Маг-целитель

— О нет! Он просто хочет оказать помощь пораженному врагу. — Рыцарь посмотрел мне в глаза. — Довольно, добрый человек. Позволь нам позаботиться о Нем.
— Нет, — покачал я головой. — Боюсь, вам незнакома техника массажа. Я ударил его, я его и приведу в порядок. — Тут Жильбер хрипло задышал. — Ты пришел в себя?
— Не помру, — выдохнул парень. — А ты отличный воин.
— Просто учился этому немного, — объяснил я ему. — А ты очень силен, знаешь?
— Видно, мало тут одной силы, — простонал Жильбер.
— Это верно.
Я сжал его руку и потянул на себя. Он поднялся на ноги. Да, бицепсы у Жильбера были что надо, и правильно я делал, что старался не подпускать его к себе. И хорошо, что он, обхватив меня, сразу же швырнул. Если бы он продолжал меня «обнимать» — мне бы конец пришел.
— Ты храбро сражался, — подбодрил Жильбера командир и дал знак двоим воинам. — Уведите его.
Воины подхватили юношу под руки и увели. Те, что стояли кружком и наблюдали за нашей схваткой, вернулись к брошенным делам, не переставая, впрочем, оживленно обсуждать ее. Я заметил несколько опасливых взглядов, брошенных на меня, но враждебности в глазах рыцарей не обнаружил.
Я вздохнул. Старая история. Победи в паре-тройке драк, и ты уже свой. Неужели настоящего мужчину красят только кулаки?
— Добро пожаловать к нашему костру, — сказал мне командир.
А я вам что говорил? Правда, поглядывал он на меня осторожно.
— Благодарю за гостеприимство, — сухо ответил я. — Уверяю тебя, если меня никто не вызовет на бой, драться я не стану.
Командир пожал плечами, словно я сказал о чем-то таком, что его совершенно не заботило.
— У нас предостаточно мечей. А что же до рукопашной... то это крестьянская забава. А тебе она неплохо удается.
— Может быть, слишком хорошо? — намекнул я, догадываясь по выражению его лица, что он именно это хотел сказать.
— Может, и так, — уклончиво отозвался командир и отвел глаза. — Манера драться у тебя, несомненно, странная. Где ты таким приемам выучился?
— На Востоке, — ответил я. Что еще я мог сказать? Америка лежала к западу отсюда, если считать, что я находился в Европе, а Япония — к западу от Америки, верно? Японию все называют Востоком. А каратэ я изучал в Америке, но борьба-то японская, а Америка — к востоку от Японии, значит, все равно — на Востоке.
— А-а-а, — понимающе кивнул командир. — В стране язычников. Оттуда и приходят всякие редкости.
Он однозначно имел в виду Ближний Восток. Мусульманская культура была ему настолько чужда, что он был готов приписать ей все, что угодно. Тут меня озарило: вот редкостный способ для объяснения всего того, что я объяснить не в силах.
— Много лет я прожил в далекой стране, — сказал я. — Я ученый. Обычаи той страны не слишком интересовали меня, однако тамошние мудрецы внушили мне, что тренировка тела должна предшествовать тренировке ума.
— В этом есть смысл, — согласился командир. — И каким же оружием ты обучился владеть?
— Только посохом, — отвечал я. — Тамошнее учение берет начало от людей, почитаемых святыми, а они полагали, что заостренным оружием пользоваться грешно.
— Наши святые того же мнения, — кивнул командир. — За исключением тех немногих, кому предназначено защищать Истинную Веру силой оружия.
— Я как раз хотел спросить. У вас — тонзуры. Вы монахи или рыцари?
Командир прищурился и испытующе посмотрел на меня.
— Как долго ты не бывал в христианских землях?
— С детских лет, — ответил я и в общем-то не соврал: разве можно американскую среднюю школу считать христианской землей?
Лицо командира просветлело.
— Тогда и дивиться нечему. Так знай же: мы — рыцари Ордена Святого Монкера, но мы также и монахи.
Ну, наконец-то до меня дошло. Я же читал про рыцарей-тамплиеров в школьном учебнике и в книжке «Айвенго». Помню, как был возмущен до глубины души тем, что человек, посвятивший себя Господу, одновременно способен посвятить себя и тому, чтобы крошить черепа других людей копытами своих клайдесдальских тяжеловозов*  [9]. Однако я постарался сохранить тактичность.
