Горький конец
Когда я закончил, он процедил:
– Стало быть, ты находился в одной комнате с трупом, в двух шагах от телефона, и не воспользовался им… Где эта женщина?
– Наверху, в постели.
– Ладно, проверим ее. Доил, останешься здесь с мистером Клиффом. Фостер, за мной… В чем дело?
Доктор Волмер преградил им путь. Голос его прозвучал неумолимо:
– Мисс Данкен не следует беспокоить. Говорю вам это как ее врач.
– Надо думать, – Кремер смерил его взглядом. – Я все-таки взгляну на нее. Пойдем, Фостер.
Доктор Волмер сам возглавил шествие, сопровождая стражей закона. Вульф тяжело вздохнул, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Вскоре по лестнице загромыхали шаги, и в кабинет вошли Кремер с Волмером. Глаза Вульфа открылись.
– Она притворяется, – с места в карьер заявил Кремер. – Это ясно как пить дать. Я вызову полицейского врача.
– Доктор Волмер, – спокойно ответил Вульф, – весьма квалифицированный и опытный специалист.
– Угу, я знаю. И ваш приятель. Я пошлю за полицейским специалистом. И прихвачу с собой Гудвина с Волмером.
– А где ваш человек, который уходил с вами?
– Наверху. Дежурит на стуле перед комнатой мисс Данкен. Он там и останется. И никому, кроме врача, не позволено входить туда.
Туша Вульфа внезапно приняла вертикальное положение.
– Это мой дом, мистер Кремер, – ледяным тоном произнес он, – и я не позволю вам использовать его, чтобы измываться над ни в чем не повинными и ранеными женщинами. Ваш человек не смеет там оставаться!
– Попробуйте его вышвырнуть, – хмуро посоветовал Кремер. – В следующий раз, когда Гудвин обнаружит труп с отрезанной головой, возможно, он уведомит нас в тот же день… Эй вы, идите за мной…
Глава 5
На следующее утро гостей у нас уже не осталось, но зато мы приобрели клиента. Поскольку в полиции меня продержали до трех часов ночи, от недостатка сна я был настроен сварливо. Фриц уже суетился на кухне, но был еще слаб. Вульф, вне себя от злости, кипел, как огнедышащий вулкан, и брызгал желчью. Он слегка потешил свое самолюбие, отказавшись впустить в дом полицейского врача накануне вечером, но зато утром Кремер отыгрался сполна, заявившись уже в восемь с ордером на арест Эми Данкен как важного свидетеля.
Девушку увезли, а Вульфу оставалось только скрежетать зубами в бессильной ярости. Вот почему, когда я вошел и сказал ему, громоздившемуся в постели с чашкой утреннего шоколада и пышащему злобой, что в полицейском участке Леонард Клифф уплатил мне задаток, став таким образом нашим клиентом, Вульф даже бровью не повел. К работе он приступил, ни на йоту не отойдя от выработанной годами привычки:
– Мистер Гатри Джадд должен быть у меня к одиннадцати.
Спустившись в кабинет, я сел за пишущую машинку и отстукал, как мне показалось, весьма изящную и остроумную визитную карточку:
«Мистер Джадд!
С уважением предлагаю Вашему вниманию расписание событий, имевших место вчера вечером в здании компании Тингли:
7.05 – приходит Эми Данкен; ее бьют по голове.
7.30 – приезжает Гатри Джадд.
7.35 – уезжает Гатри Джадд.
8.08 – прихожу я, застаю Тингли мертвым.
Могу я обсудить это с Вами?
В начале десятого я позвонил в его контору, но разговаривать со мной никто не пожелал – даже о погоде, которая, кстати, стояла замечательная, – поэтому мне пришлось запрыгнуть в «родстер» и поехать туда.
После того как надменная регистраторша снизошла до того, чтобы кому-то позвонить, а хорек с прилизанными волосами убедился, что я не Аль Каноне, конверт у меня взяли. Потом я сидел и ждал, пока совершенно квадратный амбал, по виду бывший боксер-профессионал, не сопроводил меня по веренице коридоров и не ввел в комнату размерами с поле для гольфа. Пока я пересекал добрый гектар мягкого пушистого ковра, приближаясь к широченному письменному столу, на котором лежала одна лишь газета и за которым сидел уже знакомый мне человек, амбал держался чуть сзади и справа от меня. На лице сидящего застыло то высокомерно-колючее выражение, которое накануне и побудило меня намалевать жирный крест на его машине.
