нее ударила молния.
Ей хотелось кричать: «Это несправедливо! Если он наконец влюбился, то почему не в меня?»
– Ты стала медсестрой, как мечтала? – с трудом выдавила Имоджен, когда Пэтси на секунду умолкла.
– О да. Получила диплом, затем прошла специальную стажировку и теперь работаю в Центральной больнице Торонто в родильном отделении, выхаживаю недоношенных малышей. Как же мне это нравится! Хотя иногда просто сердце разрывается. Но чудо рождения до сих пор потрясает меня до глубины души, особенно когда ребенок выживает, несмотря на почти полное отсутствие шансов.
Легкие волны на озере еще искрились в солнечных лучах, однако вокруг Имоджен будто сомкнулась удушающая чернота. Как могла старая боль вспыхнуть с такой силой и поглотить ее целиком, лишить зрения, затуманить разум, гигантским кулаком сжать сердце?
Имоджен рывком поднялась со стула, хотя секунду назад не могла даже пошевелиться.
– Мне пора.
– Но ты ведь только что пришла!
– Да-да. Но я как раз вспомнила...
В спешке Имоджен задела соседний стол, и ее сумочка полетела на пол. Бумажник ударился о каменные плиты с такой силой, что отделение для мелочи раскрылось и монетки покатились в разные стороны.
Двое мальчишек вылетели из тени, словно только этого и ждали. Как нищие бросаются за объедками, так они с восторженными криками бросились подбирать блестящие монеты. Кто, кроме отпрысков клана Донелли, мог похвастаться такими непослушными иссиня-черными вихрами, такими ослепительно синими глазами? Мальчишки, ползающие у ее ног, были миниатюрными копиями Джо. И если эти дьяволята здесь, то их папаша где-то рядом!
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Парни, отдайте даме ее деньги. – Вкрадчивый, струящийся, словно черный бархат, голос будто ласково погладил ее шею.
Пусть чертовы мальчишки обчистят ее до нитки! Главное – не свалять дурочку перед ним. Приняв такой надменный вид, какому позавидовала бы даже ее мать, Имоджен на мгновение оглянулась.
– О, привет! Джо, если не ошибаюсь?
Достигнутые результаты оправдали ее усилия на сто пятьдесят процентов. Достаточно было увидеть, как отвисла у него челюсть, как взметнулись густые черные ресницы, как расширились глаза.
– Имоджен? – Его голос изменился, потерял бархатистость и зазвучал словно из темных озерных глубин.
– Совершенно верно. – Хотя внутри все бурлило, Имоджен улыбнулась с вежливым безразличием. – Имоджен Палмер. Мы с Пэтси вместе учились и как раз вспоминали старые добрые времена.
– Тебя не узнать! – придушенным голосом пробормотал Джо.
Если бы боль не продолжала терзать Имоджен, она насладилась бы его замешательством, но в данный момент она с трудом сдержалась, чтобы не перепрыгнуть через низкую ограду, отделяющую «Чайный сад» от парка. Собрав всю свою волю в кулак, Имоджен медленно повернулась и взглянула ему в лицо.
Как ни пыталась она представить его обрюзгшим бездельником, он остался таким представителем мужской половины человечества, о каком любая женщина может только мечтать: высокий, стройный, гордый. Мятежник не был укрощен, но стал контролируемым.
– Ну, – выдавила Имоджен, отворачиваясь прежде, чем Джо успел увидеть отчаянную тоску и голод, наверняка отразившиеся в ее глазах, – приятно было снова увидеть тебя, Пэтси. Жаль, что мы не успели как следует поболтать.
Пэтси перевела смущенный взгляд с Имоджен на Джо.
– Но...
Один из мальчишек протянул грязную ладошку.
– Вот ваши деньги, мадам.
– Спасибо, – поблагодарила Имоджен, старательно отводя взгляд от кристально чистых детских глаз. Она осторожно обошла мальчиков и мужчину, стоявшего рядом с ними.
– Прости, что убегаю, Пэтси, но, вероятно, мы увидимся завтра или на днях. До свидания, Джо. У тебя прелестные дети.
Ей удалось уйти с достоинством. Прямая спина, гордо поднятая голова. Лавируя между столиками, преграждавшими дорогу к выходу, Имоджен старалась двигаться с грацией топ-модели. Только пройдя ярдов сто по променаду и оказавшись на безопасном расстоянии от кафе, Имоджен привалилась к деревянным перилам и провела дрожащей рукой по лицу. Господи, она плачет! Не рыдает, трясясь всем телом, как почти девять лет назад, когда Джо Донелли бросил ее. Не льет безутешные слезы, как следующей весной, когда без ребенка вышла из клиники с опустошенным сердцем. Две большие теплые слезинки медленно скользили по ее щекам.
Позади послышались шаги, и она вздрогнула. Неужели ее побег прошел не так удачно, как ей казалось? Секунду спустя ее подозрения подтвердились.
– Зачем так спешить, Имоджен?
В смятении она выудила из сумочки бумажный платок, промокнула слезы и высморкалась как можно изящнее.
– В чем дело? – спросила она, мысленно благодаря сгустившиеся сумерки. – Я что-то забыла?
Джо положил ладонь на ее плечо, словно собрался арестовать за бродяжничество.
– Да.
– Неужели? – Дернув плечом в попытке стряхнуть его руку, Имоджен вглядывалась в сумочку так напряженно, словно увидела там змею. Пусть уж змея, только бы не смотреть ему в глаза. – Что именно?
– Меня. – Джо схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.
«Он мерзавец и аморальный тип, ему не место в приличном обществе! – бушевала мать, когда Джо привез Имоджен домой после выпускного бала. – Если он посмеет еще раз появиться здесь, я добьюсь, чтобы его арестовали за нарушение границ частной собственности».
Однако, что бы ни говорила мать, при всех недостатках Джо Донелли абсолютная честность была его неотъемлемой чертой. К тому же, в отличие от большинства знакомых Имоджен, он никогда не боялся выяснения отношений и уж точно не отступит перед ее притворным высокомерием.
– Я надеялась, что как джентльмен ты не станешь напоминать мне о прошлом.
– Я не джентльмен, – резко ответил он, – и никогда им не был. Уверен, это ты не могла забыть.
Что же ему ответить? Признать, что один лишь брошенный на него взгляд напомнил о вкусе его губ? Что звезды на небе вдруг засверкали ярче, выхватив из глубин памяти ночь их любви? Ту ночь под невероятно огромной летней луной, когда его кожа светилась, словно белое золото? Или признать, что он самый потрясающий мужчина на свете, с кем никто не может выдержать сравнения?