— Но... нет ли тут некоторого противоречия?
Командир тут же снова подозрительно прищурился.
— Это какого же противоречия?
— Видите ли, — сказал я. — Монах исповедует любовь к ближнему и исполнение Заповедей, в особенности же заповеди «не убий» и «возлюби ближнего своего, как самого себя». А рыцарь посвящает себя убиению этих же самых ближних.
— О, ты не это хотел сказать, несомненно! — побледнев как плат, воскликнул командир рыцарей. — Неужели ты действительно столь мало знаешь о своей собственной вере?
— О своей собственной культуре, ты хотел сказать, — уточнил я и хмуро глянул на рыцаря. — Ты забываешь о том, что я большую часть жизни прожил в чужой стране.
— О да, я запамятовал. — Он явно старался взять себя в руки, но это ему плохо удавалось. — Знай же, юноша, что, будучи рыцарями, мы посвящаем себя защите народа Божьего от тех, кто предался Злу. Те же, кто предался Злу, алчны и не останавливаются ни перед чем, дабы поработить души людские. Посему прислужников Сатаны приходится истреблять силою оружия.
Я сдержался и даже постарался улыбнуться. Ведь я слушал то самое оправдание, которым пользовались средневековые христиане не только для объяснения крестовых походов в чужие страны, но и причин истребления своих сородичей лишь за то, что те исповедовали «не такое» христианство.
Командир отвернулся и принялся расхаживать по стоянке и смотреть, все ли в порядке. Поскольку он продолжал при этом разговаривать, я потащился за ним.
— Да будет тебе известно, — продолжал он, — что и в христианских землях многие угодили под власть Сатаны и его приспешников. Аллюстрия — страна, в которой мы сейчас находимся, погрузилась в трясину разложения. Ею правит королева-колдунья. Ибирия не так давно спасена от подобной участи, а Меровенс свободен лишь потому, что на помощь тамошней наследнице, королеве Алисанде, пришел могущественный чародей. Он поборол чары и заклинания колдуна-узурпатора, и войска королевы сумели очистить страну от погрязших во грехе рыцарей самозваного короля Астольфа.
Ну ладно. В принципе все понятно. Узурпация и все такое прочее. Но зачем к этому примешивать предрассудки?
— Значит, вы родом из этого самого Меровенса?
— Истинно так.
«Ибирия» — что-то знакомое... Иберийский полуостров? Но если так, то «воцарение зла» в тех краях — это всего-навсего Мавританская империя. Средневековым испанцам мавры-мусульмане представлялись язычниками, а стало быть, по их понятиям, поклонялись ложным богам. С этим ясно. Теперь — Аллюстрия. Похоже на Австрию, к которой что-то добавлено... Алл... — может быть, начальные буквы слова «Аллемания» — так называют Германию немцы? Стало быть, Германия плюс Австрия? Мне была известна одна поистине демоническая фигура, пытавшаяся подобное объединение осуществить, однако этот человек жил никак не в средние века. Так что я решил пока не судить поспешно о злобности аллюстрийской королевы. Но Меровенс... это что же — Франция или Италия? А может быть, Польша или Россия? Ну, если просто наугад возможно, это страна Меровингов*  [10], а значит — Франция.
Собственно, почему бы и не спросить?
— Что-то я, похоже, заблудился, — смущенно проговорил я. — В какой стороне Меровенс?
— Прямо впереди, — удивленно отозвался командир. — Ты неподалеку от его границы. Разве ты не знаешь, что вышел из Аллюстрии?
Тут я наконец кое-что начал понимать. Аллюстрия — под властью злой королевы. Это очевидно, судя по тому, какой приемчик мне там оказали.
— Нет, я этого не знал, — ответил я. — Только где бы я ни был, я стремился поскорее оттуда выбраться.
— Это тебе удалось. Знай, ты прошел через горы. Королева Аллюстрии пытается их присвоить, поселив там кое-кого. А те притворяются, будто ее подданные. Если эти горы кому и принадлежат по-настоящему, так это горцам, которые называют себя швейцами.