Он держал мою карточку за уголок самыми кончиками пальцев, словно опасаясь подцепить от нее заразу.
– Какая наглость, – процедил он тоном, выработанным, должно быть, с самого детства – если, конечно, оно у него было. – Я хотел только взглянуть на вас. Выведи его, Эйкен.
Я ухмыльнулся.
– Жаль, мелок свой дома оставил. Но вам деваться некуда. Не хотите поболтать со мной, придется держать ответ перед полицией…
– Ха! Меня уже уведомили о нелепых и заведомо ложных показаниях, сделанных мистером Клиффом. Кроме того, меня только что предупредили по телефону, что вы за птица. Если не перестанете меня беспокоить, я засажу вас в тюрьму. Эйкен, выведи его.
Экс-молотобоец ухватил меня за рукав. Я решил, что на сей раз не стану размазывать его по ковру, и, величаво ступая, покинул негостеприимный кабинет.
Вышибала сопровождал меня до самого лифта. Когда двери подъехавшего лифта распахнулись, я произнес отеческим тоном:
– Держи, бой!
И швырнул ему пятицентовик. Монетка стукнула его по носу, но прежде чем гигант мысли успел сообразить, как меня отблагодарить, двери захлопнулись, и я был таков.
Второй раз за последние двадцать четыре часа я не сумел выполнить приказание, поэтому возвращался я мрачнее тучи, не замечая светофоров. Мне начинало казаться, что Джадду все сойдет с рук. Если столь высокопоставленное лицо заявляет, что Клифф либо неверно разглядел номер лимузина, либо попросту лжет, полиция бессильна. Могут разве что попытать счастья с шофером, но Джадд это наверняка предусмотрит.
Обуреваемый столь мрачными мыслями, я свернул на запад по Двадцать шестой улице и покатил в сторону здания Тингли. Поехал я туда просто так, на авось – вдруг повезет и удастся подыскать Джадду замену. Увы, надежды не оправдались. Здание было безмолвным и пустым, словно вымерло, – неудивительно, учитывая случившееся.
Я решил, что должен раздобыть хоть что-то вместо Джадда, и, сверившись с записной книжкой, добрался до Двадцать третьей улицы, свернул на восток и остановился перед старым кирпичным особняком. Вестибюль довольно чистенький, медные почтовые ящики надраены до блеска, включая и тот, на котором написана фамилия Йейтс. Я нажал на кнопку, услышал Щелчок, поднялся на один лестничный пролет и уже протянул палец к кнопке звонка, когда дверь распахнулась и передо мной возникла сама Гвендолин.
– Ах, это вы, – сказала она.
Лицо мне показалось умеренно осунувшимся, но вот глаза были настолько заплаканными, что от наружности старшего сержанта не осталось и следа.
Я спросил, могу ли войти, она посторонилась, пропуская меня, а потом провела меня в просторную гостиную. Там сидела Кэрри Мерфи. Она выглядела так, словно только что ревела или побывала в драке, – по ирландкам трудно догадаться, что было на самом деле.
– Да, видок у вас неважный, – посочувствовал я.
Мисс Йейтс разлепила губы:
– Мы почти не спали. В полиции нас продержали всю ночь, да и вообще, как тут уснешь… – Она подняла на меня глаза. – Это ведь вы его нашли, да?
– Да, – согласился я.
– А зачем вы туда приехали?
– Хотел пригласить его заскочить в гости к Ниро Вульфу, побеседовать про хинин.
– Понятно. Я как раз собиралась вам звонить. Я хочу поговорить с Эми Данкен. Вы не знаете, где она?
Что ж, она сама напросилась.
– Ночь она провела у нас, – ответил я, – под присмотром врача. Утром я уехал рано, поэтому за то, там ли она еще, голову на отсечение не дам, хотя думаю, что она не уехала.
– В газете сказано, – вмешалась Кэрри Мерфи, – это ее собираются допрашивать в полиции. Означает ли это, что ее подозревают в убийстве дяди?
– Разумеется.
– Тогда…
– Мы должны поговорить с ней, – закончила мисс Йейтс.